Обратившись мыслями к предстоящему делу, он стал вспоминать тот день, когда в «Молочной королеве» Делрей представил ему своего нового работника. Он не показался Эззи чересчур дружелюбным, этаким рубахой-парнем. Но и на сорвиголову он тоже не похож.
Конечно, Эмори Ломакс выведет из себя даже святого. Помнится, однажды он ворвался в управление шерифа, требуя, чтобы Эззи что-нибудь сделал с птицами, которые «опорожняются» на его английскую машину, стоящую на банковской автостоянке.
Эззи тогда внимательно выслушал его гневную тираду и, когда Ломакс наконец выдохся, спокойно спросил его, действительно ли он считает, будто управление шерифа занимается перевоспитанием воробьев. Ломакс топнул ногой и выбежал из помещения, оставив всех валяться в истерике.
Нет ничего удивительного, что парню не понравился Ломакс. Он мало кому нравится. Многие из тех, кто обращается к нему за кредитами, с удовольствием его убили бы. Разница, однако, состояла в том, что Эззи не знал никого, кто до такой степени поддался бы своим эмоциям, как тот парень.
Но если Ломакс считал, что его жизни и впрямь угрожают, то почему он не сообщил об этом в полицию? Такого заявления не было, Эззи проверял. Может быть, все-таки действительно университетские друзья так пошутили, а секретарша все напутала?
Однако как бы то ни было, нельзя, чтобы люди наставляли друг на друга ножи. С оружием шутки плохи. Вот почему он едет к Корбеттам. Если Ломакс, нанося визит Анне Корбетт, наткнулся там на работника и если один из них или оба питают к ней сильные чувства, то может случиться неприятность.
Кроме того, он нутром чует, что здесь все не так просто. Пусть он выжил из ума, пусть он дурак, но пятидесятилетний опыт в этих делах подсказывает, что тут что-то нечисто. Самое малое, что он может сделать, — это проверить.
Когда он прошлой ночью добрался в управление, Фостер на бегу сказал ему: «Считай себя помощником». С точки зрения закона Эззи имеет все необходимые полномочия, хотя, конечно, сомнительно, что Фостер поручил бы ему разыскивать пропавшего банкира. Ну да ничего страшного. Шериф все еще занимается ликвидацией последствий бури, так что не стоит его отвлекать такими незначительными вопросами.
Несмотря на все свои болячки, Эззи был рад, что снова сидит за рулем патрульной машины. Его «линкольн» кто-то загородил на автостоянке. Когда Эззи спросил, можно ли поехать на перерыв на патрульной машине, сидевший на телефоне помощник только махнул рукой и бросил ему ключи.
Машина была для него так же привычна, как старый фланелевый халат, который Эззи, к ужасу Коры, с десяток раз вытаскивал из груды поношенной одежды, предназначавшейся для благотворительной раздачи бедным. Одна только возможность снова вести полицейскую машину с лихвой оправдывала эту поездку. Ну чем бы он сейчас занимался? Или ненадолго вздремнул бы, после чего почувствовал бы себя еще более разбитым, или поехал бы смотреть, какой ущерб буря причинила его дому, который он не знал бы, как отремонтировать, или снова стал бы ломать голову над тем, что передал ему умирающий. Кора бы этого не одобрила.
* * *
Майрон был близок к слезам.
Карл по-прежнему не возвращался, и Майрон уже сильно беспокоился.
Кроме того, он боялся, что поступил не правильно.
Карл ведь сказал ему стрелять в каждого, кто подойдет к машине.
А он позволил человеку в машине проехать мимо и не застрелил его. Машина тогда остановилась рядом с ним, тот человек нагнулся вперед и посмотрел на него, а потом тронул с места и быстро уехал, так что Майрон не успел в него выстрелить.
Его страшило, что Карл об этом узнает. Но еще больше его страшила мысль о том, что Карл может не вернуться за ним. Тогда он останется один и не будет знать, что делать. А ведь скоро стемнеет. Уж пусть лучше Карл кричит на него и называет его кретином, но только не бросает.
Он уже думал о том, чтобы поехать в том направлении, куда ушел Карл. Можно поискать Карла. Но он не знает дороги.
Что, если он его не найдет? Что, если Карл вернется, а его нет? Тогда Карл точно рассердится на него за то, что Майрон сделал не так, как он сказал.
Поэтому он продолжал сидеть в машине, потеть и сторожить деньги.
Но в следующего, кто подойдет, он обязательно выстрелит, потому что если Карл узнает о другом, в которого он не выстрелил, то будет не так сердиться.
Придя к этому решению, Майрон не стал даже беспокоиться, когда увидел приближающуюся машину. Он заметил ее в зеркало заднего вида. Он не стал поворачиваться и смотреть на нее, а держал голову прямо. Машина замедлила ход и остановилась неподалеку. Май-рон был рад, что она стала, потому что хотел кого-нибудь застрелить, чтобы Карл мог гордиться своим другом.
Это была полицейская машина — на ее борту были нарисованы белые с голубым буквы. На крыше находилась мигалка. Она не была включена, но буквы на борту и мигалка на крыше означали, что перед Майроном враг. Больше всего Карл ненавидит копов. Если он убьет копа, Карл будет просто счастлив.
Водитель полицейской машины открыл дверцу и вышел наружу.
— Эй, дружище, у тебя неприятности с машиной?
Майрон следил в зеркале, как полицейский приближается к нему.
Вот он совсем близко, уже слышны его шаги по гравию.
Майрон напряг потный палец, лежавший на спусковом крючке.
— Нужна помощь?
Когда полицейский наклонился и улыбнулся ему через открытое окно, Майрон поднял обрез и выстрелил.
* * *
Эмори Ломакс достал из нагрудного кармана пиджака освежитель дыхания и брызнул себе в рот эссенцию мяты перечной. Посмотрев на свое отражение в зеркале заднего вида, он с удовольствием убедился, что пережитый испуг никак на нем не отразился.
Чтобы помочь пассажиру сломавшейся машины, он притормозил, но когда увидел этого пассажира, то испугался за свою жизнь. На него смотрели совершенно бесцветные глаза, розовые по краям. Бескровное лицо обрамляли жуткие белые волосы, похожие на парик в Хэллоуин. Эмори никогда не видел ничего подобного, и это испугало его до смерти.
К черту общественное мнение! Даже если это страшилище — клиент банка (что вряд ли — разве можно забыть такое лицо?!), то все равно надо убираться от него подальше. Выжав полный газ, Эмори не сбавлял скорости до тех пор, пока не оказался у ворот ранчо Корбетта.
Прежде чем вылезти из машины, он пригладил волосы и для тренировки изобразил в зеркале улыбку. Снаружи стояла неестественная тишина. Возле дома никого не было. Поднявшись по ступенькам, Эмори с недовольством отметил, что имущественное обеспечение займа несколько пострадало от бури, особенно конюшня. Дом, однако, как будто остался цел, если не считать разбитого окна.
