— Нет! — выкрикнули все.
— Подожди! — воскликнул один из стариков с дальнего края толпы. — Ты не прав, Дэвид Матенге! Белый человек принес нам любовь Господа Иисуса, и за это мы должны быть вечно благодарны ему!
— А Карл Маркс говорит нам, что религия — это опиум для народа, — выкрикнул Дэвид в ответ. — Ваш дух и мужество стали слишком слабыми из-за этого Господа Иисуса!
Толпа в ужасе замерла.
Он продолжил, и его голос гремел над склоненными головами слушателей.
— Сейчас белые люди добывают золото там, где оно зарыто возле озера Виктории, отвозят его в Европу! Они пользуются им, чтобы украшать своих жен. Мы тоже хотим украшать наших жен, и эта земля, в которой зарыто золото, принадлежит нам!
— Но чего же ты от нас хочешь? Что мы должны сделать? — воскликнули друзья Дэвида. — Как мы можем изменить то, что уже существует? У нас нет силы, которая сможет выступить против Британии.
— Мы должны требовать, чтобы для нас открывали лучшие школы и университет для коренного населения Кении. Мы должны двигаться медленно, становиться образованными, бороться за свои права в глазах наших колониальных хозяев. Мы должны помнить пословицу: «Плетеная сумка рвется сначала снизу…»
— Пословицы! — раздался ироничный голос откуда-то из толпы. Все головы повернулись в ту сторону, потому что это был голос женщины. — Ты прекрасно описываешь наши проблемы, Матенге, — выкрикнула Ваньиру, — но ты не предлагаешь нам решения, а всего лишь ссылаешься на ничего не стоящие пословицы!
Дэвид нахмурился. У Ваньиру была несносная привычка не показываться, когда это было нужно, и, наоборот, появляться, когда не надо! Девушке срочно нужен муж, решил он, который будет держать ее в узде. Он сделал вид, что не заметил ее.
— Я написал петицию, — сказал он, обращаясь к толпе, подняв вверх лист бумаги, — с требованием к правительству, чтобы оно открыло для нас университет в Найроби. Я передам ее по кругу, а вы все проставите там свои имена, и потом…
— А британцы подотрут им свои задницы!
Все снова обернулись к Ваньиру. На этот раз она с помощью локтей проложила себе дорогу в передние ряды, изумленные мужчины отходили в сторону, чтобы дать ей пройти. — Спрашиваю тебя во второй раз, Матенге. Какое решение ты предлагаешь кроме бесполезных пословиц и бумаг?
Он взглянул на нее сверху вниз.
— Мы победим. Если будем действовать сообща и с помощью слов.
— Объединение и сила! — выкрикнула она.
Дэвид почувствовал, как кровь в его жилах закипела. Гнев и похоть поднялись в нем одновременно. Он мог придумать только единственный способ разобраться с этой девушкой, но теперь был не самый подходящий момент, не на виду у тысячи глаз.
— Мы будем вести борьбу за свободу мирным путем! — сказал он.
— Нельзя говорить «мирная борьба», Матенге. Эти слова противоположны по смыслу и противоречат друг другу.
— Только через мирное противодействие мы сможем показать наше превосходство над белым человеком, как это делает Ганди в Индии.
Ваньиру сплюнула на землю.
— Разве лев показывает свое превосходство шакалу мирным противодействием? — Она обернулась к толпе и подняла руки вверх. — Британцы не поймут мирных переговоров, потому что они сами украли нашу землю с помощью силы. Насилие — это единственный язык, который они понимают!
Ряды слушателей зарокотали, как прилив. Одни хотели немедленно начать действовать дубинками и копьями; другие же нервно оглядывались по сторонам, опасаясь присутствия доносчиков и полиции. По иронии судьбы, первыми были старики и взрослые мужчины, а вторыми — молодежь.
Ваньиру взобралась на гигантский пень, придвинулась ближе к Дэвиду и протянула руки вперед. Почти в самое ухо она шепнула ему:
— Я была здесь в ту ночь, когда ты впервые слушал Йомо Кеньята в лесу! Ты забыл его слова! А я нет!
Глаза Дэвида широко раскрылись от удивления. Он уставился на нее, совершенно ошеломленный ее словами. Его пальцы до боли впились в бицепсы. Ее глаза, которые сейчас находились всего в нескольких сантиметрах от него, казалось, прожгли его мозг насквозь. Сейчас. Он хочет ее прямо сейчас, немедленно.
— Митинг окончен, — раздался низкий авторитетный голос. — Расходитесь по домам, вы все.
Ваньиру и Дэвид посмотрели вниз и увидели вождя Джона Мачину, который прокладывал себе путь в толпе своей серебряной тростью и аскеров-солдат, сопровождавших его.
— Спускайся вниз, Дэвид Кабиру, — приказал Мачина. — Ступай домой и забудь обо всех этих глупостях.
Дэвид вперил взгляд в грозного вождя. Краем глаза он заметил, что толпа начала расходиться, но был совершенно уверен, что его друзья ждут от него указаний. К тому же он почувствовал плотную грудь Ваньиры, которая прижалась к его голой спине.
Дэвид сказал:
— Я не нарушаю закон, мзии.
Вождь хохотнул и покачал головой.
— Ты молодой и беспокойный, Дэвид Кабиру, такой же, каким был твой отец много лет назад. Прими во внимание пословицу, в которой говорится: «При большой спешке много клубней батата остается в земле, а если работаешь медленно, то сумеешь выкопать весь урожай».
Дэвид спрыгнул вниз и встал лицом к лицу со старым вождем. Они представляли странную пару — красивый мускулистый молодой парень, на котором были только шорты цвета хаки, и толстый седой вождь в длинной белой канзу и шкуре леопарда на плечах.
— Пословицы, — повторил Дэвид, — это все, что ты нам предлагаешь?
Люди вокруг нахмурились. У Ваньиру, стоящей на пне, перехватило дыхание.
Глаза Мачины сузились от гнева.
— Я же сказал, чтобы ты шел домой, мальчик, сейчас же, до того как окажешься в серьезной опасности.
Дэвид подумал о девушке, стоявшей позади него, она следила за ним надменным взглядом. Он собрал силы и заговорил жестким тоном:
— Мы все в опасности, мзии, с вождями вроде тебя.
Показалось, что вся Африка на мгновение замерла, а потом как будто бы весь континент повернулся к этому мальчишке, осмелившемуся бросить вызов вождю и стоящей за его спиной Британской империи. Но никто не заметил, что в это августовское утро на краю Найэри Дэвиду Матенге грозит серьезная опасность. Он знал, на какой риск идет, слышал о «несчастных случаях», происходивших в тюрьмах с мужчинами, которые осмеливались возражать Мачине. Однако здесь стояла Ваньиру, следила за ним, слушала, сомневаясь в мужестве Дэвида и его отваге. Ему надо было спасти свое лицо в глазах этой девушки; выстоять против Мачины, как если бы он был воином прежних времен, выслеживающим своего первого льва. Никто из присутствующих не подозревал о том, какой холод сжимает живот Дэвида, как пересохло у него во рту. Они заметили только внезапное и непонятное рождение нового, так необходимого им героя.
