Медленно тянулись минуты, и это мало кому нравилось. Отряды французов тем временем выстроились в боевом порядке. Чуть поодаль от дороги полыхал крестьянский дом – противник поджег его, чтобы англичане не использовали жилище в качестве редута. Серый дым стелился над землей, и от него отчаянно слезились глаза. Громыхали пушки. Генерал Вольф проехал мимо. Запястье у него было перевязано окровавленным платком. Он был совершенно спокоен и внимательно осматривал свои позиции. После короткого разговора с капитаном Макдональдом генерал приказал позвать волынщика.
Загрохотали барабаны, а следом за ними завела свою мелодию и волынка. Александер на несколько секунд закрыл глаза. Его окутало приятное расслабляющее тепло. Мелодия «Марша лорда Ловата» пьянила, заставляла вспомнить о подвигах его соплеменников. Он вдруг ощутил, как в нем поднимается грозная сила.
Десять утра… Генерал Монкальм остановил коня между полками Саара и Лангедока. Он поднял свою шпагу к небу, потом опустил, указывая на ряды противника. То был сигнал к атаке. Выстроившиеся более или менее ровными шеренгами солдаты сделали несколько шагов вперед. Барабаны, горны и флейты выводили нестройную, наводящую ужас мелодию. Отслеживая передвижения противника, генерал Вольф стал ездить взад и вперед перед строем. Солдатам было приказано стрелять, когда расстояние между ними и французами будет не больше сорока ярдов.
– Приготовиться к атаке! – приказал офицер.
Александер вскочил, и взгляд его упал на молодого солдата, который стоял на одном колене в нескольких шагах от него. Кончик его штыка дрожал.
– Эй, Макдоннел!
Плечи юноши вздрогнули, и он едва не уронил ружье.
– Не время выворачивать кишки наизнанку! Подумай о своих товарищах, они ж утонут в твоем дерьме!
Его слова были встречены одобрительным хохотом. Александер сказал это скорее для того, чтобы совладать с собственным страхом, а не из желания обидеть. Ему было тревожно. Он знал, что Родди Кэмпбелл где-то рядом. В бою враг далеко не всегда стоит с тобой лицом к лицу…
– Готовы? – крикнул офицер.
Французские солдаты стремительно приближались. Они не соблюдали строй и вскоре рассеялись по всей равнине. Некоторые, сделав выстрел, падали на землю, чтобы перезарядить ружье, и их товарищи, бежавшие следом, спотыкались о них и падали. Александера охватила дрожь. Страх и возбуждение перемешались в нем и возобладали над всеми другими чувствами, подчинили себе тело.
– Целься!
Александер встал боком, чтобы не стать слишком удобной мишенью, положил палец на спусковой крючок и посмотрел на приближающегося солдата-француза. Пули свистели у них над головами, но урон, ими наносимый, пока был незначителен. Он затаил дыхание и прицелился.
– Огонь!
Белое облако застелило глаза, обожгло легкие. Внезапно пересохло во рту. Они сделали еще три шага вперед, вставили по две пули в ружья и снова прицелились. Прошло несколько минут, прежде чем сернистое облако рассеялось.
– Готовы?
Несколько десятков тел уже лежали на земле. Крики и стоны раненых терзали барабанные перепонки.
– Целься! Огонь!
Английские ружья громыхнули одновременно, словно пушечный выстрел. Большая часть французов, которые еще держались на ногах, повернулась и побежала к городским воротам, словно стадо увидевших волка овец. Закинув ружье за спину, Александер вынул из ножен шпагу. Блеск взметнувшейся в воздух стали предвещал атаку. И правда: не дождавшись приказа, хайлендеры с рыком, достойным шотландского льва[88], бросились по пшеничному полю навстречу противнику. Вид размахивающих оружием варваров в юбках настолько испугал солдат саррского полка и ополченцев, что они повернули назад. То было беспорядочное бегство. Победа была за англичанами.
* * *
Армию проклятого Альбиона от ворот Квебека отделяло несколько последних футов. Понурив головы, обитатели столицы Новой Франции прислушивались к какофонии сражения и старались не думать о том, какие ужасы сейчас творятся на их полях. Этикет, балы – все это казалось далеким, словно было в другой жизни. Здесь и сейчас происходило столкновение душ, не знавших милосердия. С какой грустью, должно быть, взирал Господь на действо, причиной которому была людская алчность…
Дула неутомимых пушек изрыгали огонь, и солдаты падали десятками. Их крики долетали до городских укреплений, за которыми простой люд дрожал от страха. Неужели Англия своей неумолимой рукой уничтожит плоды двухсотлетнего труда, гордости и надежд?
Вот уже час с поля битвы слышались выстрелы и канонада. Чтобы уберечь самые ценные вещи, мать велела слугам сложить их в два больших сундука, и Батист с помощью соседа спустил их в погреб и спрятал. Изабель собрала в сумки перемену одежды и держала ее под рукой на случай, если придется срочно покинуть дом. Жюстина принесла из погреба несколько горшочков варенья и кусок сала. Она повесила ключ на связку, которая болталась у нее на поясе, уложила провизию в сумку и поставила ее поверх узлов с вещами, которые они намеревались забрать с собой. Изабель молча наблюдала за матерью. Откуда у нее такие сокровища? А она-то думала, что запасы еды в доме давно истощились… Голос Сидонии отвлек ее от размышлений.
– Где Ти-Поль? Он пропал! Мой маленький Поль пропал! – в ужасе вскричала пожилая кухарка.
Изабель посмотрела в сторону клавесина. В последний раз, когда она видела брата, он играл в этом месте с Мюзо. Но теперь его там не было. На полу были разбросаны оловянные солдатики. У девушки сжалось сердце.
– Пойду посмотрю в его спальне, – сказала она и так стремительно вскочила со стула, что он упал.
– Ти-Поль! Ти-Поль! Выходи! Это не смешно! Перестань играть со мной в прятки!
Комната брата оказалась пустой. Один из ящиков комода остался выдвинутым. Изабель подошла ближе. Интересно, что такое мог искать Ти-Поль, чтобы перевернуть содержимое ящика вверх дном? И тут она увидела ножны от охотничьего ножа. Пустые…
– О нет! Ти-Поль!
В комнату вошла Мадо. Изабель повернулась к ней, держа в руках кожаные ножны.
– Думаешь, он побежал туда?
Плохо соображая от волнения, Изабель кивнула в знак согласия.
На улицах началась паника. Женщины с искаженными от ужаса лицами несли на руках визжащих детей. Солдаты тащили раненых соотечественников в Отель-Дьё и оставляли заботам монахинь, чтобы снова, несмотря на отчаяние, вернуться на поле боя. Мимо Изабель прогрохотала повозка, грозя сбить с ног любого, кто вовремя не отскочит. «Мы все умрем…» – прошептала она, и грудь ее стеснилась от животного страха. Однако она заставила себя встряхнуться и направилась прямиком к воротам Сен-Жан. Постовым хватало своих забот, поэтому на девушку никто не обратил внимания и она беспрепятственно вышла из города.
