Валентина Мельникова - Неоконченный романс

— Ша, братва! Я в душе джентльмен и даю бабе последний шанс. Македонец все равно раньше завтрашнего вечера не появится, поэтому отложим все удовольствия до утра. Она придет в себя, обдумает хорошенько и расскажет все как на духу. — Он прикоснулся к ее щеке. — Ну, не пытать же нам тебя на самом деле? Представляешь, в какую лапшу превратятся твои распрекрасные щечки, если я слегка построгаю их ножичком? Или желаешь под моими парнями в отбивную превратиться? Видишь, сколько развлечений тебе на выбор предлагается. — Он жестом подозвал одного из парней. — Чтобы ночью не заснула, Павлик тебя вон к тому столбику привяжет. В ногах правды, говорят, нет, но зато думается классно.

Парень подтащил ее к столбу, подпирающему потолок в центре комнаты, и притянул к нему ее руки и ноги кожаными ремнями, при этом он настолько сильно затянул узлы, что Лена ощутила, как ремни рвут кожу, и застонала от боли.

— Наконец-то у красотки голос прорезался, обрадовался Шерхан. Он подошел к столбу, проверил узлы. — Туговато, конечно, но пусть это тебе напоминает о том, что будет утром. — Он вплотную приблизил к ней свое лицо. — Мой дед в сталинские времена орден заработал на том, что беглых по тайге вылавливал, а чтобы меньше заботы было, он им аккуратненько головы ножичком срезал и в мешочек складывал. До десятка голов, бывало, в органы сдавал. А ему за это водку, табак, сахар, что еще таежному человеку надо… Это он меня научил ножичком работать. Чик, и все — голова в мешке. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Он ухватил ее за волосы и притянул к себе.

— Понимаю, — прошептала она распухшими губами.

— Ну и лады. — Шерхан брезгливо вытер руку о брюки. — Филька, морду ей протри, не видишь, все руки об нее измазал.

Лена подняла глаза и чуть не вскрикнула от неожиданности: с мокрым полотенцем в руках к ней подошел Филипп Страдымов. Упреждающе зыркнув на нее глазами, тщательно протер ей лицо и отбросил окровавленную тряпку в угол.

— Может, ей все-таки лоб перевязать, Шерхан? — Он угрюмо, исподлобья глянул на предводителя. — Истечет ведь кровью.

— Валяй, если есть чем, — смилостивился тот неожиданно. — За то, что слишком добренький, тебе первому ее и сторожить, пока мы ужинаем, только не обессудь, если ничего не достанется.

— Ладно, переживу как-нибудь. — Филипп оторвал длинный лоскут от куска светлой ткани, очевидно простыни, и осторожно обмотал ей голову.

Шерхан критически осмотрел его работу:

— Хорошо, оставайся, но смотри, если что, первый головы лишишься, не посчитаюсь, что давний кореш.

Парни вышли из избы, а Филипп отошел к нарам в дальнем углу комнаты. Вернулся с карабином, пристроился за столом.

— Филипп, — позвала его Лена, — ты не можешь хоть немного ослабить узлы?

— Потерпите чуток, Елена Максимовна. Я знаю Шерхана, скоро сам придет или кого-нибудь пришлет проверить, все ли в порядке.

Действительно, через четверть часа появился юркий парень с эмалированной миской, полной дымящегося мяса, поставил ее перед Филиппом.

— Шерхан послал, беспокоится, как бы вы с учителкой до утра не загнулись. — Его бегающие глазки пробежались по телу девушки. — Завидую тебе, почему Шерхан мне не доверил с ней ночку провести? Мы бы быстро нашли общий язык, правда, красавица? — Он подошел ближе и потянул за ворот ее рубашки.

— А ну, уматывай отсюда! — Филипп в два прыжка преодолел расстояние от стола до парня и пинком отшвырнул его от Лены. — Тебе, мразь ходячая, что было ведено? Пожрать принести, а не девку лапать.

Он ухватил парня за шиворот и вытолкал его за дверь. Вышел вслед за ним, и некоторое время Лена слышала высокий визгливый голос посланца Шерхана и низкий глуховатый голос Филиппа. Потом все стихло. Лена попыталась оглядеться по сторонам, но слабый свет свечи освещал лишь небольшое пространство около стола, край русской печи и пару шероховатых половиц.

Прямо посреди них находился небольшой люк — вход в подпол. Внезапно ей показалось, что крышка люка шевельнулась. Она тряхнула головой, чтобы сбросить наваждение. Но крышка дрогнула сильнее и вдруг резко откинулась. В темном отверстии показалась чья-то взлохмаченная голова. Человек потер глаза, восстанавливая зрение на свету, и повернулся к ней.

— Господи, Ильюшка! — вскрикнула от неожиданности Лена. — Откуда ты появился?

— Тише, Елена Максимовна, все потом расскажу.

Филька на крыльце караулит, но шакалы, думаю, не скоро появятся. Они там где-то бутыль со спиртом нашли, мяса нажарили, теперь до утра гудеть будут.

Он ловко перерезал ремни, и Лена со стоном опустилась на пол.

— Вот же сволочи. — Лицо мальчишки перекосилось. — Вот же звери. — Он успокаивающе погладил ее по руке. — Я там лошадей приготовил, через час-другой на биостанции будем, там вам помогут.

Илья принес ботинки, натянул на плечи куртку.

— Скорее, Елена Максимовна, а то рассвет на носу, а нам затемно нужно на трассу выйти.

Он тщательно запер дверь изнутри и помог Лене выбраться наружу из окна, выходящего в лес. Тут же от крыльца к ним тенью скользнул Филипп, и Лена почувствовала, что в руки ей ткнулся ствол автомата.

— Где ты его взял? — поразилась Лена.

— Там, где его плохо берегли, — усмехнулся Филипп.

Они по увалу миновали крайнюю избу, где вовсю шла дегустация спирта, и оказались в узкой ложбине, в которой тихо пофыркивали оседланные кони.

— Я им, Елена Максимовна, на всякий случай копыта тряпками обмотал, чтобы по камням не стучали.

Лена обняла мальчишку и впервые за последние дни радостно улыбнулась:

— У тебя замашки профессионального конокрада, как я погляжу.

— Да нет, я об этом в какой-то книжке прочитал. — Он вскочил в седло, натянул поводья. — Поторапливайтесь, а то они очухаются, и тогда пиши пропало. Шерхан по горам почище Митрофана бегает, никаких лошадей не надо, тогда точно без ушей останемся, вроде вашего Рогдая.

— Ты видел, как его застрелили? — Лена ухватилась за луку седла Ильи.

— Да живой ваш пес! — Филипп отошел от своей лошади. — Пулей ему кусок уха снесло, да, видно, контузило малость. Я его в куль посадил и к своей лошади приторочил, пока он не в себе.

Лена со всех ног бросилась к его лошади, черная голова пса выглядывала из мешка, шерсть слиплась от засохшей крови, и смотрел он на нее не по-собачьи серьезно и грустно. Она обняла его за шею:

— Бедная псина, и тебе досталось. Потерпи до биостанции, там Елена Васильевна быстро тебя на ноги поставит!

Через несколько минут они осторожно пересекли распадок и углубились в тайгу. В темном сумраке чащи тропы практически не было видно. Филипп спешился и пошел пешком. Иногда он опускался на колени и ощупывал руками землю. Так, почти на ощупь, они миновали еще один распадок и вышли к реке.