Глава 19
Резкий звук заставил меня пробудиться от беспорядочного сна, граничащего с кошмарами. Чёрная клубящаяся тьма, из которой тянулись искореженные руки с длинными до ужаса ногтями. Они то появлялись, то пропадали, растворяясь во мгле, заставляя быть постоянно начеку.
Надо же, совсем не помню как уснула, видимо, стоило головы коснуться края матраса, как мозг отключился от усталости.
Потёрла глаза, сгоняя мутные остатки сна. Лучше б и вовсе не спала, была бы бодрее. Потянувшими до хруста костей, выдохнула легкое паровое облачко. Похолодало. Озябше закуталась в плащ.
За окном занимался возможно последний в моей жизни рассвет. Робкие лучи поднимались над горизонтом, медленно окрашивая безжизненную степь перед тюрьмой.
– Очнулась?
Голос за решёткой заставил вздрогнуть. Какая-то нервная становлюсь в последнее время, хотя тут недолго осталось. Потерпим.
– Очнулась, – пытаясь разглядеть сквозь тьму, уселась на кушетке, вглядываясь сквозь железные прутья.
Черт глаза выколет.
– Отлично, тогда умывайся и пошли, представление не терпит отлагательств, – приглушенное чиркание сменилось чуть слышным потрескиванием огня.
Пламя разгоралось медленно, нехотя, будто тряпка на факеле была сухой и толком не пропитанной.
– А магическое пламя более не в ходу?
Чувство голода само собой заставляло язвить. Почти сутки без еды.
«О, скоро будем кидаться на людей» - иронично заметили в голове, - «если мы покусаем чертового деда, будет ли это считаться нападением на монаршую особу?»
– В ходу, только конвоирам она недоступна. Адептка де Буанш, чему вас учат в вашей академии? – едва заметная усмешка коснулась губ того самого голубоглазого сопровождающего.
В едва разгорающемся пламени она выглядела пугающей, впрочем, ничуть не отталкивающей. За последние два дня конвоир произнёс больше слов, чем в момент первой встречи.
В животе заурчало, отвлекая, но я упрямо пыталась сосредоточиться.
Голос! Голос у него был совершенно другой: безжизненный, холодный, монотонный, чём-то напоминал робота, только более резкий. Сейчас же казался мягким, приятным.
– С голоду думается отвратительно, знаете ли, кормить перед смертным приговором не будут? Не хотелось бы смущать присутствующих урчанием желудка, – надежды было мало, но она была.
«Надя вообще такая женщина – умирает последней» - мерзкое хрумкание раздалось где-то на задворках подсознания.
– Не предполагалось. – Смерил меня странным взглядом, будто сканируя с головы до пят. – Не знаю, что в тебе такого, но даже здесь – в забытом богами месте, у тебя есть друзья.
Он посмотрел по сторонам, будто в пустом коридоре мог притаиться кто-то, следя за нами из-за железных прутьев соседних камер. Убедившись, что в ближайшем пролёте никого, полез в сумку, что висела на плече. В темноте ее не было видно, лишь отблески позволяли угадывать очертания потертой кожи.
Глухо зашелестела бумага, из недр сумки под свет факела появился небольшой свёрток.
–Бери, подарок от медведей, – он протянул свёрток через решётку.
Удивленно взглянув на протягиваемый предмет, взяла в нерешительности.
Медведей?
Все же, выходит, что я была права!
Развернув бумагу, едва ли не завизжала на всю тюрьму – сэндвич с мясом! Да какой, невероятного размера, поджаристый хлеб, пропитанный соусом и с ломтиками свежих овощей. Клянусь, у меня почти потекли слюнки. Не раздумывая ни секунды, впилась зубами в этот шедевр.
– Шпашибо! – прошамкала с набитым ртом. Божечки, это было великолепно. Ой, не воровской деятельностью надо было заниматься господину Жарону. Проглотив, решила все же спросить, довольно долго меня мучал этот вопрос: – А у конвоиров имя имеется?
– Знаешь, ты странная.
Облизав пальцы от соуса, удивленно приподняла бровь.
– Возможно ты чуть ли не первая, кто задается таким вопросом. Моё имя Юнон.
Кивнула, доедая остатки невозможной вкуснятины. Не будем допускать, что мне понравилась стряпня медведя только из-за сумасшедшего голода. Но если выживу, обязательно спрошу рецепт соуса.
– Будем знакомы, – беззастенчиво протягиваю сквозь решётку руку.
Скептически посмотрев на протянутую конечность, недолго думая, Юнон решается и жмёт ее в ответ.
– Точно странная, и жесты у тебя странные. Будем надеться, что ты выиграешь на этом суде.
– Думаешь, есть шанс? – выкинув в пустое ведро ставшую ненужной бумагу, оправила плащ.
– Вот и посмотрим. Готова? Идём.
Мужчина коснулся каменной плиты несколькими краткими жестами, заставляя ее засветиться. Со скрежетом прутья пришли в движение, заставляя их сместиться в сторону и открыть проход.
Ну что ж, Елизавета Лисовская, примем последний бой достойно. Пан или пропал, как говорится.
