10
Для меня потекли будни будущего.
Утром к Танюшке приходила Нина и начинала с ней заниматься, я же отправлялась в лабораторию. Бессменная владелица агентства «Химеры» словно сошла с фотографий из интернета. Голубые глаза трепетной лани — огромные и широко распахнутые, кукольное личико и короткая стрижка, чуть высвеченные техномагией белокурые волосы. Нина казалась тонкой, изящной, гибкой и пластичной, как балерина, но двигалась всегда невероятно стремительно и так же принимала любые решения.
Мы не успели толком договориться, как Нина сообщила, что ранним утром станет обучать Танюшку обращению, магии химер и их особенностям. Днем к дочке приходили репетиторы — в основном смертные и ворожеи, и мы наверстывали школьную программу.
Примерно за два-три часа до вечера Танюшку обучали белые химеры. Не лично — по айтапу — технопрограмме, внучке знакомого мне вотсапа. Активировалась связь с браслета-компьютера. Дальше из него выходили изображения всех, с кем ты хочешь сейчас пообщаться. Если же на том конце «провода» включали передачу по трехмерному видео, то «абонент» выглядел почти как живой. Жестикулировал, рассказывал и даже показывал, что и как делать, в трехмерной проекции.
Так действовали новые знакомые Тани. Взрослых белых химер пока не было. Старшей едва исполнилось пятнадцать. Но она уже много чего умела и объясняла вроде толково. С каждым днем я отчетливо ощущала, что наша аурная пуповина с дочкой меняет свойства и характеристики. Мы начинали контролировать энергию, которая передавалась по невидимому канатику. Энергию исцеления ауры Танюшка передавала по-особенному, я же научилась ее регулировать, уменьшать и увеличивать. Могла призвать по аурной пуповине. Работать самой Танюшке не советовали. Пропуская через меня магию белой, дочка тратила меньше энергии на целительство, а мощность ее дара утраивалась. Фактически мы колдовали и лечили втрое лучше, чем отдельные белые химеры.
Бриолис еще планировал эксперименты, где нам отводились главные роли. Но пока ничего подобного не запускалось. Я кожей чувствовала — ждали Ковалля. Без него ничего начинать не хотели. В прошлый раз первородный выступил подопытным. Думаю, так и теперь планировалось. Я уберу Коваллю все шрамы: на лице, руках и даже на теле. Пусть он только вернется с миссии.
Станет красавчиком-сердцеедом, таким же юношей, как и прежде. Надеюсь, что вместе со старыми шрамами сотрутся и страшные воспоминания. Эйли останется в душе первородного, но светлой грустью, а не страданием. Так, как и положено в мире.
Ковалль должен отпустить боль, чувство вины и безысходности, которые порой в нем проскальзывали. Поверить, что настала новая жизнь. Но вспоминать любимую время от времени.
Мы не можем забыть никого из тех, кем некогда безумно дорожили. Я тоже вспоминала своего Максима. Благодарила его за новую жизнь, за шанс, что он подарил нам с Таней. Но не хватило у мужа денег, чтобы и самому заморозиться. Он прожил долгую неплохую жизнь. Жаль только, что не женился заново, я бы поняла и простила. Но Максим оставался один.
Зато именно его усилиями организовали специальный фонд в помощь тем, чьи близкие в коме, очень больны или травмированы. Тысячи людей по всему миру получили шансы когда-нибудь вылечиться. Встать на ноги, выйти на улицу, снова увидеть над головой небо, солнце и облака с тучками. Снова гулять вместе с близкими и наблюдать, как растут их дети, ухаживать за любимым старшим поколением.
И все благодаря моему Максиму. Он прожил очень достойную жизнь, и я могла лишь гордиться мужем. Но вернуть его, увы, не в моих силах. Зато я могу вернуть Ковалля… из прошлого, тяжелых воспоминаний и мыслей о том, что уже не изменить…
Мой суточный распорядок выглядел просто. Я вставала почти вместе с солнцем и отправлялась в лабораторию на служебной машине с автопилотом. Синяя, небольшая, юркая легковушка сама прилетала и сама улетала. Без шофера и любого другого сопровождающего.
Лаборатория выглядела довольно странно для женщины, что прибыла из моей эпохи. Никаких сложных установок, конструкций, пузырьков и флаконов с разными жидкостями, совершенно никаких мензурок и пробирок.
Белый зал, несколько кроватей с подопытными, что уже привычно парили в воздухе, стеллаж с папками — и ничего больше. Все остальное делала техномагия. Лабораторией управляло заклятье — аурный зверь, похожий на каракатицу с ярко-фиолетовым телом и щупальцами. Он успевал везде и всюду. Извлекал из папок аурные упаковки. Там и хранились пробирки, капельницы, шприцы и прочие медицинские штуковины. Мне ничего пока не давали.
В мою задачу входило исследование ауры двух типов подопытных. У одних новая аура приживалась, причем находилась на разных стадиях. Некоторые еще не вышли из комы, другие почти приходили в сознание. У вторых аура быстро отторгалась. Одни подопытные сменялись другими, я же фиксировала свои наблюдения и сообщала напрямую Бриолису. Отчитывалась я тоже только перед Носом.
Вечером отправлялась заниматься с Ниной, пока Танюшка играла со сверстниками — к нам приезжали другие химеры: взрослые женщины с детьми и внуками. Все они собирались в гостевом домике. Так Бриолис нас социализировал. Тайна и Таврис оставались на Сварайе, но с другими известными на планете химерами я в первые же дни успела познакомиться. С Морганой, этой женщиной-праздником, которая всегда ярко красилась и выглядела как Джина Лоллобриджида, с похожей на куклу Синди Рамину с совершенно роскошными каштановыми волосами. С Татушкой — смешной, покрытой наколками, с забавной короткой мальчишеской прической, резковатыми, но привлекательными чертами и пирсингом по всей площади тела. Нина приглашала еще некоторых. Мы вместе ужинали и немного общались. Рамина приводила своих дочек. Старшую — Сольвену, похожую на маму, но с ярко-изумрудными глазами Лайгиллара и таким же остреньким вздернутым носом, и младших: Натлину и шуструю Мейру. Девочки были почти копиями мамы, от папы взяли только волосы — черные как смоль и очень густые. Немудрено, что он брился налысо, ухаживать за такими не так-то просто. Тем более мужчине, тем более агенту.
