«Я сама», безусловно, заслуживает уважения, но в семье родителей действует принцип «папа работает, мама красивая». Мама никогда не сидела на месте, однако финансовая ответственность лежала на плечах отца. Над этим вопросом еще работать и работать в моей семье, и что—то подсказывает мне скорый поход к Гудвину не столько за мозгами и смелостью, сколько за терпением. Выдержки пока хватает, но моя радость постоянно задвигает назад все попытки быть настоящим мужиком.
— Саш, о чем ты задумалась? — легонько трясу за плечо, когда она уж слишком долго молчит, смотря в окно.
— Ой. Я про Ксюшу думаю. Егор не звонил?
— Писал, — киваю на смартфон, — в палате, все хорошо. Тошноты нет, ничего не болит.
Протягиваю телефон, чтобы Саша сама убедилась в моих словах.
— Испугалась?
Вспоминаю ее бледный вид и белые губы, когда Ксюха начала заваливаться на бок.
— Очень. Так страшно, что с ней или с малышом что—то могло случиться.
Больная пока для нас тема. По глазам вижу, о чем думает. То самое «плюс страх» в действии.
— С ними все хорошо будет. Не думай.
Пытаюсь вложить в свои слова двойной смысл. Чтобы прямо сказать сейчас нужно много мужества. Обоим. Я жду результатов анализов с надеждой, а она с какой—то обреченностью. Зная, куда Сашу могут завести размышления, срочно требуется переключить внимание. Как хорошо, что мы уже подъехали к дому. Прошу Мишу подъехать к самым ступеням, потому что от собственных мыслей немного потряхивает. Нам двоим срочно необходима разрядка.
Целовать начинаю, едва за нами закрывается дверь. Хочу. Безумно хочу. Веду по стройным ножкам, собирая платье гармошкой в районе талии. Саша обнимает за плечи и тихо стонет в мой рот. Сразу откликается. Потому что моя. Перехватываю руки и перемещаю себе на шею. Вжимаю в себя сильнее, запуская по венам чистый адреналин.
— Обхвати меня ногами, — шепчу, прихватывая зубами мочку ушка.
Поддерживаю малышку за талию и, не прекращая целовать, несу к дивану. Колени подрагивают, поэтому скорее падаю, чем сажусь, прижимая Сашу к своему торсу. Ловлю ее стоны, еле сдерживаясь, чтобы не застонать в ответ, когда моя девочка интуитивно начинает двигаться и тереться промежностью о напряженный пах.
—Давид… а—а—ах…
Стаскиваю платье и белье, сжимая нежное полушарие. Скольжу языком внизу, веду влажную дорожку к груди. Крышу сносит от ощущений, от запаха и вкуса любимой девочки. Держать себя в руках становится все тяжелее. Саша царапает ноготками затылок, а потом тянется к рубашке и пытается разделаться с пуговицами. Хорошо, что пиджак скинул еще в машине. Нетерпеливо ерзает, а моя выдержка давно уже покинула чат. Стягиваю рубашку через голову, поднимаюсь вместе с Сашей, ставлю ее коленями на диван. Прикусываю шейку, освобождая себя от остатков одежды. Теперь нас разделяет лишь тонкая полоска трусиков. Долой! Разрываю и тут же вхожу на всю длину.
Чувствую, как принцесса напрягается, и замираю, давая привыкнуть к новым ощущениям. Секунда, две? А, может, минута? Счет времени давно потерян. По виску скользит капля пота, а мышцы сводит от напряжения. Память услужливо подкидывает наш первый раз с той лишь разницей, что сейчас нет слез и страха. Но причинить боль по—прежнему страшно.
— Пожалуйста… Давид, пожалуйста…
Саша сама начинает движение навстречу, срывая предохранители. Наращиваю темп, наслаждаясь дрожью и криками малышки. Девочка царапает спинку дивана, выгибаясь, чтобы впустить меня глубже. Запредельные ощущения. Перед глазами все плывет до белых пятен, когда чувствую пульсацию Сашиного оргазма. Опускаю руку, нахожу набухший клитор, ласкаю, чтобы продлить удовольствие, и улетаю следом.
Требуется не меньше пяти минут, чтобы отдышаться и попытаться сфокусировать взгляд. Те эмоции, которые дарит любимая женщина… не передать словами. Они опустошают и одновременно наполняют.
Саша рвано дышит. Целую в висок, разворачивая к себе.
— Давид, — голос малышки подсел от крика.
— М?
Она обхватывает мое лицо ладошками и шепчет в губы «люблю тебя». Несколько минут назад мне снесло голову от желания, а сейчас смывает волной нежности от признания и трогательного момента.
