Глава 83
– Держи, Лина. Если не удержишь, накажу, – вкрадчиво обещает Са-оир, наблюдая, как трепещет в моих дрожащих пальцах обжигающий сгусток его тьмы.
Не верится, но она действителльно постепенно начинает меня слушаться. И не причиняет вреда.
Вот уже второй день он обучает меня не только влиять на подпространство, но и воздействовать на зачерпнутую оттуда материю и энергию. Пока что зачерпнутую самим Са-оиром, но чует моё сердце, скоро меня будут учить делать это самостоятельно. Ну а пока что я раз за разом пытаюсь справиться со сгустком тьмы, который мне вручает мой тёмный сэ-аран.
И если первое испытание я прошла довольно быстро, научившись её чувствовать и держать в своих ладонях. То потом начались сложности. Мне заявили, что просто держать мало, и мне нужно уметь концентрироваться на силе, несмотря ни на что.
После этого заявления мою концентрацию в купе с выдержкой начали нещадно испытывать. И наказывать каждый раз, когда испытание я проваливала, не выдержав провокаций своего наставника.
И вот я снова держу, закусив губу и изо всех сил стараясь не обращать внимание на свою абсолютную наготу и наготу моего тёмного сэ-аран. Не думать про то, где мы сидим, кто нас может увидеть и что будет, если я не справлюсь.
Но не чувствовать, как скользят хозяйские руки по моему телу, как ласкают и гладят самые чувствительные местечки, не ощущать, как упирается мне в ягодицы возбуждённый до предела мужской член, я попросту не могу. Потому и дрожат пальцы, норовя выпустить тёмный огонёк. Потому и сбивается дыхание, а сердце грохочет в груди всё быстрее.
А Са-оир будто нарочно издевается. Накрывает ладонями холмики груди, принимаясь ласкать ставшую чрезмерно чувствительной плоть. Зажимает между пальцами соски… и разряды болезненного острого удовольствия стекают прямо в низ живота, вынуждая меня сдавленно застонать. Глаза сами собой закатываются, а губы размыкаются, жадно втягивая воздух.
Пальцы вздрагивают помимо моей воли. И тьма горячей лавой стекает с них на мой живот, вырвавшись из-под моего контроля. Как вырывалась уже бесчисленное количество раз за сегодняшний день.
– Ай-ай-ай, опять не удержала, – цокает языком мой истязатель, вынуждая тьму юркой змейкой перетечь ему в ладонь и там раствориться. – Тебе нравится быть наказанной, Лина?
– Нет, мой господин, – хныкаю я. От одного лишь воспоминания о его наказаниях у меня всё внутри сжимается смесью стыда и возбуждения.
– А мне кажется, что ты сейчас врёшь. Придётся и за это наказывать, – довольным котом урчит мой тёмный сэ-аран, прикусывая моё плечо. – В какой позе предпочитаешь сделать это сегодня?
– Я… я не знаю, – выдыхаю судорожно, прижимаясь спиной к его груди.
Небо, неужели то, что он заставил меня делать вчера, можно в какой-то ещё позе сделать? Нет, я, конечно, понимаю, что как-то можно, но… моё воображение тут пасует.
– Ты даже не представляешь, как вкусно пить твоё смущение, моя невинная малышка, – руки Са-оира продолжают ритмично сжимать мои груди, постепенно нагнетая пожар в крови. – Если не знаешь ты, выберу я. Видишь вон ту скамейку? Я хочу видеть тебя на ней в коленно-локтевой. Прямо сейчас.
Чувствуя, как сердце грохочет уже в ушах, я осторожно выбираюсь из его объятий и шагаю к этой самой скамейке. Абсолютно голая на открытой дворцовой террасе. И хоть понимаю, что эта терасса полностью закрыта непроницаемым энергетическим куполом, и что Са-оир навряд ли позволит кому-то увидеть меня в таким виде, но я всё равно не могу не чувствовать неловкость и дичайшее смущение. Тем самым доставляя удовольствие своему хозяину.
Став коленями на широкую гладкую поверхность, осторожно опускаюсь на локти. Взгляд сэ-аран на моих самых интимных частях тела ощущается почти материальным. Он будто трогает, ласкает, скользит. Проникает под кожу.
Тяжёлая рука опускается на мою попу, оглаживает ягодицы… но даже не думает скользить туда, где прикосновений мне хочется больше всего. Вместо этого он проводит по внутренней строне бедра, заставляя развести ноги немгого шире. Настолько, насколько позволяет скамейка.
– А теперь правую руку пропусти между ног и приласкай себя. Пока что лишь пальчиками.
Ой мамочки. Лучше бы я выбрала лежать на спине, как вчера. Открытость и порочность теперешней моей позы лишь добавляет перца жуткому смятению.
В какой-то миг уловив, в чём именно мне сложней всего переступить свои внутренние запреты, Са-оир нашёл способ наказывать меня без причинения боли и физического вреда, и даже с обоюдным удовольствием. Потому что, как бы ни корёжило меня изнутри стыдом и замешательством, запретностью происходящего, в результате я всё равно буду кричать от наслаждения в объятиях своего сэ-аран.
Вот и сейчас, чувствуя, как горит лицо, я молча выполняю приказ Са-оира.
Перенеся опору полностью на левую руку, правой тянусь к своей промежности. Пальцы разводят влажные половые губки, начиная игру с заведомо-известным результатом.
Мой сэ-аран обходит меня спереди, приседает, всматриваясь в лицо. И показывает уже знакомую мне игрушку. Очень правдоподобный с виду фаллоимитатор. Гладкий, мягкий, и совсем как настоящий на ощупь. Только полностью угольно-чёрный.
Ведёт этой штуковиной по моему лицу, обводит кончиком губы.
– Открой рот, Лина, – вспыхивают огнём его глаза. – Оближи.
Брать в рот что-то невоодушевлённое, чувствовать, как гладкий искусственный фаллос скользит между губ, имитируя движения члена… Ласкать при этом себя и видеть, как за всем этим жадно наблюдает мой мужчина… в этом столько запретной порочности, что моё сознание утопает в бархатистой тьме возбуждения, возможно неправильного, но кто мне судья.
– Умничка, – оскаливается в хищной ухмылке Са-оир. Вынимает игрушку из моего рта. – Знаешь же, что делать дальше?
– Да, – шепчу хрипло, убирая руку от пульсирующей плоти.
Са-оир вкладывает мне в ладонь фаллоимитатор и поднимается.
