Глава 8
– Лина, не надо. Не делай этого. Он же страшный. Он… Он может обидеть тебя. Сделать больно, – цепляется за мои руки Соня. Заглядывает в глаза, уже безостановочно плача.
– Всё будет хорошо, – шепчу, даже не столько для неё, сколько для себя. – Послушай. Ты вернёшься домой. Может такое случиться, что тебя высадят не в нашей стране. Ты английский хорошо знаешь. Его должны понимать в большинстве стран, если не поймут русский. Ищи сразу полицию, или любые другие органы правопорядка и рассказывай, кто ты и откуда. Но не говори, что с тобой случилось. Хорошо?
– Почему? – растерянно таращится на меня племянница.
– Потому что тебе никто не поверит. Могут в психушку запереть. Поверь, так лучше. Скажи, что не помнишь ничего, что на нас напали, чем-то ударили по голове, а после этого провал в памяти. Очнулась ты одна там, где тебя оставили. Пока будете до Земли лететь, прокрути всё это в голове много раз, запомни хорошенько, чтобы точно не проболталась. Правду скажешь только родителям. И скажи маме… скажи что я вас всех очень люблю. И всегда буду любить. И что со мной всё будет в порядке. Я… справлюсь. Не пропаду. Мой хозяин… ему лишь нужно, чтобы я была послушной и служила ему по доброй воле. Я это смогу. Без проблем. Всё хорошо.
Пусть она в это верит. Пусть не винит себя ни в чём.
На глазах опять выступают слёзы. Шмыгнув носом, хватаю Соньку в охапку, прижимая к себе. Боже, пускай всё с ней будет хорошо. Пускай её в целости и сохранности доставят на Землю.
– Береги себя, моя хорошая. Ты у меня умничка, но всё равно. Пожалуйста. Не нарывайся. Не груби им. Не провоцируй ни в коем случае. С людьми это опасно. А эти даже не люди, и я не знаю, чего от них ждать. Если у тебя будет своя каюта, или что-то типа того, старайся оттуда лишеий раз не высовываться.
Меня начинает крыть самой настоящей паникой, стоит только представить, что она одна неведомо сколько времени проведёт на корабле с какими-то штурмовиками. Солдатами, получается. Девочка. Боже, даже дурно становится.
– Лина, – теперь уже Соня сжимает мои плечи. Смотрит твёрдо. Повзрослевшая за время нашего плена не по годам. И уверено повторяет мои слова: – Всё будет хорошо. Я справлюсь.
И в этот момент дверь мед-отсека, где нас оставил ри-одо, чтобы мы попрощались, открывается снова.
Мой хозяин заходит не один. С ним ещё один мужчина. Такой же высокий, как ри-одо. Но гораздо массивней. Буквально гора мышц в явно военном обмундировании. Бритые виски, ёжик белых волос. Смуглая кожа стального оттенка с чёрным рисунком линий. И такие же беспросветно чёрные глаза, как у моего хозяина.
Взгляды обоих мужчин сразу же сосредотачиваются на нас с Соней. И если у ри-одо никаких эмоций не проявляет, то у второго мужчины при виде нас бровь удивлённо дёргается.
– Землянки? – вопросительно поворачивается он к моему хозяину.
А ведь получается, что они знают о нас и нашей планете достаточно, чтобы с ходу определять нашу расовую принадлежность. Это для нас существование развитых цивилизаций в космосе лишь фантастика и предположения.
– Да, как видишь. И одну из них ты доставишь на родную планету, – ровно уведомляет ри-одо.
– Это приличный крюк, высокочтимый… – начинает военный, но мой хозяин бросает на него короткий острый взгляд, и мужчина умолкает на полуслове. Прикладывает два пальца ко лбу, склоняя голову. – Как прикажете, высокочтимый. Которую?
– Девчонку. Живой и невредимой.
Солдат переводит внимательный взгляд на сжавшуюся в моих объятиях Соню.
– Пошли, – командует ей.
Судорожно вздохнув, она ещё раз напоследок обнимает меня. И, оторвавшись, с изяществом настоящей бальницы шагает к своему сопровождающему, сжав руки в дрожащие кулачки.
Мужчина одобрительно хмыкает, ещё раз почтительно кивает ри-одо и, прихватив Соню за плечо, уводит её из мед-отсека.
Ну вот и всё. Мы больше не увидимся. Я больше не увижу никого из своих родных. Никого и никогда. Закрыв лицо ладонями, пытаюсь собраться и прекратить лить слёзы. Только получается плохо. В груди словно дыра образовалась.
– Твоя реакция неразумна и нерациональна, – слышу внезапно голос ри-одо прямо перед собой. Испуганно распахнув глаза, едва не шарахаюсь назад, осознав, что он буквально нависает надо мной.
– Да, наверное, неразумна, – соглашаюсь хрипло. И на всякий случай прошу: – Простите. Мои эмоции мне не всегда подвластны. Можно спросить, господин?
Меня жутко пугает его близость. То, как он меня рассматривает. Оценивающе. Будто… примеряясь, да. Просчитывая что-то в своих рациональных мозгах. У него ведь мозги в его инопланетной голове?
– Спрашивай, – разрешает, обходя меня по кругу.
– Соню… не обидят по пути на Землю? – выпаливаю самое наболевшее и важное.
– Обидят? – уточняет равнодушно.
– Она… девочка. Красивая. А на штурмовом корабле полно мужчин… Это не опасно для неё?
– Даже если этих… мужчин всерьёз заинтересует половой акт с неполовозрелой женской особью другой расы, что маловероятно, никто из них не посмеет тронуть то, что я приказал доставить целым и невредимым.
Скажи это кто-то другой, и я бы точно усомнилась. А когда говорит он… я верю, что его прямого приказа действительно не ослушаются. Верю, что Соня попадёт домой.
И дышать становится легче.
– Спасибо, господин, – снова искренне благодарю я его, не решаясь обернуться и взглянуть в лицо.
Почему он опять стоит позади меня?
Чувствую, как собирает мои спутанные волосы. Я оставила их распущенными – скрепить было нечем. Как и расчесать. Наматывает их на кулак, тянет на себя, заставляя непроизвольно шагнуть назад. К нему. Прижаться спиной.
– Мне нравится твоя благодарность. Но надоело, что твои помыслы по-прежнему направлены на эту девчонку. Больше никаких упоминаний о ней. Ты принадлежишь… мне. Целиком и полностью, пока я не решу иначе. Твоя жизнь и смерть. Твоя преданность. Твоё служение. Покорность. Мысли… Тело...
