Глава восьмая. Доярка из Хацапетовки
Меня выгрузили возле какого-то магазина. Конечно, не как фашисты партизанку на расстрел, и не как милиция правонарушителя... Скорее, как ребенка возле стоматологического кабинета, придерживая, чтобы чадо не сбежало. Я раньше проезжала мимо этого места, но не думала, что они работают круглосуточно. Стоило нам выйти из кареты, как тут же дверь перед нами открылась. Сонная вампирша в роскошном платье, зевая во всю клыкастую пасть, тут же засуетилась. Надеюсь, что меня не в бордель сдают. Глубокое декольте и волнующий разрез у вычурного платья мадам, которая нас встретила, вызывало у меня нехорошие ассоциации.
- Итак, девушки, сегодня вам сказочно не повезло. Что делать - знаете. Счет выставить мне и прислать по моему адресу, - отдал распоряжения мой клиент, забирая свой плащ из моих рук, - Предупреждаю сразу. Увижу хоть один укус - долго разбираться не буду. Медальон лежит на столике. На ее протесты, крики, вопросы и прочее - не реагировать. Если сопротивляется - связать. Разрешаю применить силу в разумных пределах.
- Может, не надо? - вяло спросила я, глядя, как перед моими глазами началось хаотичное броуновское движение клыкастых молекул, который тут же стали сбрасывать чехол с какого-то кресла, доставать какие-то инструменты, - Мне и так перед вами очень неудобно. Вы не обязаны это делать!
- Мне стыдно с тобой даже рядом стоять, а не то, что появляться в публичном месте, - огрызнулся вампир, указывая тростью на мой некогда лучший деловой костюм, - Лучше вызывать восхищение, чем сочувствие. Всего хорошего. Ах да, ее старую одежду сжечь.
Я час лежала в ванной, чувствуя, как по щекам текут слезы. Я всю жизнь привыкла себя обеспечивать, я никогда ни у кого ничего не просила, никогда не принимала дорогих, обязывающих к чему-то подарков. Меня всю жизнь учили полагаться только на себя. А теперь, попав в такое унизительное для себя положение, я вынуждена принять настойчивую помощь со стороны. Я стиснула зубы.
Четыре вампирши, цыкая зубами, в две смены, пилили мои ногти, как каторжники сибирские леса, когда им выдали одну пилу на десять человек. Одна смена выбегала покушать и подышать свежим воздухом, а вторая с жалобными глазами бралась за работу.
- Эдельвин, - простонала одна из упыриц, бросая пилочку, - Подмени меня. Я больше не могу. Я сейчас вгрызусь ей в шею. Я на улицу. Подышать воздухом.
И так каждые две минуты. Неизвестно, кто страдал больше, от этих процедур. Я или они. Скорее всего, они, потому, как столько страдания на лицах, я видела только в тот день, когда сотрудникам сообщили, что 31 декабря им придется работать до шести вечера. Все как положено. Праздник? А что такое праздник?
Ножницы делали «клац-клац», пытаясь привести в порядок мою голову, зубы делали «цык-цык», действуя мне на нервы. Потом кто-то из девушек догадался принести какие-то благовония, от запаха которых на глазах наворачивались искренние слезы омерзения. Сверху на меня вылили вонючее содержимое красивого флакона и стали работать дальше. После того, как меня отмыли и высушили, настало время примерок.
- А можете примерить еще и это платье? - попросила одна упырица, протягивая мне какой-то алый мешок со стразами на три размера больше, чем я обычно ношу, - Просто оно из прошлой коллекции и плохо продается.
Я надела платье на себя, походила в нем, а потом вернула его обратно. Упырица, прижалась лицом к нему и глубоко вздохнула. Семь нарядов, расчески, заколки, туфли. Все трамбовалось в коробки. Такое чувство, будто меня завтра замуж будут выдавать, а сейчас собирают приданное. Волосы расчесали. Осторожно, буквально по одной волосинке, их начали стричь, стараясь не смотреть на мою обнаженную шею. Нервы не выдерживали, и мне на шею повязали хомут из какого-то полотенца, а сверху накинули какую-то простыню. С прилипшими темными мокрыми волосами, я была похожа на тюленя, высунувшегося из проруби. Парикмахерша старалась не дышать. Она надула щеки, по которым у нее катились слезы. Настрадалась бедняжка на всю жизнь вперёд. Чувствую, что потом внукам будет рассказывать о том, как стригла человека.
Я заметила, что мою одежду никто не сжег. За нее в буквальном смысле подрались. Про нижнее белье я вообще молчу.
- Вы знаете, - выдала вульгарно одетая упырица, которая командовала всем этим безобразием, - Приходите к нам почаще. Вы можете брать у нас платья напрокат. На день, на два. И главное - не стирайте. Поносили - вернули. Если испачкали - ничего страшного. Главное - не стирайте. Любые платья из любой коллекции. Да, и не пользуйтесь парфюмом.
Ничего себе! Тут салон красоты и бутик по совместительству решил устроить беспрецедентную акцию.
- Вот наша визиточка, - цыкнула упырица, положив на стол красивую визитку с каплей крови, - Меня зовут Жизель. Это все принадлежит мне. Поэтому, сударыня, будьте так любезны, обдумать наше с вами дальнейшее сотрудничество. Абелю об этом знать не обязательно. Я настойчиво повторяю, что Абелю об этом знать совсем не обязательно. А теперь, простите, я выйду на улицу... Сил моих больше нет.
«Чую! Человеческим духом пахнет!» - пронесся у меня в голове скрипучий голос Бабы Яги.
Через час я выглядела так, словно собираюсь на светский раут. На мне было жемчужного цвета платье, туфли, подобранные тон в тон к платью, красивое, кружевное нижнее белье. Рядом со мной возвышались коробки с невероятно дорогими нарядами.
- Может быть, одного платья достаточно? - тихо спросила я, глядя, как все добро трамбуют в пустую карету. Я с ним никогда не рассчитаюсь. Мне придется прожить целую вечность, чтобы вернуть ему деньги за всю эту красоту. Оторванные ценники валялись на полу. Я старалась не опускать глаза, чтобы не видеть трех и четырехзначных сумм.
- Накидка! - заорала Жизель, выписывая счет, - Девочки, достаньте накидку.
Меня укутали в красивый полушубок. На стоимость этой красоты я даже боялась смотреть. Ценник осторожно сняли и тут же занесли в счет. Мне хотелось выть от отчаяния, прикидывая, на какую сумму придется раскошелиться моем «спонсору», и сколько я буду ему должна. Вместо радости я испытывала угрызения совести и чувство глубочайшего стыда.
- Вы подумайте над моим предложением! - крикнула хозяйка, прижимая к себе мой старый бюстгальтер, как ребенок прижимает к груди любимую игрушку.
- Куда едем? - спросил кучер, - Мне приказали доставить вас по адресу, который вы укажете. И просили передать вам ключи.
- К офису, - вздохнула я, надевая на шею медальон.
- Хозяин просил передать вам, что «никаких к офису». Говорите адрес.
- Кровавый переулок, дом один, - вздохнула я, прикидывая, какой счет будет выставлен кому-то за все страдания. Господи, как же мне стыдно. Как я докатилась до такой жизни?
Карета остановилась рядом с домом.
- Точно сюда? - удивленно спросил кучер, глядя на обшарпанную дверь и горы мусора под ногами.
- Да, сюда, - ответила я, вылезая из кареты. Я постучалась в дверь, на пороге появилась старуха-будильник с колом в руках. Так сказать, во всеоружии.
- Коробочки поставьте, пожалуйста, у входа. Я сама все занесу. Спасибо, - ответила я, беря одну из коробок и открывая дверь кареты.
- Как скажете, - вздохнул кучер, помогая мне выгружать все мое добро.
- Игнацио! - заорала старуха, подслеповато щурясь, - Когда долг отдашь? Я весь твой портрет оплевала! Уже даже правый глаз выковыряла! Все жене рассказала, про шашни твои! И детей твоих прокляла! Ты же мне клык давал, что через три месяца вернешь все с процентами! Да чтоб тебе пусто было! Чтоб у тебя клыки выпали! Чтобы кровь в горло не лезла!
Так! Вот с этого места поподробнее!
- Меня не Игнацио зовут. Да и не женат я, - заметил малость обескураженный кучер, ставя коробки под дверью.
- Обозналась, - с досадой заметила старуха, цыкая зубом, - Но ты тоже не расслабляйся!
Я сидела на кровати, жевала колбасу, философски размышляя над тем, к чему все это приведет. Помнится, я тоже когда -то взяла шефство над бродячей собачкой, живущей возле теплотрассы. И одеяло ей приволокла, и кормила каждый день. Может быть, он любит братьев и сестер наших меньших? Гав - гав. Учтите, руку лизать я ему не буду, а если захочет почесать за ушком, то я оскалю зубы. Я представила картину. Я стою рядом с ним. «Сидеть!» - произносит он, показывая на кресло. Я сажусь. «Голос!» Я начинаю говорить. «Лежать!» - он показывает на кровать...Ой! Что- то меня куда-то не туда понесло, ей богу! «Умри!». Ну вот это уже ближе к истине.
В новой посылке лежала плитка черного шоколада. Я быстро развернула обертку, и в нос ударил знакомый запах. Я собралась откусить от нее кусочек, но потом просто положила ее рядом. Сознаться честно, эту шоколадку я не стала есть. Она просто лежала на подоконнике. Лежала и пахла. Этот запах меня успокаивал.
***
Мое появление на работе стало чем-то сродни инсульту, инфаркту и проверке с изъятием документов. Брисса подавилась кровью, очки Лемиры соскользнули с носа и упали на стол, едва не разбившись. Дед занервничал, подслеповато щурясь в мою сторону.
Я молча села за свой стул и открыла бладбук. Гробовая тишина, нарушаемая цыканьем, провисела минут пятнадцать, пока я отвечала на письма. Как обычно глупые вопросы и умные ответы. «А есть такой дом, чтобы все было в фиолетовом цвете, и чтобы возле двери были ангелочки, а на стенах висели такие красивые картины, где изображены влюбленные пары.... ».
Я уже начала отличать реальных клиентов от праздно интересующихся.
«Есть красный особняк, а у входа сидят горгульи, а на стенах висят предыдущие владельцы! Если вам интересно, у нас большое портфолио», - ответила я. «А есть точно такое же, но только с перламутровыми дверными ручками?» - спросили у меня тараканы. Смотреть портфолио никто, разумеется, не приезжает.
«Скажите, а сколько примерно стоит дом. Большой дом с десятью комнатами, залом, в хорошем районе? Или замок на окраине? Или усадьба в предместье? Деньги на руках...»
О! Плавали - видели. Разведка боем у наших конкурентов. Покупатели обычно не ставят нас в известность на руках у них деньги или в банке. Так же не уточняют, в какой конкретно банке.
Я пошла в туалет. Стоило мне прикрыть за собой дверь, как за ней раздались знакомые голоса.
- Ты это видела? - услышала я отчетливый голос Бриссы, - Это - что-то новенькое!
- Думаешь, ей Ренель зарплату дал? - с некоторым сомнением спросила Лемира, - В «Кровавых узах» легче увидеть человека, чем зарплату!
- Ага, всю нашу зарплату, - хмыкнула Брисса, - За три месяца вперед! Ты думаешь, он ее сосет? Я это платье на витрине видела. А теперь оно на ней. Мне его муж обещал купить! Я сегодня как раз о нем думала, а тут на тебе!
- Ерунда какая-то, получается! - вздохнула Лемира, цыкнув зубом, - Может, она кровь сдает?
- Ага! Да у нее крови не хватит, чтобы купить себе туфли! А тут и палантинчик, и туфельки, и платье... Знаешь сколько все это стоит? Дожили! Я одета хуже, чем человек! У меня это в голове не укладывается! - возмутилась Брисса, судя по грохоту, швыряя что-то увесистое на стол, - Сегодня приду и мужу скажу, мол, даже человек на работе одет лучше его любимой жены! Посмотрим, что он на это скажет! А то он мне такой: «Потерпи, любимая, до моей зарплаты!»
Я вышла, а у меня на столе лежал небрежный сверток. Дверь директорского кабинета хлопнула. Я развернула посылку и увидела какой-то явно не новый тулупчик. То, что не доносил предыдущий владелец, доела моль. Да что там тулупчик! Это же.... дубленка, ептить! Цвет детской неожиданности, свалявшиеся рукава, пару недостающих пуговиц. Внимание-внимание! В районе Хацапетовки был найден труп доярки. Преступник прокусил ей шею и снял с нее дубленку! «Томбэ ля не жур!», однако. Или нет... Я представила вонючую раскладушку сэконд-хэнда, в содержимом которой роется мой директор. «Вы для жены подыскиваете?» - интересуется тетка, участливо глядя на то, как мой директор извлекает из кучи эту дубленку. «Я уже нашел!» - заметил упырь, - «Почем?». «Двадцать рублей!» - отвечает торговка. «А че так дорого?» - возмущен директор. Нет, не так. Идет такой мужик по направлению к мусорке, тащит за собой старую одежду и сломанную тумбочку... «Я дубленочку возьму... Очень надо!» - раздается голос из темноты. Мог бы под балконами трусы и носки поискать. Мало ли что у людей ветром сдуло? Вот тебе, Элен, ношенные трусы. Прищепка - в подарок! Не удивлюсь, если он соберет мне коллекцию из разномастных носков.
Дверь директорского кабинета открылась. Ренель появился на пороге, вдумчиво читая ордер. Он закусил клыком губу, а потом бросил взгляд на меня. Я положила правый кулачок под щеку, а левой рукой небрежно смахнула «обновку» на пол, а потом осторожно, кончиком туфельки потерла ею пол. Коллекция от мсье Ренеля «Зима-лето». Показ под девизом: «Зимой и летом одним цветом!». Или он думает, что я буду сидеть в ней, нахохлившись, с колом в руках и сторожить офис вместо сигнализации в ночное время суток? «Стой! Колоть буду!» - авторитетно заметил Бывалый.
- Что это? - Ренель бросил мне на стол ордер.
- Читайте, так все написано, - ответила я, проверяя почту.
- Так. Я что-то не понял! - возмутился Ренель, недоверчиво глядя на меня, - Откуда у тебя это?
- Какой нескромный вопрос. Я же не спрашиваю, откуда у вас - это? - я показала пальцем на дубленку, - На какой помойке или по какой дешевке вы это откопали?
- Быстро зайди в мой кабинет! - рявкнул Ренель.
Руководствуясь принципом, что «быстро только кошечки рожают и хомячки дохнут», я неспешно встала и прошла за ним.
