Глава восьмая. Запреты не для феи
- Ему, - вздохнул Венциан, хотя понимал, что выбрал один вариант, а озвучил другой.
- Да пошел ты! Тоже мне навострил ухежерку! Сейчас как двину по ухажерке так, что отвалится! - заметила фея, ревниво оберегая свою «девственницу».
- Здесь просто нужно ответить два слова: «Я знаю!». И улыбнуться, - заметил Венциан, делая шаг в сторону. – Так, продолжим!
Он взъерошил свои длинные волосы, чувствуя себя мухой в паутине.
- Смотри, теперь если тебе нужно к кому-то обратиться, или кто-то решил обратиться к тебе… - рассеяно начал Венциан, забыв, что хотел сказать. – Ах, вспомнил! Все извиняются в начале разговора! Что-то вроде «извините, а не могли бы вы сказать, какой сейчас по счету танец?» или «извините, вы не могли бы передать мне пирожное?».
- А за шо извиняться-то? У него че? Рука отпала пальцы загибать? – удивилась фея.
- Тут есть один секрет! – заметил граф. – Понимаешь, все думают друг о друге всякие гадости. Только не говорят вслух. Идешь себе и думаешь: «О, старая кошелка опять вырядилась, словно вот-вот засватают!». А потом «извините! Вы не видели моего спутника?». Ты как бы извиняешься за то, что подумала о ней плохо! Поняла? Идешь, ругаешь молча, а извиняешься громко! Пробуй! С каждым стулом! Думаешь о нем гадости, а потом … извините, а можно на вас сесть!» А потом грациозно садишься, словно в каждом стуле торчит иголка.
- А она и вправду там торчит? – спросила фея, трогая рукой обшивку старинного стула.
- В некоторых да! В высшем свете любят пошутить! – соврал Венциан. – Но трогать стулья вот так нельзя. Так что придется садиться очень осторожно. Мало ли!
Венциан устало опустился на один из стульев, глядя на то, как фея ходит по залу.
- Извините, а можно на вас сесть! - выдыхала фея. Наука давалась ей с трудом. Но за два дня был достигнут просто невероятный успех! Если так будет продолжаться дальше, останется только закрепить успех и научиться танцевать. Но это завтра!
Она опасливо и очень осторожно присаживалась на стульчик, вызывая у графа прилив гордости. «Ну, хорошо! На выходных бал. А дальше что?», - спрашивал он себя, не зная ответа. Выдать ей платье и деньги, отпустив на все четыре стороны? Венциан стиснул зубы, понимая, что это было бы подло и низко. Выбросить, как собачку.
«Я не хочу об этом думать!», - дернул граф плечом, видя, как фея с каждым разом делает одно и тоже движение все грациозней и грациозней. – «Время покажет!».
Что с ним? Такого никогда не было? Откуда-то взялась эта странная сила, которой раньше не было. Ему казалось, что он способен раскрошить камень в руках. И чувство, когда замирает сердце от одного только взгляда. Почему так быстро? Почему эти два дня кажутся вечностью?
На эти вопросы он не знал ответа.
- Извините, а можно присесть! – послышалось рядом. Венциан, погруженный в собственные мысли, удивился, как вдруг ему на колени присела фея.
- Это же тоже стула, ах? – удивилась она. – А вы сказали, че надобно со всеми стулами поговорить!
Что это было? Кокетство или излишнее старание? Венциан не знал, но его руки уже обвили ее талию, сплетаясь замком на расшитом корсете.
«Что со мной?», - опомнился Венциан, тяжело дыша, когда чуть не запечатлел поцелуй на тонкой шейке.
Жеманство, кокетство, показная холодность не пронимала сердце графа. Он привык к этому с детства. Ни обмороки, ни томные взоры, ни румянцы, ни демонстративная отстраненность, - ничто не будоражило его душу так, как эта непосредственная простодушная наивность, оставляющая великую загадку сердцу: «Она это сделала случайно или нарочно?». И от этой загадки сердце почему-то начинало биться чаще и чаще.
- Чаю бу… - послышался голос нянюшки. Мисс Миракл вошла в столовую неся поднос. Венциан опомнился только когда понял, что произошло.
- Сэр! Извольте сюда! – сверкнула глазами няня. – А юная леди пока пусть пьет чай!
Венциан вышел, делая обычное насмешливое выражение лица.
- Это что еще за? – погрозила сухоньким пальчиком няня. – Вы что собираетесь потом делать с этой девушкой? Учтите, я не позволю ее выбросить на улицу!
- Я и не собирался, - ответил он с усмешкой. - Я ничего не делал такого, за что меня можно осудить!
- Я не хочу, чтобы вы выросли мерзавцем и негодяем! – грозила пальчиком нянюшка. – Так что даже не думайте обесчестить бедняжку! Вы либо прекращаете вашу игру, или женитесь на ней!
- Что? – опешил граф. – Жениться? Нянь, ты в своем уме?
- В своем! Чужого не занимала! – нахмурилась няня, крепко держа дверь. – Так что думайте головой! И вообще! На сегодня занятий достаточно! Теперь я лично буду следить за тем, чтобы вы только занимались!
Нянины слова припечатали, как приговор.
- И никаких но! Только занятия! А то я вас знаю! – сверкнула глазами Мисс Миракл. – А теперь прощайтесь, и марш по комнатам!
- На сегодня урок окончен, - произнес Венциан. – Ты молодец!
- Правда? Я уже похожа на ледю? – оживилась фея. Теперь, когда она была недосягаемой, она стала еще прекрасней.
«Так нельзя! Я должен все обдумать!», - закусил губу Венциан, глядя как няня уводит фею в ванну. Он прошел в свою комнату и присел в отцовское кресло, провернув вокруг пальца отцовскую печатку с гербом.
- Согласен, я допустил лишнее, - убеждал себя граф, вертя перстнем. – Но на улицу я ее не выброшу. При мысли о том, что эта прекрасная фея будет жить в какой-то захудалой ночлежке, ему стало плохо. – С этого момента только вежливо! И только холодно! Няня была права. Так можно заиграться!
«Жениться». – пронеслось в голове у Венциана, когда он посмотрел на портреты родителей.
- Мне нечего ей предложить. Я смогу жениться только тогда, когда встану на ноги, - заметил он, глядя на суровое лицо отца. – Спасибо тебе, папа!
Просто нужно не думать о ней, а понять, что в ней так зацепило. Наверное, то, что в отличие от барышень в высшем свете, у которых из эмоций только радость, ревность, кокетство, притворное смущение и скука, здесь он видел жизнь. Недоумение, каприз, искренний смех, сочувствие… Это сочетание капризного ребенка, прямолинейность и богатая эмоциями мимика делали ее неповторимой.
