Тетка Шура, которой я смело посмотрела в глаза, внимательно оглядела меня с головы до ног. Кажется, тоже заметила, как по-идиотски я выгляжу в этой униформе, но рассчитывать на снисхождение не приходилось. Она даже не постеснялась усмехнуться, прежде чем высокомерно велела:
– За мной иди.
Зыркнув домработнице вслед, я нехотя поплелась за ней. Всю дорогу то тут, то там поправляла чертово платье и цепко смотрела по сторонам, как зверек, изучающий чужую территорию, вынюхивающий опасность или полезную перспективу. Успела отметить, что в холле нет статуй-охранников. Но это мало обнадеживало – коренастые парни и сурового вида мужчины в черных костюмах то и дело попадались на пути.
– Завтрак в семь, – объявила Шура, когда мы зашли на кухню, где витал аппетитный аромат чего-то печеного и сладкого.
Она остановилась так резко, что я чуть не врезалась в нее, и впилась в меня своими змеиными глазищами.
– Пропустишь время – будешь ходить голодная до обеда. Это ясно?
Поймав взглядом Миру, суетившуюся у кухонного островка, я дождалась, пока она поднимет на меня глаза. Впрочем, кухарка сразу их опустила, будто совсем не удивилась моему присутствию, еще и в таком виде.
– А во сколько обед? – спросила я тетю Шуру невинным голоском.
Она слегка поджала губы, будто с лету раскусила меня, но все же ответила:
– В двенадцать. Ужин – в шесть. Дополнительное питание только с моего разрешения. Хозяин не должен видеть, что ты здесь сидишь без дела.
Я задумчиво кивнула и сложила ладони спереди, как послушная девочка. А внутри все заклокотало до скрежета зубов.
– Спасибо, что предупредили, – поблагодарила я серьезным тоном. Затем, будто вспомнив, заметила: – Только… я ведь в этот дом не нанималась, так? Значит, Астахов мне не хозяин. И его диктаторский режим мне знать не обязательно, потому что я здесь не задержусь.
Просто, спокойно, но с твердой уверенностью. В довесок ко всему я простодушно пожала плечами, а тетя Шура загадочно прищурилась и даже немного улыбнулась. Затем неожиданно подошла ко мне вплотную.
– Может быть, и не задержишься, – согласилась она с налетом ехидства. – Однако сейчас ты стоишь здесь, девочка. В платье прислуги. И сразу после завтрака начнется твоя работа.
Колкий, властный взгляд домработницы заставлял нервничать.
– А если я откажусь? – Я знала, что ничего хорошего не услышу, но меня так и подмывало побороться еще чуть-чуть.
Ее очерченные брови приподнялись, словно в размышлении.
– Если работа, которую я дам, покажется тебе трудной, или ты решишь, что слишком хороша для этого, то всегда можешь вернуться в подвал, – бесстрастно ответила змея. – Только скажи и будешь отдыхать там хоть до посинения.
От упоминания о подвале колючие мурашки разбежались по коже. Захотелось сглотнуть, но я сдержалась. Медленно опустила глаза, слегка вздернула подбородок и под торжествующим вниманием тети Шуры направилась в сторону обеденного стола.
Панкейки, приготовленные Мирой, оказались нежнейшими и невероятно вкусными. Я смаковала буквально каждый кусочек, но все равно уплела завтрак быстрее, чем планировала. А так хотелось побесить надзирательницу, которая в это время стояла над душой молодой кухарки, поучала ее и давала разные задания на день. Да уж… наверняка тяжело Мире работать под таким началом.
Про себя посочувствовав девушке, я отпила большой глоток чая и чуть не поперхнулась, расслышав в разговоре со стороны кухонного островка слово «мама». Тут же с любопытством устремила взгляд на домработниц и поняла, что не показалось. Кроткая Мира была дочерью мегеры – Шуры! Никогда бы не подумала… Никакого же сходства вообще! Ни внешне, ни внутренне.
– Завтрак окончен! – вдруг громко объявила моя надзирательница, едва я успела сунуть в рот последний кусочек панкейка.
Она размашистым шагом приблизилась к столу и бесцеремонно забрала из-под моего носа тарелку с кружкой. Сколько прошло – минут десять-пятнадцать всего? А я, между прочим, хотела добавки попросить. Да и чай еще не допила.
Стало понятно, что тянуть время мне никто бы не позволил. Даже Олег был снисходительнее, когда приводил меня из подвала поесть. Интересно, у Астахова все подчиненные так четко исполняют его диктаторский режим? Или это ко мне особое отношение?
Глядя на Миру, которая являлась наиближайшей родственницей суровой домоправительницы, я больше склонялась к первому варианту. Эта мадам явно никому спуска не давала. И все-таки как же они непохожи… С одной стороны круглощекая, полная, неказистая дочь, и с другой – аристократичной внешности мать с угловатыми чертами лица, послушными волосами, изящным строением тела и отточенными манерами.
– Живее, у меня много дел! – поторопила Шура, когда я замешкалась, задвигая стул.
Она нетерпеливо проследила, пока я выйду из-за стола, и зашагала к дверям. Мне же спешить было некуда, поэтому я не последовала за надзирательницей, а бессовестно обернулась к Мире.
– Спасибо, было очень вкусно! – поблагодарила дружелюбно, поймав, как она растерянно вскинула взгляд.
Возможно, ее напрягало присутствие матери, возможно, кухарка в принципе относилась ко мне с настороженностью, но отозвалась она очень неуверенно и одновременно вернулась к делу:
– Пожалуйста.
Шура, застывшая в дверях в ожидании меня, прищурила свои янтарные глаза. Ничего говорить не стала, когда я снизошла подойти, но что-то вдруг навело на мысль – она обязательно воспользуется имеющейся властью себе во благо. В смысле оторвется на мне по полной за все моменты дерзости.
Как в воду глядела, блин…
И началось все с лестницы. Той самой, к которой Олег приводил меня из гаража, чтобы подняться на второй этаж. Домоправительница прежде зашла в кладовку с большим ассортиментом современного инвентаря для уборки и всяких чистящих средств. Однако оттуда она выбрала обычное ведро, куда кинула пластиковый веник с совком, страшную серую тряпку, какой-то бутылек, а затем велела идти за ней.
Уже возле ступеней до меня дошло, что Шура не взяла даже швабру. Вообще ничего, что могло бы облегчить мне задачу. Может, думает, я не пойму подвоха? Да, конечно, у меня было мало опыта в уборке – в доме родителей все делали домработницы, но я прекрасно видела, чем и когда они пользовались.
– Здесь нужно все тщательно подмести, – сообщила Шура приказным тоном, а я скептически пригляделась к ступеням, что-то не находя на них никакой грязи. – Внизу есть туалет – там наберешь воды и помоешь лестницу.
Озадаченно уставившись на надзирательницу, я неуверенно заметила:
– А разве пылесосом не быстрее будет?
– А ты куда-то торопишься? – ехидно поинтересовалась мегера. – Мне не нужно быстрее, мне нужно качественно. Веник прекрасно справится с этой задачей. А ты, надеюсь, справишься с веником?
Сарказм в ее голосе полоснул по нервам. Будто она наверняка знала, что я в жизни не подметала. Подметала вообще-то. Лестницу мне, конечно, мыть еще не приходилось, однако я не считала себя белоручкой. Я могла перебрать вещи в своем гардеробе, навести порядок на столе, постирать одежду в машинке, пыль там протереть, но основательно наводить чистоту просто не было необходимости! Домработницы ответственно справлялись со своими обязанностями.
– Приступай, – сухо велела Шура, кивком головы указав на ведро.
Она дождалась, пока я возьму веник с совком и ступлю на лестницу. Конечно, ее внимание нервировало, поэтому начинала я неловко. Не знала, куда деть совок, как поудобнее ухватить неудобную палку со щеткой и самое главное – мести так, будто я точно знала, что делаю.
К моему облегчению и неожиданности, долго наблюдать со снисходительной улыбкой за моим позорищем Шура не стала. В какой-то момент развернулась и ушла в неизвестном направлении. А я, слушая, как удаляются ее шаги в коридоре, обалдело выпрямилась.
Меня оставили одну.
От этого осознания сердце чаще забилось в груди, а мысли роем закружили в голове. Нет, не может быть так просто, Эльза. Наверняка это проверка. Или… Или они совершенно не боятся, что я вдруг попытаюсь сбежать.
