Не разбивай мое сердце, босс!

— Вы чего?

— Так ему и надо.

— Умница, девочка.

— Я бы еще фак ему показала, козлина. Ты прости, Ир, но он заслужил. И пусть думает, точнее, знает, что ты не так и расстроена. Что это ты его использовала, а не он тебя.

Немного ошеломлена такими восторженными речевками.

— Ой, девочки, мне чет мама звонит, я сейчас вернусь.

Наташа отключается, и мы с Таней остаемся вдвоем в разговоре.

— Я с Наткой согласна. Мне кажется, что ты его слишком идеализировала. И теперь страдаешь из-за этого, потому что не можешь разглядеть теперь то, что было в нем на самом деле. Я не говорю, что он прямо совсем плох, но и с пьедестала лучше убрать этот памятник.

— Тань, ну, прошла всего пара дней. Чего вы от меня хотите? Будто я каждый день влюбляюсь.

— Понимаю. Я с Женей уже сколько времени как разошлась, а порой что-то где-то тянет там и свербит, зараза.

— О, Наташа стучит, — добавляю ее снова в разговор и не успеваю ничего произнести, как говорит она:

— Девочки, у меня брат младший в больницу попал, — со слезами рассказывает.

— Боже… — в легких заканчивается воздух.

— Что произошло?

— Девочки я собираться буду, поеду. Мама там с ним.

— Вы в первой городской?

— Да. Там.

— Ща будем. Не реви. Все в порядке будет.

Выключив суп, привожу себя на скорую руку в порядок, и пока доезжаю по адресу, складывается впечатление, что вечность проходит.

Девочки уже находятся там, потому что им ближе, это их район.

— Ну что тут? — легкие буквально горят огнем, когда я остановливаюсь рядом с ними. Про картинки в своем мозгу я вообще молчу.

— Ногу сломал, когда играл на детской площадке.

— Боже, — шепнув, размышляю, что бы сказать и как поддержать. Но за секунду от волнения из головы будто все стирается.

— Сейчас гипс накладывают.

Выдыхаю, потому что это не самое страшное из того, что могло быть. Хотя и неутешительно.

Мы садимся на белые железные стулья и недолго молчим.

Хочется о чем-то говорить, чтобы время шло. Иначе мы с ума сойдем тут в ожидании.

— А мне мама Стаса звонила, — выдаю, чтобы заполнить тишину.

На меня смотрит две пары глаз с упреком и интересом.

— Нифига себе. А следующая кто придет? Бабушка или дед?

— Я такого же мнения, если честно.

— Так, а что хотела?

— Не знаю. Поговорить. Встречу назначает.

— А ты?

— А я сказала, что приду.

— Ну и правильно. Мне бы тоже было интересно, зачем это ты ей так понадобилась.

— Ой, Тань, бабки предложить, чтобы ее сыночка жил счастливо. А никто не подозревает, что кобелизм неизлечим, — фыркает Наташа.

— Да не, она такая: «Я никому не позволю за сына решать», что-то такое сказала.

— Как интересно. Во сколько, говоришь, встреча?

— В семь написала ей. Она, кстати, ответила, пока я свами болтала, что согласна. В ресторанчике в моем районе.

— У тебя целых четыре часа.

— Ага, так что сейчас отсюда за продуктами и домой. А то холодильник почти пустой. А среди недели потом времени не будет.

Через полчаса тетя Света выкатывает семилетнего сорванца Егора на коляске. Мы немного болтаем с ним, чтобы узнать детали. У нас получается взбодрить брата Наташи. Затем просто разъезжаемся. Каждый к себе.

Сегодня без особых сборов. Мне ни к чему лезть из кожи вон перед той, которую я увижу сейчас первый и последний раз.

Еду в тот самый ресторан, куда пригласила меня мать Стаса. Мысленно влепляю себе несколько пощечин. Когда вижу эту женщину, мне на мгновение даже становится стыдно. Буквально дар речи теряю.

Настолько эффектной, броской женщины, как она, я не видела, наверное, никогда. Она излучает уверенность и стойкость, а я подмечаю, что они с ее мужем тоже наверняка смотрятся как с картинки. Но что за этой картинкой скрывается — только бог знает.