Трудовыебудни. В том гробу твоя зарплата

Глава тринадцатая. Очарована, околдована...

Четверг пролетел незаметно. Начался он с «Сурка», а закончился тем, что мы сидели возле рояля и спорили о том, кто хуже играет. Я утверждала, что хуже меня играет только слепоглухонемой безрукий пианист, на что Абель утверждал, что в отличие от меня, бедолага делает это не со зла. А вот я делаю это намеренно, с явным садистским удовольствием. Мое призвание, как он небрежно заметил, - не дать классикам упокоиться с миром. На что я возражала, что бедные классики знали, на что шли, когда сочиняли шедевры. Абель философски смотрел на клавиши и отрицательно качал головой. Он утверждал, что играет отвратительно, что за такую игру ему в пору вообще запретить подходить к инструменту. Пока он это говорил тоскливым голосом, его руки играли семнадцатую сонату Бетховена, которую называют «Буря». Техника была у него превосходная, он ни разу не ошибся, ни разу не сфальшивил, учитывая то, что играл с закрытыми глазами. Я чувствовала себя дилетантом, глядя на такую игру. В итоге мы постановили, что играем для себя, а на мнение других нам откровенно плевать. Я вспомнила, что играла Евгения Дога «Сонет». Абель о таком не слышал и с явным интересом слушал, закусив губу. Русские классики и современники прошли как-то мимо него, но в целом он постановил, что, не смотря на мою «ужасную игру», звучит «сносно».
Разошлись по комнатам мы в два часа ночи. Я лежала, обнимая подушку, и думала о том, что это так удивительно попасть в другой мир, чтобы встретить того, с кем мне действительно интересно. О чем думал он в этот момент, ни мне, ни науке, увы, не известно.
Пятница началась с того, что ко мне подошел Ренель и позвал к себе в кабинет.
- Есть разговор, - вздохнул директор, - Зайди, пожалуйста, ко мне.
- Отличная мысль, - согласилась я, вспоминая инцидент недельной давности, который начался примерно с таких слов, - Я уже неделю назад была у вас в кабинете. Это - у нас теперь традиция - пытаться убить меня по пятницам? Или вы хотите отсыпать мне кошачьего корма? Или припасли для меня новый тулуп?
- Я и пальцем тебя не трону, - заметил Ренель, стараясь не цыкать зубом.
Я нехотя встала, взяла ручку и бладбук, чтобы в случае чего успеть написать письмо о том, что меня снова пытаются сожрать. Письмо у меня было заготовлено. Галочку поставить я всегда успею.
Я села в кресло. Ренель подошел к окну, заложил руки за спину.
- Я хотел попросить у тебя прощение за тот инцидент. У меня до сих пор в голове не укладывалось, как, где и при каких обстоятельствах вы познакомились, и чем ты его привлекла. А сейчас я начинаю понимать. Я смотрю на тебя со стороны и думаю...
«Лена - это не только ценный мех на плечах, а и пять литров диетической, легкоусвояемой крови!»
- ... а ведь на его месте мог бы быть я, - закончил свою мысль директор, задумчиво глядя в окно, - Юридически ты принадлежишь мне, а не ему... И поверь мне, я от тебя не откажусь. Я понимаю, что те, кто ко мне приходили и хотели выкупить тебя, приходили по его просьбе. Представляю, как ему невыносимо думать о том, что ты принадлежишь другому. Но я еще раз повторяю, что не собираюсь тебя продавать. Передай ему мои слова. Пусть он меня тут хоть убивает. Я принципиально отказываюсь это делать.
Тараканы подавились хлебными крошками, закашлялись, глядя на экран. Одного бедолагу на задних рядах вообще стошнило в проход.
- Он что? Упал случайно по дороге на работу? - возмутился первый ряд.
- Ну конечно, - ехидно заметила какая-то тараканиха, - Когда женщина соответственно одета, когда она хорошо выглядит, тут любой клюнет. И не важно, вампир или человек!
- Главное, чтобы за чужой счет! - согласилась ее подруга, - Типа, тебя тут приодели, отмыли, почистили, накормили, обогрели, а я тут внезапно присмотрелся, и понял, что ты очень даже ничего... А как же я этого раньше не замечал?
- Это все? - равнодушно спросила я, вставая с кресла.
- Да, это - все, - ответил Ренель, стоя ко мне спиной, - Хотя, нет. Знаешь, когда у вас с ним не сложится, я с удовольствием заберу тебя себе, Гетера Эдлера. Тебя так все называют. За глаза, разумеется.
Тараканы построились в рядок. Вышел один таракан, отдернул фрак и взмахнул лапками. И они затянули стройным хором:
«Ничего на свете лучше не-е-ету, чем просить у друга сигаре-е-ету! Пусть другие брезгуют придурки! Нам любые дороги оку-у-урки!»
Декорации изменились.
На импровизированную сцену тараканьего симпозиума вышел старый таракан, достал доклад и включил слайды. На первом слайде красовался Ренель.
- Кхе-кхе. Я представляю вам новый вид мужчин. Мужчина - падальщик. Он ничего не предпринимает, чтобы завоевать женщину. Он предпочитает тех, кого кто-то уже завоевал, одел, обул, накормил. Он просто ждет удобного момента, когда отношения дадут трещину и появляется на горизонте. Многие женщины от отчаяния или в отместку бывшему соглашаются с предложением падальщика. Доклад окончен. Будьте так любезны, занесите его в классификатор «Плавали-видели», сразу после «Нытика обыкновенного».
- Я смотрю на тебя и думаю. Сколько ты сможешь пресмыкаться перед ним? Насколько у тебя хватит терпения? Сколько он будет вытирать об тебя ноги? - спросил Ренель, усмехаясь.
Я вспомнила игру на рояле и решила не посвящать пытливого директора, в подробности моей личной жизни и совместного с Абелем досуга.
Таракан - докладчик закашлялся, попил водички из бутылки. Мимо него прошел вонючий бомж, тоскливо глядя на стакан.
- Допивать будете? - просипел он, протягивая свои грязные руки к бутылке.
Я встала и вышла. В три часа дня пришла незнакомая молодая светловолосая упырица. Одета она была очень вульгарно. Глубокое декольте, высокий разрез на юбке, яркий макияж. Приземлившись в кресло, она взяла каталог. Цыкнув зубом пару раз, она открыла его на первой попавшейся странице, не сводя с меня пристального взгляда.
- Вас что-то интересует? - спросила я, стараясь быть предельно вежливой.
- Интересует, - ядовито ответила она, не сводя с меня глаз, - Интересует, как он позарился на такое убожество, как ты? Я смотрю на тебя и думаю. И что? Ты - далеко не красавица. Я бы даже сказала, что ты - страшненькая. Ты себя в зеркале видела? Так пойди, посмотри. Он, видать, совсем отчаялся меня вернуть, раз решил связаться с тобой. Ты ведь понимаешь, что ты - всего лишь декорация. Декорация для того, чтобы я понервничала. Это вполне в его стиле. Скажи ему, что я его прощаю. Но, поверь мне, обычными безделушками он не отделается. Но если он купит мне вот этот замок, то тогда, возможно, я его прощу...
Да, сегодня определенно замечательный день. Вот и какая-то бывшая пришла выяснять со мной отношения. Романтично, однако. Я прекрасно понимаю, что Абель далеко не святой, но я тоже нимб по утрам не начищаю. Я зевнула и спокойно занялась своими делами. У меня на почте висела куча писем, на которые надо ответить. Я сидела и отвечала. Часы тикали.
- Эй! Ты че меня игнорируешь? А! Правда глаза колет? Я с тобой разговариваю? - возмутилась упырица, цыкнув зубом и закинув ногу на ногу.
Первое письмо отправлено. Теперь переходим ко второму. Я зевнула. Упырица психанула, швырнула каталог и демонстративно направилась к двери. Смешная, ей богу. Пришел какой-то молодой, светловолосый упырь с неприятно большим ртом и полными губами. Такое чувство, что к его лицу прилипло два промасленных вареника. Он пристально смотрел на меня, листая страницы, не глядя.
Дверь открылась, и появился Ренель. Сощурив глаза, он взглянул на посетителя и повел его с каталогами в свой кабинет. Через пятнадцать минут посетитель вышел, одарив меня пристальным взглядом.
Ренель присел на мой стол спиной ко мне и сказал, когда дверь за посетителем закрылась.
- Знаешь, кто это? Это - отпрыск очень богатого и знатного семейства. И зовут его Алонсо. И мне не понравилось, как он на тебя смотрел. Будь осторожна. Не езди с ним ни на какие показы. Я лучше сам съезжу. Как только он придет - пиши мне. Он всегда привык к тому, что получает все, чего хочет. Его отец никогда ему ни в чем не отказывал. Я имел с ним дело пару раз.
- А с чего это ты стал таким заботливым? Сидишь тут целыми днями? - нахально поинтересовалась я, глядя в спину директора.
- Спроси у своего Эдлера, почему вместо того, чтобы заниматься своими делами, я сижу ... здесь, - огрызнулся Ренель, - Как будто у меня других дел нет!
- А где остальные? - поинтересовалась я.
- Брисса взяла отгулы, Лемира в отпуске. Кстати, а где дед? Надо будет ему написать.
- А что медальон меня не спасет от этого Алонсо? - поинтересовалась я, вспоминая два противных вареника в нижней части лица. Меня чуть не передернуло от омерзения.
- Я бы не стал рисковать. Ты знаешь вообще, чей это медальон? - поинтересовался Ренель, - Я историей увлекаюсь. Собираю артефакты определенной эпохи. Так вот - этот медальон из моей личной коллекции. Он принадлежал одному человеку. К сожалению, он погиб. Давным-давно. Мне вообще нравится все, что связано с охотой. Так вот, люди под предводительством этого человека охотились на нас. Однажды они пришли в наш мир, устроили такую кровавую бойню, что мало нам не показалось. Но нам удалось отразить нападение. Мы убили охотников. Всех до единого. Но поверь мне, это были худшие времена в нашей истории.
- А как их звали? - спросила я, держа в руках медальон.
- А мы имен у них не спрашивали. Как - то до знакомства дело не дошло. Но они погибли. Когда они пришли сюда, они знали, что выхода отсюда нет. Они шли на верную смерть. Они пришли сюда за одной вещью, которую хотели заполучить, а вместо этого полегли. Мой предок участвовал в этом поединке. И, скажу тебе честно, я ими восхищаюсь. Я восхищаюсь их предводителем. Как охотник охотником. Кстати, к чему я тебе это рассказываю. У меня есть личная просьба. Пусть Эдлер вернет мне лицензию. Я так с голоду умру.
- Так он у тебя лицензию отобрал? - наигранно наивно спросила я, подкладывая кулачок под щеку.
- Да! И теперь я за тебя отвечаю головой. В рабочее время. Опять кровь кончилась? - вздохнул Ренель, - Я дам тебе визитку, закажи. Никогда не думал, что меня и фюрста будет объединять общая собственность. Так, собственность, давай, работай. Выставь дом с горгульями на продажу. Он снова свободен. Кстати, наши «Сумерки» переписали.
- Неужели? - вздохнула я, удивляясь разговорчивости Ренеля. Сегодня он просто в ударе. Даже зубом ни разу не цыкнул. Привык, наверное. Или цыкать больше нечем.
- Размазали на три книги. «Утро», «Полдень» и «Смеркалось». Там вампирша попадает в семью людей. Ей там парнишка приглянулся, - начал Ренель.
- Не надо мне все пересказывать. Чем дело кончилось? - поинтересовалась я.
- Кончилось все хорошо. Она их сожрала. Правда, не вижу смысла размазывать это на три книги. Парнишку она сожрала в последней главе. Муть, короче, - вздохнул директор,- Ты про лицензию не забудь...
Я дождалась шести часов, собралась и отправилась к поджидающей меня карете.
В шесть пятнадцать я переступила порог дома. Абеля еще не было. Я поднялась по лестнице и прошла в свою комнату. На столике лежал новый бладбук. Не такой старенький и потрепанный, как у меня, а абсолютно новый, красивый, черный. И самое интересное, что он не барахлил. Класс! Вот это мне нравится, а то мой «девайс» уже на последнем издыхании. Полезный подарок.
Я приняла ванну, привела себя в порядок, словно собираюсь на свидание. В последние дни мне кажется, что я действительно собираюсь на свидание. И мне, если честно, это нравится. Я надела белое платье, достала белые заколки-розы и украсила ими прическу. Семь часов вечера.
Как только стало слышно, что карета подъезжает к дому, я тут же вышла из комнаты. Входная дверь еще не открылась, но я с замиранием сердца ждала этого момента. Я остановилась на втором этаже, облокотившись на перила. Слуги открыли дверь, Абель бросил плащ на пол, откуда его тут же подняли дрожащие руки.
- А если ты приходишь всякий раз в другое время, я не знаю, к какому часу готовить свое сердце...- усмехнулась я, разворачиваясь и идя в свою комнату. Мне почему-то хотелось улыбаться. Улыбка сама расползалась по моему лицу, и я закусила губу. Взрослые люди играют в игры. Но с другой стороны, чем взрослее мы становимся, тем больше нам хочется, чтобы хоть что-нибудь, разорвало рутинный круг «сон-дом-работа-дом ». Дети хотят поскорее стать взрослыми. Они хотят играть во взрослые игры. Детям взрослые игры кажутся интересными и забавными. Но потом они жалеют, что променяли детские забавы на взрослую скучную жизнь.
Я жевала яблоко, листая книгу. Да, есть книги, которые можно прочитать один раз. А есть книги, которые нужно прочитать много раз, чтобы понять их истинный смысл.
- Хозяин хочет вас видеть, - произнесла служанка, стараясь не цыкать, - Кстати, спасибо за музыку по утрам. А то мы уже жребий по вечерам бросали, кто пойдет будить хозяина.
Я представила русскую рулетку по утрам. Все складывают свои имена в шляпу, а потом кто-то из старших слуг произносит трагическим голосом: «Ну что, друзья, приступим. И пусть удача будет на вашей стороне!». А потом такое: «Нет! Я вас умоляю! Пожалуйста! Если что-то со мной случится, прошу вас, сообщите моим родным, что я пал геройской смертью исполняя обязанности будильника!»
За все время пребывания здесь, я заметила, что Абель пользуется буквально тремя-четырьмя комнатами. Остальные комнаты пустуют или закрыты на ключ. Я проверила. Не могу понять, зачем покупать такую огромную недвижимость ради трех комнат? В чем смысл? Объясните мне, человеку всю жизнь прожившему в однокомнатной квартире?
Я посмотрела на себя в зеркало, улыбнулась и пошла вслед за служанкой.
Меня привели в огромную, почти пустую комнату. В ней размещались небольшой белоснежный столик, накрытый кружевной скатертью и украшенный белой вазой с алыми розами, два белоснежных кресла и софа между ними. И больше ничего. Никаких картин, портретов, украшений. Ощущение пустоты и холода. На столике стояло два хрустальных бокала, украшенных белоснежными бантами и алыми брошками. Окна были открыты, поэтому я чувствовала, что мне прохладно. Белые шторы с алыми кисточками слегка трепетали на сквозняке.
- Ваш - левый, - раздался голос Абеля. Он стоял позади меня. Строгая черная одежда, напоминающая мундир, белое кружево стоящего воротника и трость. Интересно, что у него с ногой и почему он прихрамывает? Не сильно, чуть-чуть, едва заметно. Но его шаги я узнаю из тысячи.
Я взяла бокал, недоверчиво глядя на его содержимое. Пришлось осторожно попробовать его содержимое на вкус. Нет, не кровь. Вино. А с виду они так похожи, что я даже поначалу испугалась.
- Может, прикроем окна? - предложила я, поежившись. Что-то здесь прохладно. Не так, чтобы у меня сосульки из носа выросли, но и не так, чтобы обмахиваться веером и обливаться потом.
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Грелка на все тело не нужна? - оживились заметили тараканы, потирая лапки.
- Нет, - грустно ответил Абель, поднимая свой бокал и пристально глядя на меня.
- Я пойду, накину что-нибудь, - вздохнула я, бросая взгляд на закрытую дверь.
- Нет, - тоскливо ответил хозяин, не сводя глаз с моего бокала. У меня возникло такое ощущение, что у меня в бокале что-то не то. Хотя нет, он не станет ничего добавлять в бокал. Это нарушит правила игры. Зачем ему мое обмякшее и лыка не вяжущее тело, которое останется только закинуть на плечо и потащить в свою пещеру, отбиваясь от других саблезубых. Желательно прихватить с собой еще и тазик. И следить, чтобы из меня ничего не вышло по дороге. Подвох с окном я поняла. Ладно, будем мерзнуть. Если что список напишу таблеток и лекарств, который кому-то придется покупать в аптеке. Я уверена, что лично Абель туда не побежит. «И гематогенку на сдачу, пожалуйста!» - процедит какой-то упырь, протягивая мятую купюру в окно дежурной аптеки.
- На нас тут со страшной силой охотиться собираются! - радостно заметил таракан в первом ряду, хрустя крошками, - Удачной охоты, Каа...
- Мелок «Машенька» тебе в рот, - возмутились с задних рядов, - если сейчас же не заткнешься! Смотри молча!
Штора колебалась от ветра, я держала бокал на тонкой ножке двумя пальцами и смотрела, как в нем багровым драгоценным камнем застыло вино. Стоило его только слегка наклонить, как вино, словно кровь, заливало стенки бокала.
Я сделала глоток и подумала, что идея с вином была интересной. Но много я пить не собираюсь. Не хочу демонстрировать глубокие познания русского фольклора и скудные вокальные данные, на которых природа отдохнула со страшной силой. У Абеля и так, вижу, в жизни разочарований хватает. А тут такое потрясение.
-Выбирай розу, - произнес Абель, отпивая из бокала. Он поставил бокал на стол.
- Одну? - подозрительно спросила я, глядя на алые соцветия. Почему одну? В чем подвох?
- Одну единственную розу. Мне просто интересно, какую ты выберешь... - заметил он, стоя в шаге от меня.
- Мне кажется, что все они одинаковые, - осторожно заметила я, глядя на большой букет, - Почему именно одну?
- Потому, что она станет для тебя особенной. Иногда даже случайный выбор делает обычную вещь особенной. Ты смотришь на нее и забываешь о том, что у тебя когда-то был выбор, - ответил Абель, соблюдая дистанцию.
- А может быть, вы сделаете выбор за меня? - спросила я.
Тараканы занервничали. С первого ряда раздалось:
- А можно всех посмотреть?
И тут же в особо разговорчивого полетели крошки. Его чуть не запинали в проходе.
- Нет, я не буду делать за вас этот выбор, - покачал Абель головой, - Выбирайте. Я больше всего на свете не люблю тех, кто сомневается в выборе. Они думают о том, как хорошо было бы повернуть время вспять и попробовать выбрать что-то другое, когда судьба предоставляла такую возможность. Они понимают, что это невозможно, выбор уже сделан, но им не дает покоя мысль о том, что они ошиблись. И чем дольше они живут, тем больше терзаются.
Я молча вытянула одну приглянувшуюся мне розу.
- Почему именно она? - поинтересовался Абель, давая слугам знак унести оставшиеся розы, - Вы руководствовались каким-то принципом? Делали какие-то логические умозаключения? Подчиняется ли ваш выбор какому-нибудь закону?
- Не знаю. Мне она просто понравилась, - пожала плечами я, глядя на обычную розу.
- А не хотите ли узнать, что у нее внутри? Не хотите оборвать лепестки? - спросил Абель, поднимая со стола свой бокал.
- Зачем? - поинтересовалась я, глядя на острые шипы, - Она мне и такой нравится.
- Вам не хочется ее сломать? Оборвать? Чтобы подбросить вверх лепестки и посмотреть, как они падают в первый и последний раз? - спросил он, делая глоток, - Не хочется ли вам бросить ее на пол и растоптать?
- Не знаю. Просто, я думаю о том, что если я это сделаю, то у меня больше не будет розы, - усмехнулась я, понимая, к чему он клонит, - Но она все равно завянет. Рано или поздно.
- Все розы вянут рано или поздно, - заметил Абель, делая шаг ко мне. Он взял меня за руку, а потом осторожно моим пальцем коснулся шипа. Слегка придавив шип, я почувствовала, как он пробивает кожу.
Снова! Красота! А без членовредительства никак?
- Она причинила вам боль? - спросил он, не сводя глаз с маленькой капли крови, - Но вы простите ее. Такой ее создала природа. Вам придется с этим смириться. Есть вещи, с которыми приходится мириться, хочешь ты этого или нет. Есть то, что нельзя изменить. Например, вы не можете изменить кого-то другого, как бы вы этого не хотели и сколько бы усилий не прилагали.
Он взял мою руку и прикоснулся губами к капельке крови. Он осторожно взял у меня из рук розу, пока я потянулась за своим бокалом. Я сделала глоток, чувствуя, выбора у меня действительно нет.
- У меня нет выбора, - усмехнулась я, - Но меня смущают острые шипы.
- А вы проявите осторожность, чтобы на них не напороться, - заметил Абель, - Шипы не появляются из ниоткуда. Они всегда на том же самом месте. Просто нужно запомнить, где они, и избегать их. Пока что у вас это неплохо получается.
Голос из прохода тараканьего кинотеатра заявил:
- А давайте ему кадушку с кактусами подарим? Ну а что? Скинемся... Не! Ребята, да я пошу... Ай... Да вы мне сейчас усы сломаете! Не бейте меня! Да что вы, в самом деле!
Абель смотрел на меня своими скорбными глазами, чуть склонив голову, а потом медленно, плавно, не отводя от меня пристального взгляда, поднес розу к своим губам и поцеловал. Я увидела, как роза приближается к моей щеке. Через мгновение я почувствовала прикосновение прохладного лепестка. Роза медленно и плавно скользила вниз в сторону моей шеи. Абель осторожно приблизился ко мне. Я смотрела на него снизу вверх, чувствуя, что тараканы в голове замерли с раскрытыми ртами, не донеся до них хлебные крошки.
Он снова прикоснулся розой к своим губам, а потом я почувствовала прикосновение розы к моим губам.
- Тебе не холодно? - прошептал Абель мне на ухо, осторожно прикасаясь розой к моей шее. Роза стала ползти вниз в сторону моей груди, заставив меня сглотнуть, и украдкой прерывисто выдохнуть.
«Русские не сдаются!» - заорал недобитый таракан, и его поволокли прочь из кинотеатра. Отряхнув лапы, его усатые товарищи закрыли дверь и тут же бросились на свои места, переспрашивая, что интересного пропустили? На них «зашикали»!
Я вздохнула, чувствуя, как роза медленно ползет по моему плечу, вместе с воздушной бретелькой платья. Бретелька съехала вниз и безвольно повисла.
- Мне показалось, что тебе холодно, - услышала я вкрадчивый голос, - Но, видимо, я ошибаюсь.
Я покачнулась. Роза потянула за собой вторую бретельку. В моих руках очутился бокал.
- Пей, - прошептал он. Я слегка промочила губы, не делая глоток. Он взял бокал из моих рук и поставил на стол.
- Я не ошибся бокалом? - тихо спросил Абель, чуть прикрыв веки. Я услышала звук бьющегося стекла. Следом второй.
- Мне просто очень.... очень интересно, что было в том бокале... - прошептал он, приближаясь к моему лицу, - Не могли бы вы сказать, что это было?
Я смотрела на него, чувствуя, как сердце сладко сжимается.
- Нет, поверьте, я не успокоюсь, пока не узнаю ответ на этот вопрос, - прошептал Абель, наклоняясь ко мне. Я дрогнула и почувствовала нежный, едва уловимый поцелуй на губах. Его рука осторожно легла мне на талию, притягивая меня к себе. Я положила руки ему на грудь, словно в любой момент оттолкну его.
Не было ни тараканов, ни времени, ни места, ни комнаты. Ничего не было. Был маленький кусочек мира, выхваченный из небытия. На моей маленькой планете нас было двое. И чем ближе мы были друг к другу, тем красивей и больше становился мой маленький мир. Стоило нам отдалиться, как мир сужался, тускнел, краски меркли, и становилось очень, очень холодно.
- Теперь мы - настоящие друзья, - усмехнулся Абель, осторожно, словно нехотя, опуская меня, - У нас теперь есть маленькая тайна.
Я усмехнулась и покачала головой. Он невыносим.
Взяв меня за правую руку, Абель приподнял ее, а потом, бросив на меня пристальный взгляд, развернул ее к себе запястьем. Я дрогнула. У меня еще левая рука не до конца зажила! Он посмотрел на запястье, приоткрыл зубастую пасть, и, не сводя с меня тоскливых глаз, стал приближать мою руку к своему рту. Я поджала губы, отвернулась, краем глаза косясь на эту жуткую картинку. Клыки почти соприкоснулись с моей кожей, но Абель тут же просто спрятал их, и вместо укуса я почувствовала поцелуй. Внутренности мои ухнули вниз, как на американских горках. На второй руке появился новый браслет. Точная копия предыдущего.
- Не хватало еще цепочки между ними, - заметила я, глядя на два одинаковых браслета, напоминающих наручники.
- Сударыня, зачем вы подаете мне такие идеи? - лениво спросил он, задумчиво глядя на «кандалы», - Я начинаю всерьез об этом задумываться. Сейчас вы - просто пленница, а так будете - узницей.
- Узницей совести, - кивнула я, - Вашей совести, между прочим.
- Ну, тогда, вы абсолютно свободны, потому, что у меня ее нет, - согласился Абель, не сводя глаз с моей шеи.