Вздыхаю.
– Сейчас заеду домой кое за чем, потом к Наилю поеду и скажу про развод. Адвокат у меня уже есть, осталось узнать, сколько это займет времени. Нет, – щиплю себя за переносицу, – сначала надо узнать, сколько потребуется времени на весь развод.
Костя сжимает губы.
– По идее, у вас нет детей. Рожденных, – торопливо уточняет. – На раздел ты же не будешь претендовать?
Мотаю головой. Мне важно забрать только мое. То, что Наилю принадлежит, у него и останется.
– Тогда, думаю, недолго.
Киваю. Меня тоже посещали в последнее время похожие мысли. Надеюсь, так и будет по факту. У меня слишком мало времени…
Прошу брата отвезти меня домой и подождать, а потом я поеду к Наилю для разговора, который все расставит по местам. Сгребаю все фото, помаду и возвращаюсь в машину Кости.
Брат не говорит ничего. Не пытается влезть ко мне в душу, в которой сейчас полный хаос. До сознания начало доходить, что сейчас закончится мое семейное счастье, которое я холила и лелеяла. Наиль останется в прошлом, а мне придется дальше идти без него, и это рвет на части. Но так будет лучше… так будет правильнее.
Как я уже говорила, я не собираюсь терпеть неверность и предательство любимого мужчины. Даже тот период, когда я жила, зная о другой, меня медленно убивал. И, кажется, даже притупил чувства… По крайней мере, мне хочется в это верить.
И те несколько дней, вдали от Наиля, успокоили, и мне уже не так страшно ехать на разговор.
Нет… вру! Мне очень страшно. Мне дико страшно, и я бы с удовольствием не разговаривала, а молча подала на развод. Но мне кажется, это будет не совсем честно. Каким бы Наиль ни оказался гадом, мы прожили не один год, и он заслуживает этого диалога. Или монолога… там уже как пойдет.
Но о детях он не узнает… это я решила точно.
– С тобой идти? – Костя кивает на здание, отделанное стеклом и сталью, и смотрит на верхний этаж.
Мотаю головой.
– Ждать?
Пожимаю плечами.
– Если у тебя нет срочных дел, то я не откажусь.
Брат кивает и паркует машину. А это значит, что он будет тут, когда я закончу.
Захожу в здание, и звук моих шагов совпадает с ударами сердца. Приходится мысленно проговаривать успокаивающие речи и напоминать себе о малышах, о которых я должна думать в первую очередь.
На этаже, где кабинет моего мужа, я сталкиваюсь с Ириной, и мой пульс начинает шкалить. Перед глазами муть, и мне приходится дышать глубже, чтобы не упасть в обморок. Я не была готова к такой встрече, и воображение уже услужливо подкидывает картины, где мой муж только что с ней…
Встряхиваю волосами и выдавливаю улыбку.
– Добрый день, Марина Сергеевна.
Киваю, не удостаивая и словом. Хотя в голове миллионы вопросов. Но я сдерживаю порыв задать их этой женщине. Ирина усмехается и проходит мимо. А я выдыхаю.
Секретарша мужа докладывает о моем визите, и я прохожу в кабинет. Щелчок дверного замка как передергивание затвора, отдается грохотом в ушах, пока я делаю те самые шаги, после которых не будет пути обратно.
Муж при виде меня улыбается и встает. Вскидываю руку.
– Привет, Наиль, – мой голос звучит ровно, – я приехала поговорить с тобой.
Он вздергивает брови, но перестает приближаться. Застывает посреди кабинета, пряча руки в карманы.
– Даже не поцелуешь?
Мотаю головой. Сажусь за стол и тянусь к сумке.
– Я хочу развод, Наиль, – медленно выкладываю фото и помаду.
Муж обходит стол и нависает надо мной, упираясь руками в стол.
– Повтори, – он смотрит четко мне в лицо, а не на то, что я хотела ему показать.
Глотаю комок в горле и смело встречаю его суровый взгляд.
– Я. Хочу. Развестись.
Серые глаза покрываются ледяной коркой, и он приближается ко мне.
– Причина?
Киваю на снимки. Он неохотно опускает взгляд и вздергивает брови. Сверху та самая фотография, где на его бедрах полуобнаженная Ирина.
– Что за?..
Я слышу в его голосе страх. Или мне ХОЧЕТСЯ его слышать?
Наиль хватает фотографии со стола и начинает их перебирать. Хмурится. Черты лица заостряются, и он становится похож на раненого зверя.
– Это ведь не старые фото, Наиль, – и я не спрашиваю, – у тебя кольцо на пальце, и, судя по дате на фото, ты как раз был в отъезде.
– Мариш, я все объясню.
Мотаю головой. Если бы можно было, закрыла бы уши и не слушала этот лживый голос.
– У тебя же была возможность, Наиль. Тогда, ночью, когда я спросила.
Он шумно выдыхает. Смотрит на меня как загнанный зверь. Придвигаю помаду.
– А это я нашла у тебя в бардачке.
