Глава 38
– Брат, ты помнишь, чтобы мы с тобой признавали рию Танатрис нашей сэ-авин? – поворачивается к Са-оиру А-атон.
– Нет, брат. Но до меня долетали слухи, что рия Танатрис сама себя таковой провозгласила. Очень самонадеянно с её стороны, – холодно отзывается тот.
Глаза огненной фурии вспыхивают бешенством, губы искривляются в гневном оскале…
– Да как вы… – шипит.
– Тише, сестра, – ледяным тоном осаживает её брат. И красотка мгновенно затыкается.
Субординация у них, кажется, жёсткая.
А красноволосый, сузив глаза, смотрит на моих хозяев.
– Может, вы и не признавали Танатрис своей сэ-авин официально. Но выбора у вас нет. Ни одна высокородная рия, кроме моей сестры, не рискнёт стать вашей объединяющей, – уверенно заявляет Сэтору. Его прожигающий до нутра взгляд останавливается на мне. И он припечатывает, смакуя: – Любая сгорит между вами. Только у Танатрис хватит сил выдержать этот ритуал на равных.
Это сказано явно для меня.
И удар своей цели достигает.
Судорожный вздох едва удаётся сдержать. От ужаса всё холодеет и обрывается внутри.
Любая? И я? Но… как же… они же…
– Тогда вам и беспокоиться не о чем, – цинично хмыкает А-атон. – Покиньте территорию Тан-Гереиш. Нам наблюдатели не нужны.
Он не отрицает.
Меня… хотят принести в жертву? И чтобы добровольно пошла? И… я поклялась, что так и сделаю, если ри-одо велит. Жизнью Сони поклялась. И… должна…
Тело начинает бить мелкой дрожью, когда я в полной мере осознаю, что могу не выжить в этом круге. Что могу умереть… уже сегодня… и ничего больше не будет. Меня не будет.
До этого я боялась своего первого раза. Боялась того, что меня будут иметь сразу двое больших мужчин. Но… бояться, оказывается, надо было другого.
Может, поэтому мне ничего и не рассказывали, ничему не учили, кроме как принимать их ласки и прикосновения? Зачем это делать для одноразового мотылька, который сгорит в их руках? Умрёт, чтобы они могли прийти к власти.
Они сказали, что я стану матерью их детей…
И ведь это даже не будет ложью. Не обещали ведь. Посулили только. Если выдержу… А я выдержу? Получается… что нет.
Может, меня глупую хрупкую землянку просто успокаивали так, чтобы не истерила и охотней на заклание шла. Посулили будущее. А я и повелась.
Руки нага вокруг меня сжимаются сильнее. Вряд ли утешая. Скорее приводя в чувство.
– А та, кого держит сейчас ваш верный на-агар, знает, на что идёт? – проницательно интересуется красноволосый жрец. – Она тут добровольно? Наследные принцы ведь не станут опускаться к принуждению? Абсолют не примет насилия в круге.
И чувствуется теперь в его голосе та сила, которая возможна только тогда, когда спрашивают по праву.
– Наша истинная сэ-авин пришла с нами добровольно, жрец, – твёрдо и уверенно отвечает ри-одо.
– А что же тогда не сама идёт? Я хочу видеть, что закон соблюдён, – ядовито усмехается Сэтору. – По праву Слуги Абсолюта требую доказательств.
Кажется, он надеется, что я откажусь и сбегу. Что предам близнецов. Скорее даже уверен в этом.
Совру, если скажу, что мне не хочется. Что я не представляю сейчас, как несусь отсюда со всех ног. Но я этого не сделаю.
Куда мне бежать?
И ещё…
Даже если переступить через чувство собственного достоинства, нарушив своё слово, есть ещё Соня. Ри-одо в любой момент может отдать своим солдатам совсем другой приказ.
Я поклялась. Заплатила свою цену. Тогда, когда мои собственные жизнь и преданность были единственным, что я могла предложить. Ри-одо выполнил моё условие. Сделал даже больше, чем я рассчитывала. А вот теперь пришёл и мой черёд. Всё что было до, точно не в счёт.
– По праву будущих наместников Абсолюта требуем убрать своих джа-аров с территории Тан-Гереиш. И рие Танатрис тут тоже нечего делать, – отвечает на выпад жреца А-атон. – Тогда и поговорим о доказательствах.
И чувствуется в его голосе удовлетворённость. Видимо, требование жреца он посчитал приемлемым. В конце концов тот этим требованием дал понять, что отступит, если закон соблюдён. Если я покажу свою добрую волю.
Сэтору это удовлетворение тоже замечает. Как и кипящая от злости Танатрис. И уж они-то довольными точно не выглядят.
Но отступить жрец не пытается. Поворачивает голову к сестре.
– Танатрис, – роняет сухо.
И та, скрипнув зубами, вскидывает голову. Одаривает моих хозяев ненавидящим взглядом.
– Вы пожалеете, – цедит холодно. И, отвернувшись, гордо уходит к их шаттлам.
