Глава 47
Ну вот, наконец-то одна. Ой! Что это я. Не одна, а с малышом.
Какой же он хорошенький! Смотрю на ребенка Матвея и Арины и испытываю неописуемое умиление.
На кого он похож? От Арины вроде бы ничего. От Матвея? Вглядываюсь в глазки, носик, губки… Ничего не понимаю. Наверное, в раннем возрасте дети похожи сами на себя. Или я ничего в этом не понимаю.
Да какая мне разница, на кого похож этот милый карапуз. Он такой славный. Что-то лопочет по-своему. Наверное, хочет сказать, что хватит рассуждать, пора бы и покушать.
- Ну что, малыш, будем ням-ням?
Ребенок заулыбался и стал причмокивать губами. Видать, здорово проголодался, раз только упоминание о еде вызывает аппетит.
Завидев бутылочку с жидкой кашей, ребенок потянулся к ней ручонками. В мгновение ока опустошил ее и с удовольствием потянулся. А затем я услышала звук, который неоднозначно намекнул мне, что вслед за приемом пищи последовало проявление и другой естественной физиологической особенности организма.
- Ах ты ж, Господи, надо бы тебя переодеть. Сейчас, сейчас, - засуетилась я в поисках подгузников и сменных одежек. – Сколько тут всего! А что надо, я без понятия.
Пришлось вытряхнуть все содержимое сумки прямо на пол. И зря это сделала. То, что было сложено аккуратнейшим образом (не очень характерное явление для Арины!), превратилось в беспорядочную кучу всего и всякого, в которой сложно было отыскать нужные вещички. К тому же, очень сложно искать что-то, если не знаешь, как оно вообще выглядит.
Малыш внимательно следил за тем, как я лихорадочно разыскиваю памперс.
- Хорошо, что ты такой спокойный, - нашептывала я, - а то что бы я с тобой делала. Неумеха такая! О, нашла! И штаники или, как там их называют, ползунки вроде бы, и рубашонка.
Но что делать дальше?!
Трудно описать, с каким трудом я справилась с процедурой переодевания ребенка. К тому же, мне пришлось не только сменить ему памперс. Но предварительно помыть мальчишке под краном попку и всякое такое.
Ему, по всей видимости, не очень понравились мои неумелые действия. Он кряхтел, изворачивался, но не плакал. За что я была ему очень благодарна.
- Ну, вот и все! – вздохнула я с облегчением. Стыдно признаться, но от простой, на первый взгляд, процедуры у меня взмокла спина. А малыш, который сидел, прислоненный к спинке дивана, добродушно смотрел на меня и что-то бубнил, словно пытаясь подбодрить меня и сказать, что всему можно научиться.
Ну да, наверное.
- Пора баиньки. У тебя сегодня был трудный день. – и добавила: - У меня тоже не из легких.
Уложив малыша в импровизированную кроватку, я долго сидела рядом, не в силах оторвать от него глаз. Этот бурундучок сразу завладел моим сердцем. Вот только почему, не могла понять.
Родная кровь, - подумала я. Вывод приправила вздохом с горчинкой.
Ребенок уснул. Ничто не мешало мне взяться за документы. Сковывал необъяснимый страх. Что там? Какая трагедия кроется в них?
Долгие раздумья только усиливали беспокойство. Поэтому я решительно открыла пакет.
Роман Матвеевич Минин. Сын Матвея. Судя по свидетельству о рождении, ему уже восемь месяцев.
- Не многовато ли? – вскользь подумала я. Но тут же отбросила эту мысль.
Сердце защемило. У меня тоже мог родиться ребенок от Матвея. Но… как видно, не судьба.
По щекам уже катились слезы.
Усилием воли я заставила себя собраться в кучку. Обливаясь слезами, я опять ничего не пойму из бумаг, которые лежат передо мной.
Письмо! Где-то было письмо Арины. Именно из него можно узнать, что заставило их поступить таким непостижимым для разума образом.
Волнение зашкаливает. Дрожащими руками раскрываю письмо.
«Привет, сестренка!
Обстоятельства складываются так, что мы с Матвеем должны срочно уехать из страны. Далеко. И надолго.
Ромку взять с собой нет никакой возможности. Поэтому очень прошу тебя: позаботься о племянничке.
В пакете с питанием найдешь советы его няни, как и чем кормить. Ну и всякое такое. Разберешься.
Извини, мы очень спешим. Сами привезти Ромку не сможем, поэтому отправляем с человеком, которому очень доверяем.
И тебе тоже доверяем. Иначе не обратились бы к тебе.
Все документы, которые могут тебе понадобиться для оформления опеки или усыновления (как сама решишь) тоже высылаю. Там есть и мой отказ от сына. Это вынужденная мера. Без этого у тебя возникнут сложности.
Да, и главное, – не пытайся искать нас. Это бесполезно и, кроме всего прочего, может навредить мне и Матвею. Учти, пожалуйста.
Мы верим, что ты станешь Ромке хорошей матерью.
Прощай.»
Сижу в отупении. Все понятно, но ничего не объясняет.
И как мне с этим жить? Конечно, мальчика я не брошу. Главное, чтоб удалось оформить усыновление. Как стало ясно из письма, они не собираются возвращаться. По крайней мере, в ближайшее время.
В груди что-то ноет. А мозг вот-вот взорвется от возмущения.
Неужели, так вот просто можно бросить ребенка и укатить? Это какое же сердце должно быть у матери? Да и у отца!
От Арины можно было ожидать чего угодно. Но Матвей!
Господи, да в них обоих не осталось ничего человеческого!
Меня била нервная дрожь. Щеки пылали от возмущения. Я нервно шагала по комнате, пытаясь уложить в извилинах содержание письма. Получалось с трудом. Вернее, совсем не укладывалось в голове.
Взгляд остановился на одном из прилагаемых к письму документов. Это был отказ от ребенка… Пробежав глазами текст, я обратила внимание на то, что отказ был подписан только Ариной.
- Наверное, этого достаточно. Поэтому в согласии отца нет необходимости.
Мозг закипал. Бумага обжигала пальцы.
Ну почему таким жестоким людям Бог дает детей?!
А у тех, кто мечтает о счастье быть матерью, отнимает их…
В сердцах отшвырнув страшный документ, я нечаянно задела чашку. Она упала со стола и с грохотом разбилась. Малыш заворочался. Я поспешила к нему.
