Глава 36. Адриана и Хаос
Когда-то я успокаивала подругу, на которую упал маленький паучок. Объясняла ей, что они безопасные, что они письма приносят. В общем, молола всякую ерунду, лишь бы не слушать её визги, которыми сопровождалась любая её встреча с этими безобидными созданиями.
Поверье про письма, услышанное от бабушки, я переделала на современный лад в месседж, чтобы понятнее было. И, надо же, как совпало. Именно в этот день ей написал парень, о котором она долго вздыхала. Но даже приглашение на свидание не помогло ей преодолеть страх перед этими насекомыми. Её перекашивало даже при виде паука на экране. Позже я узнала, что это что-то вроде болезни, и называется она арахнофобией.
А вот я никаких насекомых не боялась до сегодняшнего дня. Не то, чтобы я их любила. Но, если сталкивалась с пауком в своей комнате, то, подцепив тряпочкой или бумажкой, аккуратно эвакуировала наружу. Не убивала. Есть же такая примета: убить паука – к несчастью.
И сейчас первая мысль-ощущение, застывшая льдинкой в моём сознании: своим человечным отношением к животным я не заслужила участи быть сожранной паукообразным монстром. Ну неужели у мироздания совсем нет чувства справедливости?
Выползающее из дыры в полу существо и пауком-то назвать сложно: гибрид паука и осьминога гигантского размера. Меня обдаёт холодом, причем и снаружи, и внутри. Внутри, скорее всего, мой собственный страх, заставляющий мышцы одеревенеть. А вот внешний холод исходит от монстра. Память услужливо подсовывает ледяные скульптуры стражников. Я ведь так и не попробовала рассказать о них Айварсу, всё не до того было.
Хотя теперь это неважно. Скорее всего, я уже никому ничего не расскажу.
На свободном от мебели пространстве передо мной стоит монстр размером с мастифа с лапами-щупальцами и к чему-то прислушивается или принюхивается.
А я стою, замерев, непонятно на что надеясь, и боюсь пошевелиться. Монстр делает оборот вокруг своей оси, а потом с такой скоростью срывается с места, что я с трудом сдерживаю крик ужаса.
Хорошо, что удаётся не издать ни звука, даже не всхлипнуть. Глаз у чудовища я не вижу, но какие-то органы чувств у него должны быть. Что, если это слух?
Тем временем паукообразный осьминог мечется по комнате, тычась во все углы, словно обыскивая их на ощупь. По крайней мере, это выглядит именно так. Подбежав к столу, например, оно вытягивает два щупальца и обследует стулья и столешницу. Еда ему явно не интересна. А жаль, разрезанный плод манго гораздо вкуснее меня.
Шум, с которым монстр сдвигает стул, помогает мне выйти из оцепенения. Я рискую сделать шаг. Отступаю к изголовью кровати и, схватив одну из подушек, прикрываюсь ей, как щитом. Хочется сесть и съёжиться, чтобы стать меньше и незаметнее, но я продолжаю стоять, вжавшись в деревянную спинку кровати: ноги должны быть готовы к прыжку. Вот только куда? От монстра до ближайшей стены?
Тем временем, обследовав то, что осталось от завтрака, чудовище разворачивается и направляется в мою сторону. Останавливается перед кроватью и одним из щупалец начинает обследовать её поверхность.
Почти не дышу, ещё и потому, что чем ближе чудовище, тем ярче его гнилостный запах. В носу начинает свербеть. Вот только чихнуть мне не хватает. Я в пределах видимости этого монстра из кошмаров, но он на меня пока не реагирует. Он слепой? Или неподвижные предметы не различает, как рептилии?
Испытываю запоздалое сожаление: попав в чужой мир, я должна была больше интересоваться его опасностями, а не заниматься выяснением отношений с князем.
Странный шорох и треск со стороны входа. Может, Айварс что-то почувствовал и пришёл? Повернуть голову я не рискую, только скашиваю глаза. Деревянная дверь покрывается морозным узором. Что это? Ещё один монстр?
И я не выдерживаю, у меня вырывается судорожный всхлип.
Тварь, оказывается, не глуха и не слепа.
На меня уставились с десяток мелких глаз и пара больших. Несколько мгновений мы смотрим друг на друга, а потом монстр разверзает пасть, обнажая частокол клыков, и издаёт звук на грани слышимости. Этот почти неслышный, но ощутимый звук пронизывает каждую клеточку моего тела. В нём приказ. Я должна смириться и принять свою участь.
Но действует вопль монстра не только на человеческую часть. Оба запястья обжигает огнём. И в этот момент существо взлетает почти под потолок и пикирует на меня.
Рывок проснувшейся драконицы. Миг, и я сижу на полу, а тварь злобно раздирает прилетевшую ей в морду подушку. Подушки надолго не хватило. Снова прыжок – какая-то вазочка разбивается о панцирь твари. Вот вазочка её скорее разозлила, чем остановила. Перекатываюсь, хватая очередной предмет. Им оказывается канделябр.
Бежать больше некуда, я зажата между стеной и кроватью метнувшейся наперерез тварью. Выставляю перед собой канделябр, как будто эта железка с потухшими свечами способна кого-то остановить.
Чувствую, как драконица и моё внутреннее пламя, ощутив смертельную опасность, бьются внутри, ища выход. Но блокирующий браслет держит их надёжно.
