Глава 45
ЭРНЕСТ
Сижу и смотрю в одну точку. Сколько времени так уже прошло и который сейчас час, я и сам не знаю.
На столе откупоренная бутылка рома. Стакан остался где-то возле бара. Ну и черт с ним. Какая на хрен разница заливать с горла или со стакана?
Не хочу ни о чем думать. Но вот же черт. Не получается.
Мысли только о ней. Как она холодно и безапелляционно бросила мне в лицо свое: «Все кончено». Я-то, дурак, думал, что она была на эмоциях, сорвалась. С кем не бывает. Но следующие два дня доказали, насколько сильно я ошибался.
На звонки не отвечает. Дома не ночует. Работает удаленно. На все корпоративные письма приходит автоматизированный ответ: «Временно нет на месте. По всем возникающим вопросам обращаться к Сотниковой Александре» с припиской телефона и почты.
Я знаю, где она. У Кати. Сам видел их у подъезда. Хотел удостовериться, что у нее все в порядке. Но подойти так и не решился. А смысл?
Из невеселых мыслей вырвал неожиданный звонок в дверь. Неужели приехала? Моя малышка... Глубоко в душе промелькнула ярко вспыхнувшая надежда. Я с трудом поднялся. На подгибающихся ногах нетвердым шагом поплелся к двери. Щелкнул замок. Дверь кто-то потянул с обратной стороны.
Надежда как промелькнула, так и угасла.
На порог шагнул Лисовский. В одной руке у него зажаты две бутылки обожаемого им виски и одна бутылка моего любимого рома. В другой — не распакованный набор из двух граненых стаканов. Судя по фирме, чертовски недешевый набор! На локте висит пакет из гипермаркета.
— Превосходно выглядишь, старик! — начал он прямо с порога. Веселье в его голосе сразу резануло слух.
— Зачем приехал? Сопельки мне подтереть?
— Да, Бог с тобой, Армейский! Я позлорадствовать зашел.
— Аааа, ну тогда проходи, злорадствуй, — развернулся и прошел прочь, оставив верного друга стоять в дверях.
Уселся обратно в кресло. Ноги я закинул на столик, прихватив бутылку. Губами прижался к горлышку, резко опрокинув в себя часть содержимого.
— Какая по счету бутылка в расход пошла?
— Вторая.
— Пффф! Слабак. Не умеешь ты пить, Эрик.
— Ой, да засохни.
— Я тебе так скажу. Не умеешь — не берись.
— Когда мне понадобится совет, ты будешь первым, кого я спрошу.
— Ладно, так уж и быть. Выручу тебя по старой памяти. Стаканы все опять перебил?
Через пять минут на столе красовались приборы, тарелки с нарезанными кусочками сыра и колбасы, маринованные огурчики с помидорчиками и огромный контейнер с цезарем.
Лис наскоро ополоснул новые стаканы, кинул в них по паре кусочков льда. Рядом поставил яблочный сок.
— Ну, лапы-то хоть убери!
Мне осталось только громко цыкнуть, стащить со стола ноги на ковер и смотреть в потолок.
— Вот только не надо тут глаза закатывать! — тоже мне мамочка нашлась!
Володя наполнил стаканы напитками. Вложил один мне в руку.
— Тебе что… бухать негде? Ко мне он приперся...
— Ошибаешься. У меня жена есть. И мне всегда есть, с кем выпить бокальчик-другой за романтическим ужином.
— Ну, так и вали. Меня-то своим обществом зачем напрягать? И вообще, мне ли не знать, что ты Оксанке пить запрещаешь?
— А затем! Что когда в одиночестве — это алкоголизм. А когда в компании — это уже психотерапия.
— Психолог недоделанный.
Мы звучно чокнулись с товарищем и опрокинули в себя горячительные напитки. Володя наколол огурчик и кусок колбаски и передал вилку мне. Сам закусил помидором.
— Ну, и что ты раскис, Эрик? Сидишь тут, как мямля!
Я глубоко вздохнул.
— Что такого непоправимого случилось? Ну обиделась на тебя баба. Ну и что? На то они и женщины, чтобы обижаться. Они без этого не умеют.
— Тебе легко говорить. Тебя Оксанка любит.
— Ангелина тебя тоже любит. Это только слепому неясно. Ты что тут сидишь, сопли распускаешь? Давно бы уже собрался. Прикупил бы наручники. Пристегнул к батарее и, пока не помирились бы, из квартиры не выпустил.
— Ты совсем дебил что ли? Дело ведь не в женских обидах.
— Ну, судя по твоему поведению, в мужских.
— Если бы только в этом, я давно бы уже ее заставил забыть наше маленькое недоразумение.
— Тогда в чем?
— В том, что она мне не верит. Что она боится искренности. Я ни разу не сделал ничего такого, что могло бы разрушить ее доверие. Я сказал, что все могу объяснить. А слов на ветер уж точно никогда не бросаю. Попросил об одном незначительном пустяке. Просто подождать! До вечера! Ни неделю. Ни месяц. Ни год. Ни два. Всего лишь несколько часов. А она отвернулась. Геля настолько боится пораниться, что ей проще вообще никого в душу не впускать.
