которая приняла все его страхи и чаяния, укрыв своей заботой, а сейчас растерянно замерла в его руках, явив самое чудное выражения трепетного удивления и растерянности на лице вместе с робким румянцем на щечках.
— Теперь ты можешь отдохнуть, Рей, — с улыбкой умиления произнес он ей, коснувшись кончика ее носика. — Спасибо, что оберегала меня все это время, я никогда не забуду твое чистое сердце. Ты столько старалась ради меня, и ты заслужила отдых. Позволь теперь мне исполнить твою мечту.
— Икари-кун… — прошептала она своим настоящим голоском — мягким, шелестящим, прохладным, и на глаза ее проступили кристально чистые капли слез.
Приободрив ее улыбкой и нежным поцелуем, Синдзи опустил руки чуть ниже, ухватив девушку за талию, отчего та повисла над землей, удерживаемая впаянными в его тело руками, затем осторожно подступил между ее ног и прижался слегка напрягшимся членом к ее киске.
— В последний раз, Рей? — отведя взгляд, неловко спросил Синдзи с улыбкой.
Она смущенно кивнула, и вдруг из ее груди сквозь повисший плач вырвался настоящий смех — короткий, наполненный стеснением и искренним счастьем, открыв путь в ее сердце. И тогда Синдзи, удерживая девушку одной рукой за талию и возвышаясь прямо над замершей планетой, другой взял свой член и осторожно поднес его к приоткрывшимся лепесткам половых губ, а затем нежно надавил. Головка без затруднений утонула в воздушной плоти, сама найдя дорожку во влагалище, и ствол проник в чуть сдавленное, но невероятно восхитительное, горячее, приветливо обхватившее его нутро. Рей, сладко выдохнув в стоне, закрыла глаза и повисла на его руках, плавно заводив бедрами на члене Синдзи, а тот, задрожав всем телом, не смог сдержать слез от просто невероятного, по-настоящему волшебного чувства, что наполнила киска девушки его пенис. Мягкая и плотная, приветливая и эластичная, она волнами терлась о ствол, пульсировала и мягко всасывала в свое лоно, и по телу Рей будто забегали искорки, заставив ее стонать своим чудным голоском на весь мир. Синдзи не сдержал смешка, представив, что сейчас видят люди внизу и что они чувствуют — пережившие настоящий ад и ужас едва не настигнувшей их смерти, обретшие сами себя в жерновах собственного страха и теперь взирающие на рождение нового мира. Впрочем, все разгорающееся наслаждение в его теле и возбуждение от вида трепетно изнывающей от экстаза под его ласками Рей заставило позабыть обо всем и устремить все мысли на стонущую девушку.
Спустя несколько чудесных мгновений трения о лоно руки Синдзи медленно поползли вверх — по ее гладкому животику и к грудкам, начав их нежно мять и потирать соски. Голубовласка сладко выдохнула и приоткрыла один глаз на своем горящем в наслаждении лице, и тогда Синдзи улыбнулся ей, не сдержав радости и грусти в слезящихся глазах, а затем утопил член так глубоко, что его головка поцеловала устье матки, и Рей выгнулась дугой, выкрикнув в возбужденном экстазе. А ладони Синдзи заскользили все выше, по грудкам и до основания шеи, нежно обвив ее пальцами. Член все быстрее и быстрее вбивался в киску девушки, и та стонала все громче и чувственнее, и Синдзи в вихре бушующих чувств заплакал, все сильнее сжимая тонкую шею Рей. Наслаждение в теле было невероятным, влагалище само сокращалось и скользило по его стволу, отчего путались мысли и кружилась голова, и сердце его ныло и стонало, то заливаясь радостью, то сочась болью. Тяжело дыша, он закрыл глаза и опустил голову, не в силах уже остановиться, и лишь продолжая водить членом и сжимать горло девушки. Ее нежная кожа вмялась вместе с мягкой плотью и уткнулась в гортань, ее влагалище покрылось рябью бугорков, защекотавших головку, ее руки задергались внутри груди, когда копье в них начало покрываться волдырями и кипеть. Синдзи плакал, слыша, как чавкала киска, как хрустела гортань Рей и как его АД-поле пожирало сердце девушки, убивая Лилит волной радости и экстаза.
Сквозь закрытые веки уже заиграли искорки приходящего оргазма, и влагалище ответило тем же, завибрировав мелкой дрожью, словно тысяча нежных пальчиков защекотали его член. Чувствуя, как ломалось горло голубовласки, Синдзи внутренне взвыл и сжался от пожирающей его муки, но вдруг ощутил легкое дуновение слов. Распахнув слезные глаза, он увидел лицо Рей — совсем не испорченное гримасой боли, а наоборот, счастливое и цветущее радостью. Лишь легкое напряжение мышц говорило о том, что держалась она на грани, но даже так девушка улыбалась, дрожа от подступающего оргазма и смерти, и щечки ее горели все тем же пунцовым цветом, и грудки вздымались в возбужденной отдышке. Она слабо тряслась, продолжая бедрами скользить вдоль члена, она пыталась как можно крепче и плотнее прижаться к Синдзи, и из последних сил она произнесла одними губами:
— Спасибо…
И в этот миг волна экстаза пронзила их тела, взорвавших оргазмом, что, словно эхо, пронесся от него к ней и обратно, и в ту же секунду пальцы Синдзи, усиленные давлением острого, как бритва, поля абсолютной радости, прорезали кожу на шее Рей, переломили гортань, словно вафельный рожок мороженого, и сомкнулись, раздробив позвоночник. Голова девушки, все еще хранящая на себе выражение высшего блаженства, радости от сбывшейся мечты, медленно отделилась от тела и неслышимо рухнула на землю, куда-то в океан. Из ее прекрасных глаз по румяным щекам пробежали несколько слез, канув в морскую воду, и тут же, словно круги от упавшего камешка, по мировому океану, обогнув всю землю, пробежала молниеносная волна, испарив из него красный цвет и оставив одну лишь искомую синюю лазурь. И лицо Рей, благодарно улыбающееся и взирающее на Синдзи с поверхности планеты, вдруг рассыпалось и тут же развеялось по всему свету белыми, быстро тающими хлопьями. За ним же последовало и тело ее, начав рассыпаться прямо в космосе и образовывать тонкое кольцо вокруг планеты. Руки девушки выплыли из его груди, явив искореженное копье, что не смогло пробить его сердце и что, словно заржавев, рассыпалось, лишь только коснувшись облака белой пыли от умершего тела Рей.
А спустя лишь мгновение, от нее не осталось ничего, кроме пояса сверкающих искорок вокруг земли, откликнувшейся в ответ сонмом огней миллиардов жизней, что стали свидетелем смерти Лилит.
Синдзи, проведя пальцами по своему окаменевшему лицу, сглотнул, ощутив, словно обрушившаяся гора сдавила его сердце, упал на колени, наполовину погрузившись в землю, и вдруг радостно воскликнул:
— Остались только вы!
И крик его прошелся рябью по поверхности очистившегося океана и эхом отразился на весь мир,
