он начал позволять Хелен заниматься с ним, постепенно доводя дело до того, что Хелен стала основным инструктором. Сейчас, в этот жаркий августовский день, когда Джейк отрабатывал свои приемы "тач энд гоу", он отработал на флешке чуть более шестидесяти часов, что по закону более чем достаточно, чтобы впервые выступить в одиночку, хотя ни Хелен, ни ее отец, которые имели решающее слово, когда он выступал в одиночку, еще не разрешили ему это сделать.
"Хорошо", - сказала Хелен, когда он заложил вираж, заходя на посадку в аэропорту Бранниган, и начал разворачивать закрылки, чтобы снизить скорость. "Еще один хороший заход. Я думаю, ты начинаешь вникать в это, Джейк ".
"Это все равно что разучивать новую мелодию", - сказал Джейк, сосредоточившись на управлении и инструментах. "Продолжайте делать это снова и снова, и это станет вашей второй натурой".
"Возможно", - сказала Хелен с улыбкой, когда он направил нос вниз и снова начал снижаться. "Но если ты испортишь одну из своих мелодий, ты ведь не умрешь, не так ли?"
Джейк уважительно кивнул. "Замечание принято", - сказал он.
Его отношения с Хелен Броуди временами вызывали у Джейка некоторый дискомфорт. Это было не потому, что она имела над ним власть. Это было потому, что он привлекал ее. Изначально все было не так. Когда они встретились в первый раз, она посмотрела на него так, словно он был выделениями жука на ее лобовом стекле. Она взяла на себя роль летного инструктора для него только по непреклонному настоянию своего отца. Во время тех первых нескольких полетов кабина была холодной как лед, а разговор был деловым и ничем иным. Он чувствовал исходящие от нее страх и отвращение к нему так же отчетливо, как если бы она распылила их, как духи.
Постепенно, однако, ее настроение улучшилось по мере того, как они лучше узнавали друг друга. Холод начал таять, когда Джейк понял причину ее чувств к нему. Однажды она набросилась на него, когда он всего на несколько футов превысил высоту, на которой она велела ему выровняться, — распространенная ошибка среди начинающих пилотов. Ее реакция на это была гораздо сильнее, чем он заслуживал.
"Эй, расслабься немного", - сказал он, возвращая самолет на прежнее место. "Я студентка, помнишь?"
"А что, если я не успокоюсь?" - спросила она. "Ты собираешься ударить меня?"
Он посмотрел на нее, видя, что ее глаза были расширены от нервного возбуждения, а лицо раскраснелось от страха, вызванного реакцией "дерись или беги". "Ударил тебя?" он спросил. "Так вот почему ты такая пугливая рядом со мной? Ты боишься, что я тебя ударю?"
"Смотри вперед", - рявкнула она. "Ты смотришь на свои приборы и свой обзор, а не на меня".
Он бросил взгляд на обоих, а затем снова повернулся к ней. Она все еще увядала под его пристальным взглядом. "Я не тот человек, о котором ты читаешь в газетах", - сказал он ей. "Я знаю, ты мне не веришь, но я никогда в жизни не бил женщину, не насиловал ее и не выбрасывал с лодки".
Она ничего не ответила на это. Она просто еще раз сказала ему смотреть вперед.
Но после этого ее отношение, казалось, изменилось. Постепенно, день за днем, между ними начали происходить разговоры, которые были отделены от инструктажа по полету, который она давала. Поначалу это был просто обыденный разговор. Они поговорили о погоде, о состоянии экономики, о предстоящих выборах и о том, был ли у Дукакиса хоть какой-то шанс победить Джорджа Буша. После этого разговор постепенно стал более интимным. Они провели много часов вместе, перелетая с аэродрома на аэродром, описывая круги или отрабатывая различные аспекты полета, и прошло совсем немного времени, прежде чем Хелен узнала настоящего Джейка Кингсли, прежде чем она обнаружила его сухое и остроумное чувство юмора, его проницательность в политических и социологических вопросах и, что наиболее важно, его почти безнадежное чувство эмоционального одиночества, несмотря на богатство и славу, которые были у него под рукой.
"Я ошибалась на твой счет, Джейк", - сказала она ему однажды после того, как он успешно вывел самолет из десяти режимов с включенным двигателем и двенадцати без него. "Я думал, ты элитарный, сексистский, оскорбляющий богатых придурок, а теперь я знаю, что ты совсем не такой. Я приношу извинения".
"Извинения приняты", - сказал он. "И я благодарю вас за то, что вы их принесли. Итак, что мы собираемся делать дальше, сенсей? Могу я еще раз попробовать несколько таких бочковых рулетов?"
Она улыбнулась. "Дерзай", - сказала она ему. "А после этого я научу тебя делать петли".
Вскоре после этого влечение, которое она испытывала к нему, начало развиваться. Временами он ловил на себе ее взгляд, которым учителя не должны были смотреть на своих учеников. Он сделал сознательное усилие, чтобы удержать себя от поощрения этого влечения. После своего опыта с Рейчел в прошлом году он не чувствовал, что готов к другим отношениям с женщиной, особенно с женщиной, которая имела право голоса в том, получит он лицензию пилота или нет. В то же время, однако, он обнаружил, что его все больше влечет к ней, несмотря на все его усилия оставаться в стороне.
Хелен не была роскошной женщиной. Ее никогда бы не попросили моделировать одежду или нижнее белье, она никогда бы не прошла первый этап прослушивания на актерскую работу. Она также не была уродливой женщиной. Пожалуй, лучшим словом для ее описания было "Симпатичная". Она была примерно на пять-шесть, а может быть, и на пятнадцать фунтов тяжелее, чем считалось идеальным для такого роста. Она ни в коем случае не выглядела толстой или даже пухленькой, она была просто чувственной, с грудью больше среднего размера и милым пухлощеким личиком, обрамленным темно-русыми волосами, которые были почти черными. Ее глаза были карими и очень выразительными, их было очень легко прочесть. Она была не из тех девушек, на которых оборачиваются, когда она идет по улице, а скорее из тех, кто нравится тебе тем больше, чем больше ты на нее смотришь.
Помимо физического влечения к Хелен, Джейк обнаружил, что ему также нравится ее личность. Она ни в коем случае не была девчушкой. Она была очень сорванцовой в манерах, речи и действиях. Ей нравилось играть в гольф и бейсбол. Ей нравилось пить пиво и играть в бильярд. И, конечно же, ей нравилось пилотировать самолеты и учить других делать то же самое.
Ее сорванцовский
