глубок и не слишком много читал. Я знаю также, что не слишком загадочен, не слишком чувствителен, не слишком нежен и вообще не так уж хорош. У меня целый список недостатков, я порой бываю невыносим и что-то непоправимо разрушил в твоей жизни. Знаю, что я самый худший из троих братьев и вряд ли смогу убедить тебя оценить другие стороны моей личности, но…»
С этими словами он решительно кивнул. Я почувствовала, что если бы мы и впрямь находились в эту минуту лицом к лицу, то сказали бы друг другу то, что не отважились сказать прежде.
«Но в одном я точно уверен, – произнес он, пристально глядя в камеру, прямо на меня. – Если я чего-то хочу всеми фибрами души, то никого не поставлю выше этого. По крайней мере, я совершенно точно выбрал бы тебя».
Я застыла.
Я сразу поняла, что он имел в виду: в ту минуту, когда Адрик принял решение уехать со своей кузиной, он поставил ее выше остальных и выбрал не меня.
Потом Эган сказал еще кое-что:
«Я знаю, что ты здесь, потому что тебя надо где-то спрятать ради спасения, но я любой ценой заберу тебя отсюда. Ты обязательно вернешься. И тебе больше не придется никому мстить, не придется больше лгать, потому что ты сможешь жить нормально, когда мы вчетвером заберем тебя. Я обещаю».
Под конец Эган слегка улыбнулся и показал в камеру средний палец – его личный, характерный жест прощания.
Затем изображение почернело.
Когда комната вновь наполнилась молчанием, я вся дрожала, глаза горели от слез, дыхание прерывалось, сердце лихорадочно билось то ли от изумления, то ли от страха, то ли от замешательства, то ли от ошеломления…
Я вышла из дома, одетая так же, как и вчера. Со всех ног я бросилась к воротам, затем побежала по тропинке к тому месту, где приземлился самолет. Из дома я не видела, там ли он еще, но вряд ли этот придурок стал бы записывать видео, а потом остался, чтобы объяснить мне все в лицо и посмотреть на мою реакцию.
Когда я добралась до того места, где вчера вечером приземлился самолет, его уже не было. Осталась лишь пустая, мокрая земля, грязная и холодная. Меня встретил утренний хор птиц, гнездившихся на острове.
Он улетел.
И начались дни моего заточения.
Думаю, точку в этой истории следовало поставить в ту минуту, когда Эган покинул остров, потому что именно так я и должна была закончить свои дни: одинокой, несчастной и всеми брошенной.
Но… Отлет Эгана лишь ознаменовал конец лжи, но не означал конец моей жизни, ведь потом произошло несколько очень важных событий. Я знаю, что после этой видеозаписи все свелось к выбору: Эган или Адрик? Знаю, что даже вы, читатели, уверены, что все сводится к вопросу о том, кого я должна выбрать: того, кто всегда относился ко мне хорошо, или того, кто относился плохо; кто говорил мне добрые слова или кто показывал язык; кто искал способ избавиться от токсичной любви или кто, оказывается, тоже питал ко мне чувства, хоть и довольно запутанные…
Адрик? Эган? Эган? Адрик?
Ну хватит! Я никогда и не пыталась выбрать никого из них. Я никогда не думала, с кем из них я останусь или с кем из них у меня будет роман. Эта история – история мести, ошибок, совершенных глупостей, тайн и лжи. Это история младшей сестры Хенрика, которая хотела восстановить справедливость, считая себя чуть ли не Рэмбо.
Так что… я никого не выбрала.
Я осталась при своем старом и верном одиночестве.
Во-первых, потому что не могла забыть, как Эган со мной поступил. Да, положим, он делал так, чтобы достичь своих целей, и он извинился, но его действия имели весьма неприятные последствия, из-за которых я ощущала сильную неприязнь к нему. И пусть говорят, что от ненависти до любви один шаг, я чувствовала, что нас с Эганом разделяют тысячи километров и по-прежнему тлеющая в груди ярость.
Как я могла полюбить человека, которого ненавидела столько лет, только за его неожиданное признание? Немыслимо простить, забыть и продолжать жить как ни в чем не бывало, к тому же чувства не меняются за одну ночь.
Что же касается Адрика… Видите ли, суровая правда такова, что он всегда принадлежал Мелани. Да, положим, он был добр ко мне и даже под конец пожалел о своем выборе, но как можно быть уверенной в человеке, который вроде бы тебя любит, а потом вдруг выбирает другую, как будто все, что было между вами, больше не имеет значения? Это называется «играть чувствами»; такие люди легко манипулируют, изменяют, причиняют боль, разрушают жизнь.
Не хочу лгать, я действительно была влюблена в него до потери пульса, но не хотела спать с ним в той же постели, лежа в которой он продолжал молча мечтать о ней. Я не хотела целоваться с ним, зная, что, быть может, он представлял, будто целует ее. И у меня не было ни малейшего желания исправлять совершенные им глупости и врачевать раны, нанесенные Мелани.
Так нечестно. Ненормально. Я не хотела такого для себя.
Если бы это было в моей власти, я в тот же миг его разлюбила бы, но так уж несправедливо устроен мир. Это было не в моей власти, и придется смириться с неумолимой истиной – Адрик хотел, чтобы я помогла ему забыть любовь всей его жизни. Когда же эта великая любовь вернулась и он понял, что так и не смог до конца ее забыть, он с легкостью перешагнул через меня. Почему с такой легкостью? Потому что я была для него не так уж и важна. Возможно, я его и привлекала, он хотел меня, возможно, между нами существовало огромное сексуальное притяжение, но не было самого главного: любви.
Любил он Мелани. А я любила его.
Я выбрала бы его тысячу раз, но не после того, как он сам выбрал другую. Именно по этой причине я полетела с Эганом. Отчасти я желала, чтобы Адрик испытал на собственной шкуре, каково это, когда тебе предпочли другого; но в то же время я хотела защититься, потому что за несколько часов рядом с ним могла бы размякнуть, а я хотела сохранить остатки достоинства.
И все же… Судьба не позволит мне расстаться с Кэшами. Никогда. Но
