Привет, милая. Мне кажется, мы не встречались. Я Руфь.
– Меня зовут Майя. – Она протягивает руку, но бабушка обнимает ее.
По-моему, в последний раз мы с Майей виделись еще до того, как бабушка к нам переехала. Теперь та детская дружба и вовсе кажется событием далекого прошлого.
– Приятно познакомиться, дорогая, – говорит бабушка. – Ты не будешь возражать, если я вас двоих сфотографирую? Джейми, возьми один из знаков. Идеально. Майя, ухватись за его вторую сторону, пожалуйста, – командует бабушка, глядя на экран телефона. Мы стараемся изображать улыбки. – Чудесно. И еще разок, но покрупнее. И… готово! Идеально. Могу я выложить этот снимок в наш Instagram? [10]
Она поворачивает телефон, чтобы мы могли посмотреть на фотографию. Я киваю.
– Конечно, – пожимает плечами Майя.
– Просто прекрасно. – Бабушка поправляет очки, посылает нам воздушный поцелуй и ковыляет к двум девчонкам из колледжа, чтобы помочь им поднять перевернутую коробку с агитационными наклейками.
Майя провожает взглядом ее удаляющуюся фигуру, потом моргает.
– Это не кампания, а бардак.
Подождите-ка. Над Гейбом можно и посмеяться, но обижать мою бабушку нельзя. И при чем тут кампания? С каких пор Майя стала экспертом, она ведь в своей жизни даже ни одного конверта с рассылками не собрала. Она вообще впервые за все это время появилась в штаб-квартире. И опоздала к тому же.
Она чувствует мой взгляд и подозрительно щурится.
– Что-то не так?
Следовало бы ей сразу и сказать. Объяснить, кем была женщина, которая нас сфотографировала, и почему это круто. Придумать идеальный язвительный комментарий и выстрелить им в Майю, чтобы весь день она чувствовала себя потрясенной и потерянной.
Но к тому моменту, как мы добираемся до машины, все аргументы испаряются. Мало того что я не слишком-то язвительный человек. Я еще и человек, не вступающий в конфликты. Думаю, меня можно описать как парня, который всегда приносит с собой немного еды и предлагает ее в качестве залога перемирия.
Так что я шарю за сиденьем и передаю Майе пачку крекеров, которые собирался открыть позже.
– Угощайся.
Она смотрит на пакет, потом на меня, и в ее глазах читается недоверие.
– Это что?
– Крекеры. – Не то чтобы по упаковке нельзя было этого понять. На ней прямо так и написано: «Крекеры в форме рыбок. Выпечено в печи». Вместо буквы «о» в слове «рыбок» нарисована рыбка. Хотя откуда мне знать, вдруг Майя покупает продукты только на фермерских рынках и действительно никогда не видела пакет с печеньем. – Ими можно перекусить…
– Я знаю, что такое крекеры, – едва заметно улыбается она.
– Они с чеддером. – Я высыпаю горсть себе на ладонь.
– Джейми…
– Тебе… крекеры не нравятся?
Лицо у Майи такое, будто она вот-вот рассмеется.
– Ты серьезно? С крекерами все в порядке. Но мы же только вчера с тобой виделись на ифтаре.
Я медленно киваю, пытаясь понять, к чему она ведет.
– Джейми, я соблюдаю пост. Сейчас Рамадан.
– Рамадан! Точно. – Я краснею. – Черт, прости. Тогда… – И я прячу пакет с глаз долой. – Когда приедем, поищу мусорку. Прости. Все время забываю, что Рамадан длится целый месяц. У нас тоже бывают посты, но однодневные. Это не то же самое, конечно. Ох. Ладно. Мне лучше заткнуться. Прости…
– Все в порядке. – Она коротко касается моей руки. – Все хорошо. Поехали.
Дорога до участка, который мы должны обойти, занимает десять минут, но Майя за это время не произносит ни слова. Сложно сказать, слушает ли она радио в салоне или, как и я, чувствует, что язык прилип к небу. Когда я глушу мотор и паркуюсь у тротуара, она вздыхает и прижимает ладони к щекам.
– Все в порядке? – удивленно спрашиваю я. Никогда еще мне не доводилось видеть ее такой напряженной. – Ты нервничаешь?
– Нет.
– А…
– Точнее, да. Отчасти. Не знаю. Я просто не хочу этим заниматься. – Она опускает руки и смотрит на меня. – Мы же даже не знаем, будут ли они нас слушать. Не разозлятся ли на то, что мы отнимаем у них время. Вдруг они ненавидят Россума? Вдруг они сами по себе придурки? Или…
– Понимаю. – Я на секунду ловлю ее взгляд, но тут же отвожу глаза. – Если тебе станет от этого легче, нас отправляют только по тем адресам, где живут сторонники демократов и те, кто не принадлежит к какой-то партии в принципе. Это не мешает им быть придурками, но в целом…
– Ясно. – Майя поджимает губы. – Ясно.
Еще примерно минуту она просто мрачно смотрит в окно.
А потом неожиданно расстегивает ремень.
– Так мы?..
– Идем, давай просто начнем и закончим, хорошо? Какой адрес первый?
Она открывает дверь и выпрыгивает на тротуар.
Я выбираюсь из машины следом, на ходу отчаянно прокручивая окошки приложения.
– Так, сейчас. 236. Вон тот, кирпичный, рядом с… да, вот он.
Она уже на полпути к двери.
И вот мы стоим на пороге, мой палец завис над кнопкой звонка.
– Готова?
Майя скрещивает на груди руки и кивает. Я звоню в звонок, и изнутри немедленно доносятся яростный лай, звук шагов и приглушенные голоса. Но к двери никто не подходит.
Мы с Майей обмениваемся взглядами.
– Там определенно кто-то есть, – говорит она.
– Думаешь, они нас игнорируют?
– Похоже на то.
– Может, они в душе или вроде того? В разных душах, – быстро добавляю я. – Не вместе в одном душе. Если, конечно, им не нравится именно принимать душ вместе, потому что кто я такой…
– Пойдем. – Майя выхватывает из папки листовку и засовывает ее за ручку двери. – Попробуем достучаться до следующего дома.
Но у нас не получается.
Нам не открывают ни там, ни по соседству. Похоже, люди вообще не склонны открывать двери. И это вечером, после шести. Клянусь, половина из тех, к кому мы заходили, уже дома. Почти на каждой дорожке припаркована машина. В приложении я ставлю напротив этих адресов пометку «Не застали дома», но ощущение неприятное. Сложно не принимать такое близко к сердцу.
– Все ясно, – говорит Майя, пока мы идем к следующему дому. – Мы мешаем всем приятно проводить вечер пятницы. Я вот терпеть не могу, когда кто-то стучит в дверь.
Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы заметить на дверном проеме мезузу, оберег от злых сил.
– Тут, наверное, вообще готовятся к Шаб… погоди, кто-то идет, что ли?
– Да ладно! – Майя даже рот приоткрывает от удивления, но быстро собирается с духом и выпрямляет спину. – Ладно. Ладно. Наконец-то!
Дверь слегка приоткрывается, и в щели мы видим лицо пожилой седовласой женщины – ей лет на десять больше, чем бабушке. Она одета в голубую клетчатую пижамную футболку, джинсы и белые кроссовки.
– Здравствуйте, здравствуйте, – говорит она. – Кто тут у нас?
Майя немедленно приступает к делу. Она сияет так ярко, что я от удивления едва не делаю шаг назад. За весь день я впервые увидел ее улыбку. Конечно, она не сидела все это время с кислым выражением лица. Но улыбка! Это прямо выход на следующий уровень. Она настолько…
Ладно. Не стоит и начинать. Вообще нет смысла.
– Здорово. Здравствуйте! Меня зовут Майя, а это Джейми, мы пришли поговорить с вами в рамках избирательной кампании Джордана Рос…
– Какой приятный сюрприз. Заходите же! Меня зовут Барбара. – Старушка поворачивается, знаком призывая нас следовать за собой.
Вот это поворот. Что там было насчет того, насколько безопасно заходить в дома незнакомых бабушек? В сценарии о таких ситуациях нет ни слова. И в наши планы это тоже не входило. Это никоим образом не напоминает похищение, но мне все равно кажется, что нас сейчас похитят.
Мы с Майей обмениваемся испуганными взглядами.
Я откашливаюсь.
– К-хм. Мы только…
– Чего же вы ждете? Заходите!
Я кидаю на Майю беспомощный взгляд. Она вцепилась в пачку листовок, словно боится, что их унесет ветром. Судя по выражению лица, она не возражала бы, если бы этот ветер унес заодно и ее. Но Барбара по-прежнему ждет нас в коридоре.
Я делаю глубокий вдох и переступаю порог.
– Что вам принести? Лимонад? Сладкий чай?
– Я ничего не хочу, спасибо, – качает головой Майя.
– Ничего? Хорошо. Я просто принесу печенья. Это недолго. Вы пока садитесь вон на тот диван.
Я устраиваюсь поудобнее, Майя садится рядом на самый краешек, так что
