что тебя я обожаю, моя прелестная младшая сестренка? Впрочем, не любить тебя невозможно, даже папа не устоял перед тобой!
Прижавшись к нему, она вдыхала его запах – сдержанные нотки лосьона после бритья и чудесный аромат его кожи.
– Как только я женюсь и поселюсь в другом месте, я буду часто приезжать домой, обещаю. И ты всегда и во всем можешь положиться на меня! Что бы там ни ждало нас в будущем, я всегда сделаю для тебя все, что в моих силах.
Что-то происходило сейчас с Кейт, чего она толком не понимала, но что потрясло все ее существо. Она испытывала непреодолимое желание прижиматься к Скотту еще сильнее, одновременно дать себе полностью расслабиться и не выпускать его из объятий. А когда он нежно погладил ее по волосам, девушка вздрогнула всем телом, едва сдерживая слабый стон. Этот порыв к нему, заставлявший ее дрожать, был желанием, неведомым чувством, которого ей прежде никогда еще не приходилось испытывать. Каким же оно было сладким, это чувство на грани реальности…
– Ладно, нам пора, – проговорил он, отстранившись от Кейт. – Поедем домой?
В тот момент, когда он выпустил ее из рук, она почувствовала, что падает в бездну. На несколько секунд Кейт от ужаса задержала дыхание, а потом шумно выдохнула воздух.
– Тебе уже лучше, да? – ободряющим тоном спросил Скотт.
– Спасибо, гораздо лучше, – пробормотала она.
Теперь она уже не была невинна, как раньше, она знала это. Отныне любой физический контакт со Скоттом будет для нее двусмысленным и лицемерным, потому что она будет жаждать таких контактов и бояться. Но Скотт был таким искренним, таким по-братски ласковым, что он ничего не заметил в ее смятении, и Кейт молилась, чтобы так и оставалось всегда. Что мог он о ней подумать, если бы заметил? Был бы он расстроен, возмущен, почувствовал ли к ней отвращение? Пока он не высадил ее перед особняком, девушка всю дорогу молчала, а как только вышла из джипа, опрометью бросилась к крыльцу, даже не оглянувшись.
* * *
– Мне кажется, я всегда хорошо управляла домом, – возразила Мойра.
Она не сводила с Амели пылающего яростью взгляда. Но та лишь улыбнулась, изображая сомнение.
– Конечно, конечно… Но мне нужно знать точно, сколько мы тратим и каким образом смогли бы больше экономить.
– Прошу вас поверить, я не бросаю денег на ветер!
– Это очевидно. Тем не менее я хочу, чтобы меня держали в курсе.
Мойра имела обыкновение представлять отчет о своих затратах в конце месяца, и тогда Ангус переводил на эти нужды деньги. Требовать от нее подробностей обо всех затраченных на управление усадьбой суммах он не считал нужным, поскольку иначе это означало бы, что он относится к ней как к служащей, а не сестре хозяина дома. Тем не менее Амели была хозяйкой дома, ибо она была женой, и Мойра, хотя и глубоко оскорбленная, не посмела ей отказать.
– Хорошо, впредь я буду хранить все счета, вплоть до последнего магазинного чека, – покорилась она с горечью.
– Превосходно. Мы все будем контролировать вместе. Понимаете, Ангус считает, что на питание уходит слишком много денег и…
– Нас здесь много, – напомнила ей Мойра тоном, в котором прозвучал вызов, – а у молодых всегда хороший аппетит!
Амели поджала губы, убрав улыбку с лица. Все, что содержало критику в адрес ее сыновей, тотчас заставляло женщину вставать на дыбы.
– В их возрасте это естественно, и я не сказала, что мы должны себя чего-либо лишать. Но, возможно, есть смысл пересмотреть кое-что в меню?
– Что ж, я могу каждый вечер варить макароны или картошку.
– Вы все доводите до абсурда, – усмехнулась Амели, – это глупо… Ангус решил с помощью меня и моих детей расширить свой клан, и ему не понравилось бы, что его в этом упрекают. А так как и меня в том числе беспокоят чрезмерные расходы, он посоветовал мне вместе с вами обдумать, каким образом мы могли бы стать менее расточительными.
– Это будет не так просто, – возразила Мойра. – Ведь вы наверняка заметили, что Ангус любит вкусную еду и дорогие вина. Я всегда следила за тем, чтобы на его столе всего было в достатке и все было первоклассного качества, но я не стану держаться за ручки кастрюль, не думайте, я охотно уступлю вам свои полномочия!
– Боже мой, нет, именно на кухне вы приносите основную пользу, так что уж пусть она будет в вашем ведении.
Вполне удовлетворенная своей «милостью», Амели вдруг заметила, как побледнела Мойра. Напоминая ей, что она здесь находится в роли приживалки, а в обмен на это исполняет обязанности кухарки, она нанесла ей страшное оскорбление. Амели плохо выполнила миссию, которую сама же возложила на себя, словно забыв о том, как высоко ценит Ангус то, что делает Мойра, и очень любит ее к тому же. Но когда его стали тревожить непомерные суммы, уходящие на ведение хозяйства, Амели решила воспользоваться этим предлогом и пообещала все уладить вместе с Мойрой. На самом же деле ей хотелось отобрать у Мойры некоторые ее прерогативы. Например, самой ведать счетами, это было бы ей на руку, так как к жене он не стал бы придираться по мелочам. Впрочем, вопреки тому, чего она больше всего опасалась, учитывая печальную репутацию шотландцев как скупцов, Ангус отнюдь не отличался жадностью. Разумеется, он в чем-то проявлял бережливость, не любил бессмысленных трат и не бросал деньги на ветер, а старался тратить по существу, однако, когда, например, ему хотелось купить себе дорогое ружье, цена не имела для него значения. Или когда Амели хотелось купить себе роскошный наряд или драгоценность, он никогда не заставлял себя просить, а на вторую годовщину их свадьбы подарил ей великолепный перстень.
– К примеру, – подхватила Амели, – все эти цветники и клумбы, на которых никогда ничего не растет, чем занимается Дэвид, вот затраты, которых вполне можно избежать.
– Уладьте это с ним напрямую, парком я не занимаюсь.
– Тем не менее я вижу, что за розами ухаживаете вы, а не он.
– Мне это ничего не стоит и доставляет удовольствие. Нельзя же забросить парк без садовника и превратить его в пустырь! Вы привыкли жить в парижской квартире, не имеющей ничего общего с таким поместьем, как Джиллеспи, так что вам трудно представить расходы, которые необходимы для его содержания.
Если Мойра думала, что прищемила этим ей нос, то ошибалась.
– О, для совершенства нет предела, всегда можно сделать что-то лучше, чем прежде, – парировала Амели.
Повернувшись на каблуках, она вышла из кухни, уверенная, что ей удалось порядком расстроить Мойру. А о кузене Дэвиде она еще подумает. Этот человек удивительным образом обладал способностью ни во что не вмешиваться и никому не противоречить, но ведь он
