спрошу: почему бы нам просто не проводить время вместе? Посмотрим, что из этого получится. И не обязательно вешать ярлыки. Можем быть и друзьями, – легко говорит он.
– Друзья, которые… – подсказываю я.
– Друзья, которые… что? Проводят время вместе? Развлекаются? – Он пожимает плечами, засунув руки в карманы. – Может, станем чем-то большим, а может, и нет.
Господи. Он олицетворение искушения. Поверить не могу, что мы ведем этот диалог в кампусе в разгар солнечной среды в окружении незнакомых людей.
Странная штука жизнь.
– Если будем проводить время вместе, то обязательно станем, – твердо говорю я.
– Может быть, – добавляет он. – Может, я не захочу.
– Ха! Врешь! Это ты на этом настаиваешь, – напоминаю я. – Если я тебе не интересна, так и скажи.
Он дерзко ухмыляется. Я скрещиваю руки:
– Ну и мне не так уж и интересно.
Я говорю как тринадцатилетняя девочка, отрицающая, что втрескалась в одноклассника.
– Ага, – говорит он глубоким голосом, полным сомнений, – продолжай убеждать себя в этом.
– Ты все равно еще слишком молод, – бросаю я враждебно. Почему я такая вспыльчивая? – Что ты мне можешь предложить? Я опережаю тебя на целых два года.
– Ну и что? Я могу тебе предложить такое, о чем ты даже не слышала, – он посмеивается.
– Ага, только в мечтах. – Я двигаюсь с места.
Он идет за мной на парковку, не говоря ни слова. Идет и ухмыляется. Мне кажется, ему это нравится.
Что, конечно, приводит меня в ярость.
– Знаешь, у меня тоже есть кое-какие приемы, – отвечаю я, ускоряя шаг. Он подстраивается.
– Уверен. Дождаться не могу, когда ты приведешь их в исполнение на мне.
– Приведу в исполнение? Как будто про казнь говорим. – Я достаю из рюкзака ключи от машины и нажимаю на кнопку. Мой Range Rover чирикает в ответ. – Я же не собираюсь тебя убивать.
– Французы говорят, что оргазм – это маленькая смерть, – сообщает он.
Я закатываю глаза:
– Ооох, ты, оказывается, еще и французский знаешь. Пытаешься произвести на меня впечатление?
– Нет, но я знаю кое-что об оргазмах, – ухмыляется он, – и как до них доводить.
– Себя любимого? – Я пытаюсь сохранить невозмутимость, но только что передо мной возник образ полностью обнаженного Тони, занимающегося онанизмом. Его рука крепко обхватывает…
У меня на лбу выступает испарина. А на улице совсем не жарко.
– Ох, женщины. – Он кладет руку себе на грудь и переводит взгляд на мою машину. – У меня такая же, только черная.
– Прекрасная метафора. Я ангел, а ты – дьявол.
Я открываю пассажирскую дверь и кидаю рюкзак на черное кожаное сиденье. Закрываю дверь, обхожу машину спереди и открываю водительскую.
– Интересный получился разговор, Тони, это уж точно.
– Эй, это хорошо и для меня. И для тебя, знаешь ли, тоже.
Я закрываю дверь, а он подходит ближе и опирается предплечьем на край окна.
– Ты сказала, что любовь для слабаков. То есть мы можем делать что угодно, но не влюбляться, так?
– Именно.
Я завожу машину и поворачиваю к нему голову. Мой взгляд задерживается на его накачанном предплечье и легкой россыпи темных волос на руке. У него красивые руки.
У него вообще все красивое.
«Но ему восемнадцать», – говорит ангелочек на моем плече.
«Ну и что с того? В восемнадцать уже можно заниматься сексом, разве нет?» – а это – шкодливый дьяволенок на другом плече.
– Не волнуйся, Ченнинг. Я чувствую, как крутятся шестеренки в твоем мозгу. Я не собираюсь влюбляться в тебя, – говорит он, отталкиваясь от машины.
– Я тоже не собираюсь в тебя влюбляться, Сорренто, – бросаю я ему в ответ, поднимая окно.
Я выезжаю с парковки. Тони все это время так пристально наблюдает за мной, что у меня начинают потеть ладони, я поворачиваю куда-то не туда, и мне приходится сдать назад, прежде чем выехать как надо.
Одно его присутствие будоражит меня, и, судя по огромной ухмылке на его лице, он это знает.
Я останавливаюсь рядом с ним и показываю ему средний палец, а потом ударяю по газам с такой силой, что шины скрипят.
Еду домой и пытаюсь успокоиться. Точно не собираюсь в него влюбляться. Неважно, сколько приемов в арсенале Мистера Таинственного. Я смогу противостоять его обаянию.
Знаю, что смогу.
Тони
– НУ ЧТО, БРАТИШКА, КАКИЕ ПЛАНЫ? – спрашивает Джексон через пару часов после моей встречи с Хайден в кампусе. Точнее, нашей встречи – все мои друзья были там.
И вели себя как кучка идиотов.
Мы сидим у меня в квартире, которую я делю с Калебом и Диего. Илай и Джексон приехали к нам потусить, ну а Диего, как всегда, у Джоселин. Они снова воссоединились после тяжелого периода разлуки, и у них есть ребенок. Он переедет к ней в следующем семестре. Это хорошо. Я только за – им явно нужно быть вместе. Они любят друг друга и работают над отношениями.
Поскольку первокурсникам жить в общежитии необязательно, я заранее начал искать квартиру недалеко от кампуса. Папа предложил оплатить – я не отказался. Но каким-то образом меня убедили, что жить с парой придурков – хорошая идея.
Да кого я обманываю? Я не хотел жить один. Мне хватит до конца жизни того одиночества, в котором я находился в детстве, когда родители вообще редко появлялись дома.
Калеб – один из моих лучших друзей, поэтому жить с ним легко. С Диего мы тоже дружим много лет, а в последнее время стали еще ближе. Но его почти никогда нет рядом – все свободное время он проводит с Джо и их ребенком.
Самое безумное – я сейчас дружу с ребятами, которых ненавидел в школе. Илай Беннетт был защитником в команде другой школы, и его издевательства в соцсетях сводили нас с ума. Он постоянно обзывал нас, а потом мы играли против них и каждый раз надирали им задницы.
Думаю, он просто не мог обойтись без драмы. Он вообще любит красоваться.
Я также не сильно симпатизировал Джексону Риверсу, который играл с Илаем, хотя почти его не знал. Оказалось, они оба классные ребята. Даже Калеб подружился с Илаем, хотя в выпускном классе они чуть не подрались из-за Авы, девушки Илая – младшей сестры нашего лучшего друга Джейка. Вот так мы все стали друзьями – благодаря отношениям Авы и Илая, а Джейк неохотно принял его как одного из нас.
Звучит запутанно, но в ситуации с Илаем прошлое остается прошлым.
Вот поэтому мы сейчас сидим в гостиной после тренировки по
