(разной степени трезвости), и всем было плевать. Главное здесь – наслаждаться, веселиться с друзьями и ждать следующей песни.
Лолли указала на них Стивену, хотя сама была уже так пьяна, что едва ворочала языком, и для нее ничего не имело значения. Если бы Лолли спросили об этом на следующий день, она не смогла бы рассказать, что видела: да, казалось, что они танцуют слишком долго и слишком близко, но Лолли чувствовала исключительно счастье. Стивен был в восторге, но не потому, что Анна была с Вронским, но потому, что она выглядела такой счастливой, какой он ее давно не видел. Вот единственное, что имело значение, это было все, чего Стивен хотел от сегодняшней нью-йоркской ночи: чтобы люди, которых он любит, наслаждались жизнью и хоть на время отринули заботы, как и он сам.
Ну а Кимми развлекалась, как могла: в очереди в туалет она встретила несколько стервозных девушек и, использовав навыки, которые имела со времен соревнований, подавила эмоции, приняла лукавый вид и решила включиться в игру. Это представление было следствием обязательств, а она как раз была обязана сегодня действовать в соответствии с собственным статусом (третья в списке среди второкурсниц нынешнего года). И, очевидно, все сработало, поскольку ее заметили, и другие крутые девицы спросили, есть ли у нее что-нибудь. Она кивнула и добавила, что будет счастлива поделиться. И уже через несколько минут четыре пары дизайнерских туфель на высоких каблуках стояли внутри грязной туалетной кабинки, а их владелицы передавали по кругу пузырек с порошком. Троица первый год училась в старшей школе Найтингейла, и благодаря девчонкам Кимми полностью оправилась от болезненного отказа Вронского на танцполе.
Когда они узнали, что она – младшая сестра Лолли, подруги Стивена К., они были более чем впечатлены. Лишь одна из них получила приглашение на новогоднюю вечеринку Стивена, и они с Кимми по очереди и взахлеб рассказывали о той тусовке всем остальным. Перевозбужденная и нервозная Кимми сразу сообщила им, как впервые приняла наркотики, оказавшись в итоге в ванной матери Стивена. Девицы нескладно выли и вопили, слушая ее признание, и в конце концов все четверо выползли из туалета на танцпол.
Кимми поняла, что ошибалась насчет времяпрепровождения в чисто женской компании. Это было гораздо веселее, чем танцевать с парнями, потому что можно было просто отдаться музыке и не думать о том, что ты никогда раньше не слышала этой песни, а твои волосы налипли на губную помаду. Вскоре они начали дергаться под несколько треков подряд, а потом плелись в дамскую комнату, чтобы сделать перерыв.
Когда Кимми в очередной раз взглянула на телефон, было уже начало четвертого утра, и она не могла поверить в это. Она решила, что надо увидеться с сестрой, кроме того, пузырек опустел, а новые подруги начали бормотать, что пора бы уже расходиться. Удар лучше держать вместе, но падать – по одному. Кимми нашла Лолли в главном баре, сидящей и выкладывающей в «Инстаграм» фото с вечеринки. Девушки обнялись, увидев друг друга, и даже сделали редкое сестринское селфи, а затем рассмеялись, зная, что внезапно обретенная сердечная родственная привязанность скоро развеется как дым.
Лолли сообщила, что Стивен проголодался, поэтому план был таков – найти заведение, где подают поздний ужин или ранний завтрак. Кимми ответила, что сыта, но готова составить им компанию. Она начала рассказывать сестре о новообретенных подругах, и Лолли заметила: она рада тому, что Кимми смогла повеселиться.
– В смысле? – спросила Кимми. – Что это значит? Почему смогла?
Отвлекшись, Лолли прищурилась в телефон.
– Я подумала, что ты ушла из-за него.
– Него? Кого его? – спросила Кимми, несколько растерявшись. – Лолли, сконцентрируйся.
Лолли подняла взгляд, теперь раздраженная.
– Кимми, если ты становишься настолько тупой даже на тусовке, мне это совсем не нравится.
– Извини, я просто не понимаю, о ком ты. Что-то случилось с Дастином?
– Дастином? – растерянно переспросила Лолли. – Боже, мы не видели его с тех пор, как пришли сюда. Я думаю, он давным-давно свалил. Я о Вронском. – Лолли указала на танцпол, и Кимми повернулась взглянуть, постаравшись сосредоточиться.
Анна и Вронский танцевали в самом центре танцпола, и между ними не осталось ни дюйма свободного пространства. Похоже, что у них обоих закрыты глаза.
Кимми почувствовала себя дурно, но не могла отвести взгляда. Они танцевали так, будто находились в клубе одни, забыв обо всем на свете. Но дело было не только в этом: их явно притягивало друг к другу, словно магнитом, да так, что разделить казалось невозможно. Она отвернулась лишь когда почувствовала, как по щекам бегут горячие слезы. Кимми схватила со столешницы салфетку, пролепетала Лолли, что ей нужно справить нужду и побежала в туалет. Очутившись в той же кабинке, что и раньше, Кимми выпустила на волю все свои чувства и рыдала, рыдала без остановки.
Именно в туалете ее позже нашла Лолли и через дверь сказала, что пора идти. Кимми замотала головой и пробормотала, что сама найдет дорогу домой. Лолли стукнула в дверь и отказалась принимать такой ответ, дескать, сейчас уже слишком поздно. Кимми должна «собрать все свое дерьмо и сложить его в рюкзак, чтоб оно не мешалось под ногами», а потом ждать сестру и Стивена у выхода – через десять минут. Затем Лолли легкомысленно добавила, что это – цитата из «Рика и Морти».
Ее слова лишь добавили соли на открытую рану Кимми, и она закричала в ответ:
– Ненавижу тебя!
Но вопль потерялся в шуме нажатого кем-то слива.
Через пятнадцать минут Лолли гневно стукнула в дверь кабинки, и Кимми обнаружила, что сестра не одна.
Заглянув под дверь, она узнала туфли «Гоу-Гоу» и, понимая, что она, Кимми, представляет собой ужасающее зрелище, распахнула дверь. Лолли и Анна были потрясены, но хранили молчание, когда она протолкнулась мимо них. Правда, потом Кимми услышала, как они шепчутся за спиной.
– Если мы, мать вашу, едем, так, вашу мать, поехали! – прошипела она и покинула дамскую комнату, больше не размышляя о том, что подумают о ней они – или кто бы то ни было еще.
XXV
Анна, конечно же, увидев заплаканное лицо Кимми, моментально поняла, что случилось, и чувство вины за ее роль во всем этом накатило прямо-таки с бешеной силой. Она была поражена, обнаружив, что сейчас почти четыре утра, а это означало одно: она танцевала с Вронским несколько часов подряд. Если бы кто-нибудь сказал, что прошло десять минут, она поверила бы: ведь время, проведенное вместе, пролетело так быстро.
Лолли, желая сгладить истеричное поведение сестры, свалила
