в мешок гигантского голавля, бьющегося в предсмертной агонии, и не обращал на них внимания.
– А сейчас, – сказала Джесси, когда мы поднимались в гору, – пойдем пытать Сэди.
На самом деле нам не понадобилось никого пытать. Тетя Сэди буквально лопалась от новостей. Она стала более человечной и естественной со своими младшими детьми, чем была со старшими. Ее внушающая благоговейный ужас рассеянность, перемежавшаяся внезапными приступами суровости в соединении со вспышками ярости дяди Мэттью загоняли в подполье Луизу, Линду и мальчиков, так что их подлинная жизнь протекала в чулане достов. Но в отношении Джесси и Виктории тетя смягчилась. Сэди была по-прежнему столь же рассеянной, но никогда слишком суровой и стала гораздо более компанейской. Она всегда была склонна относиться к детям так, будто они одного с ней возраста, и младшие теперь извлекали выгоду из того, что Луиза и Линда были замужними женщинами, с которыми и при которых можно говорить откровенно.
Мы нашли Сэди и Дэви в холле. Она раскраснелась от возбуждения, а что касается Дэви, то он был так взволнован, будто обнаружил у себя какой-то захватывающий новый симптом.
– Ну, давайте, – потребовали дети, лица у которых светились вопросительными знаками. – Рассказывайте.
– Ты никогда не поверишь, – начала тетя Сэди, адресуясь ко мне. – Полли Хэмптон сообщила своей бедной матери, что собирается выйти замуж за Малыша Дугдейла. За своего дядю, представляешь! Ты когда-нибудь слышала о чем-то подобном? Несчастная Патриция еще не остыла в своей могиле…
– Ну, – обронила в сторону Джесси, – в такую-то погоду…
– Жалкий старик! – В тоне тете Сэди отчетливо слышалось глубокое возмущение; она была всецело на стороне леди Монтдор. – Вот видишь, Дэви, как прав был Мэттью в отношении него все эти годы.
– О, бедняга Малыш не так уж плох, – неловко проговорил Дэви.
– Не понимаю, как ты можешь продолжать за него заступаться после этого, Дэви.
– Но Сэди, – подала голос Виктория, – как она может за него выйти, если он ее дядя?
– Вот и я то же самое сказала. Но, кажется, раз он не родной дядя, а только муж тети, то можно. Можете ли вы поверить, что нечто столь кошмарно омерзительное позволяется?
– Вот тебе на, – сказала Виктория. – Не теряйся, Дэви.
– О нет, дорогая, спасибо. Жениться на одной из вас, демоны? Ни за какие деньги!
– Что это за закон! – воскликнула тетя Сэди. – Когда он принят? Да ведь такая вещь – это конец всякой семейной жизни.
– А вот для Полли это начало семейной жизни.
– Кто сообщил леди Монтдор? – Конечно, я была заинтригована. Ключевой элемент головоломки все прояснил, и теперь я и представить себе не могла, как умудрилась пропустить его.
– Ей сообщила Полли, – сказала тетя Сэди. – Это случилось так. Они не видели Малыша со дня похорон, потому что он подхватил там сильную простуду и сидел дома. Соня тоже сильно простудилась и до сих пор больна, но он разговаривал с ней каждый день по телефону, как всегда это делает. Так вот вчера они оба почувствовали себя немного лучше, и он приехал в Хэмптон с письмами от инфант, полученными в знак соболезнования по случаю кончины бедной Патриции. Они вдоволь ими полюбовались, а потом долго обсуждали, что написать на могильной плите. Кажется, они более или менее сошлись на словах: «Она не состарится, как мы, осиротевшие без нее».
– Глупость! – сказала Джесси. – Она уже была старая!
– Старая! Всего на несколько лет старше меня, – возмутился Дэви.
– М-да-а… – протянула Джесси.
– Довольно, мисс. Соня сказала, он выглядит ужасно подавленным и несчастным, говоря о Патриции и о том, чем она всегда была для него. А чего еще ожидать после двадцати трех лет совместной жизни. Жалкий старый лицемер! Так вот, ожидалось, что он останется на обед, не переодеваясь из-за простуды. Соня и лорд Монтдор пошли наверх переодеваться, а когда Соня спустилась обратно, то застала Полли, все еще в дневной одежде, сидящей на белом коврике перед камином. Она спросила у нее: «Что ты делаешь, Полли? Уже очень поздно. Иди наверх и переоденься. А где Малыш?» Полли встала, потянулась и ответила: «Он ушел домой, а я должна тебе что-то сказать. Мы с Малышом решили пожениться!» Поначалу, конечно, Соня ей не поверила, но Полли никогда не шутит, как вы знаете, и Соня вскоре увидела, что ее дочь смертельно серьезна. И тут она так разъярилась, что просто обезумела – как я хорошо это понимаю! Накинулась на Полли и дала ей оплеуху, а Полли с силой толкнула ее в кресло и ушла наверх. Воображаю себе. Соня к тому времени совершенно впала в истерику; в общем, она позвонила горничной, которая отвела ее наверх и уложила в постель. А тем временем Полли переоделась и спокойно провела вечер с отцом, не сказав ему обо всем этом ни слова, просто сообщила, что у Сони болит голова и она не будет обедать. Так что сегодня утром бедной Соне пришлось ему рассказать, она говорит, это было ужасно, потому что он так обожает Полли. Потом она попыталась позвонить Малышу, но проклятый трус уехал или притворился, что уехал, не оставив адреса. Вы когда-нибудь слышали что-то подобное?
Я зачарованно молчала, а Дэви высказался:
– Лично я, как дядя, если кому и сопереживаю, так это несчастному Малышу.
– О нет, Дэви, чепуха. Ты только представь, что чувствуют Монтдоры. Когда они пытались отговорить ее сегодня утром, она сказала, что влюблена в него с тех пор, как они еще собирались ехать в Индию, а ей тогда было всего четырнадцать лет.
– Да, вполне вероятно, но откуда нам знать, что он хотел, чтобы она в него влюбилась? Если вам интересно мое мнение, то полагаю, он не имел об этом ни малейшего представления.
– Да брось ты, Дэви, маленькие четырнадцатилетние девочки не влюбляются без всякого поощрения.
– Увы, влюбляются, – возразила Джесси. – Посмотрите на меня и мистера Фосдайка. Ни одного слова, ни одного ласкового взгляда никогда мне не подарил, и все равно он для меня что свет в окошке.
Мистер Фосдайк был главой охотничьего общества и владельцем своры гончих.
Я спросила, не было ли у леди Монтдор прежде каких-то подозрений на этот счет, хотя вообще-то прекрасно знала, что не было, так как она никогда ничего не держала в себе, а если бы узнала, то ни Полли, ни Малыш не имели бы ни минуты покоя.
– Совершенно никаких подозрений, и это был настоящий гром среди ясного неба. Бедная Соня, мы знаем, у нее есть недостатки, но, думаю, такого она не заслужила. Она сказала, что
