в сторону колодца.
Я потерла монетку между пальцев и бросила ее. Она издала хлопок на поверхности воды и погрузилась в темноту.
— Надеюсь, ты загадала что-то хорошее.
— Выиграть в лотерею, — пошутила я.
Эду не требуются объяснения. Он в курсе, единственное, чего я хочу — это знать, что папа — мой настоящий отец.
— Твоя очередь.
Он бросил монетку, нахмурив лоб.
Абсолютно ясно, что Эд не знал, чего желать.
Эд
В детстве Эд верил, что его отец, любящий командовать силач с квадратной челюстью, густыми волосами и мускулистыми плечами, шелушащимися на солнце, — властелин мира. Когда они всей семьей бывали в парке, мужчина играючи дрался с ним и Майком на траве, и казалось, что дети борются с волком.
Его мама, пождав под себя стройные ноги, сидела на одеяле, приглядывая за Мишель, в то время несмышленым младенцем, и морщилась, когда видела опасные приемы в игре.
Иногда они все вместе отправлялись в паб, где Майк и Эд дурачились на парковке, а оценивающие глаза проходящих мужчин напоминали отцу о том, что его жена — красавица. Тогда он закидывал ей руку на плечо и крепко целовал в губы, пока она, шутя, отбивалась. Майк при этом засовывал пальцы в рот, демонстрируя, как тошно ему от вида этих ласк.
Примерно в том же возрасте Эд начал интересоваться работой отца, куда тот уезжал на фургоне. Но только в тринадцать лет ему разрешили подрабатывать по выходным. Так он пытался помочь семье справиться с постоянной нехваткой финансов.
Эд восхищался, наблюдая, как отец решает сложные электрические проблемы. Но вскоре ребенок понял, что такая работа — лучше любой магии. У отца, блестящего диагноста и интуитивного математика, был аналитический склад ума: он точно знал, какие провода соединить, сплести, подключить и мог безопасно и эффективно решать любые задачи, поставленные перед ним. Мальчик научился обращаться с плоскогубцами, прежде чем заработал себе имя. Но задолго до испытаний у него уже были энциклопедические знания о заземлении и электрических связях, автоматических переключателях и предохранителях.
Эд вспомнил, как спустя десятилетие после первой смены с отцом в выходные, он праздновал пятый день рождения своей компании Spark. За годы, предшествовавшие этому, молодого человека обуревало почти сверхчеловеческое стремление к строительству, прогрессу и росту. Это был опьяняющий эйфорический период, когда работа велась по шестьдесят часов в неделю, а на сон отводилось по пять часов в сутки. Плюс ему удалось побить свой личный рекорд, пробежав полумарафон. Он никогда не принимал наркотики, но чувствовал, что подсел. На зависимость от успеха.
Вечеринка вылилась в блестящий праздник в высококлассном отеле. Эд в присутствии отца раздувался от гордости, словно маленький ребенок, демонстрирующий палочных человечков, которых он рисовал в школе.
— Что это? — спросил отец, остановив официантку, держащую поднос с канапе.
Его костюм из полиэстера больше подходил для судебных слушаний. И Эд пожалел, что не купил отцу что-то поприличнее.
— Лобстеры в розово-грейпфрутовом майонезе, — ответила девушка. — Думаю, вкусные.
Мужчина взял на пробу одно канапе, положил его в рот и показал ей большой палец. Эд рассмеялся.
— Как тебе отель, папа?
— Роскошный. Хотя в номере нет ни чайника, ни кофе.
— Тебе просто нужно позвонить по телефону и заказать. Они принесут тебе сколько хочешь кофе.
— Твоей маме неудобно заставлять кого-то идти по лестнице, чтобы принести ей чашку чая. Да еще платить втридорога.
— Все уже оплачено. Тебе не нужно волноваться.
— Это принципы, — сказал отец и улыбнулся. — Мы очень гордимся тобой, сынок.
— Научился у тебя.
Отец фыркнул.
— Вряд ли.
Это правда, но лишь отчасти. В конце концов, именно отец показал сыну, насколько успешным может быть собственное дело. На самом деле, папа все еще наслаждался своим бизнесом: B.R. Holt & Sons, теперь принадлежащий Эду, все еще продолжал существовать. Управляющим директором был отец, ответственный за трех сотрудников. Быть боссом удивительно легко, даже работая до изнеможения. И мужчина до сих пор не мог удержаться, чтобы не закатать рукава и не приступить к работе лично, когда кто-то из сотрудников уходил на больничный.
— Ну что, встретимся сегодня вечером с Аннабель?
— Нет. Мы больше не вместе, — ответил Эд.
Отец поднял брови.
— Что случилось?
— Ничего. Просто не подходим к друг другу.
Мужчина понимающе посмотрел на отпрыска.
— Вижу, сынок, ты непостоянен. Избавься от этого, пока молодой.
— Дело не в этом, — произнес Эд, протестуя против его надуманного людьми имиджа плейбоя.
Он никогда не ходил на свидания ради самих свиданий. Рядом с ним было много женщин: умных, привлекательных, сексуальных. Но ни одна встреча не переросла в серьезные отношения только потому, что не встретился подходящий человек.
— В любом случае, ты был постоянен, и вы с мамой выстояли, — продолжил Эд.
Отец кашлянул, из его носа выплеснулось немного шампанского.
— Не буду притворяться, что все было выстлано цветами. Бывали сложные времена, проблемы с деньгами, с буйным нравом Мишель. Я не претендую на роль великого мудреца, сын, но я проходил это. Когда ты, наконец, встретишь особенную женщину и потеряешь голову, вспомни, что трудности случаются даже с лучшими из нас. И единственный выход — оседлать проблему.
Возвращение в Найтингейл-Хаус было чудесным. Ее ребенок казался ей самым красивым. Конечно, для каждой мамы свое дитя — лучшее. Но все кругом тоже умилялись пушку темных волос и выражению лица на маленьком личике. Кристофер никогда не плакал. Когда остальные мамочки не спали ночами, отчаянно пытаясь успокоить своих малышей, Пегги лишь склонялась над сыном, поправляла одеяло, связанное ею, и любовалась ангельским личиком. Она часами могла наблюдать за движениями его век в неведомых ей снах ребенка.
В течение следующих шести недель она открывала для себя все новые выражения лица мальчика. Однажды сидя с ним под большой цветущей магнолией, она впервые увидела улыбку малыша. Ему было всего лишь пять недель и один день. Момент близости заставил сердце матери затрепетать. Ей хотелось, чтобы бабушка тоже смогла увидеть его и полюбить. Но навещая их, женщина отказывалась видеть внука, настаивая на помощи персонала.
— Кем он был, Пегги? — как-то раз неожиданно спросила ее мать. — Отец, я имею в виду. Я думаю, мы должны знать.
В самом начале родители предположили, что это был Джон Эстли — соседский мальчик, с которым Пегги играла на улице в детстве. В подростковом возрасте юноша неоднократно приглашал ее на свидания. Она всегда вежливо отказывалась, так как у нее не было чувств к нему, но отец подозревал мальчика
