могу тебе доказать! – я замерла на полпути.
– Как?
– У меня есть письмо, которое она оставила мне тогда.
– Письмо?
– Да. Я хранил его все это время. Это все что у меня от нее осталось. Но теперь еще и ты, – Донован потянулся к внутреннему карману своего пиджака и достал оттуда очень старый и потрепанный конверт. – Вот, прочти. Осторожно только, оно состарилось вместе со мной.
Я была удивлена, что человек, который бросил нас, с таким трепетом и бережностью относиться к обычному старому письму.
Аккуратно взяв конверт, конверт и, развернув его, я достала письмо. Я не знала о чем прочту сейчас там, но знала, что это определенно изменит мою жизнь. Развернув письмо, я ахнула, когда узнала почерк моей мамы. Кое-где буквы расплылись от влаги, и поистерлись от старости, но это был точно ее почерк. Значит, это письмо, несомненно, было написано ее рукой.
Дорогой Питер!
Я пишу тебе это письмо, потому что никогда не смогла бы сказать тебе эти слова лично. Я тебя больше не люблю. Я встретила другого. Мы с тобой разные люди, у нас разные цели и разные дороги. Пожалуйста, не осуждай меня и пойми, сердцу не прикажешь. Ты самый прекрасный мужчина, но я не для тебя, а ты не для меня.
Будь счастлив! Твоя Фелиция.
Я перечитывала письмо снова и снова. Руки дрожали. Оно было такое короткое.
– Видишь подпись внизу?
Я покачала головой.
– Твоя Фелиция, – перечитала я снова.
– Тогда я понял, что Фелиция бросила меня не просто так. Кто будет писать прощальное письмо не любимому человеку, и подписывать его таким образом? Естественно я хотел все выяснить и искал твою маму много месяцев. Но она забрала все свои документы с университета и уехала в неизвестном направлении. Я так и не отыскал концов. Лишь теперь я понял, почему она так поступила. Фелиция всегда заботилась о других. Тогда моя карьера в хоккее только приобретала хоть какую-то перспективу. Я только попал в команду. Она думала, что своей беременностью поставит мою карьеру под удар. И может быть это бы так и было, но клянусь тебе Аврора, если бы я только знал о тебе. Я бы никогда вас не бросил, никогда бы не оставил ни тебя ни твою маму. Мне было бы плевать на карьеру. Я любил ее и люблю до сих пор.
Я больше не могла сдерживать слезы. Они полились ручьем по моим щекам, капая крупными каплями на письмо моей мамы. Возможно, она тоже плакала, когда писала его. Оттуда и расплывшиеся буквы. Я поняла, что все, что мама сделала, было из-за любви к этому человеку. Она знала, какой он талантливый хоккеист и не хотела разрушать его будущее. Я бы назвала это жертвенной любовью, но все же любовью. Мама пожертвовала слишком многим ради него, лишила отца дочери и дочери отца. А еще лишила и себя и Донована быть счастливой парой, быть вместе, стать семьей. Но я не буду судить ее. Она любила и таким образом доказала ему свою любовь.
Я все еще сжимала в руке письмо, когда огромные руки притянули меня к себе, и я уперлась носом в мощную грудную клетку. Донован крепко обнял меня. Я не сопротивлялась, просто потому что больше не хотела этого. Он никогда не был виноват, он никогда не оставлял меня и маму. Значит ли это, что теперь у меня появился отец?
– Дочка, – сказал Питер, поглаживая меня по волосам. Гарри называл меня так, когда бывал трезвым, но с уст Донована это звучала необычно и странно, но приятно.
Наши объятия прервал звук бьющихся друг об друга бутылок. Видимо проснулся Гарри. Я отстранилась от Донована.
– Мне пора идти, домой, – поспешно сказала я.
– Аврора, я вообще хотел, чтобы ты переехала ко мне. Теперь, когда я есть у тебя ты не можешь жить в этом доме. Я хочу, чтобы ты познакомилась с Сарой и Хейли.
– Ты же не думаешь, что теперь мы станем одной счастливой семьей? – посмотрела я на него изогнув бровь. Я была уверенна, что он ответит нет, но он молчал. Да неужели?
– Аврора, теперь у тебя есть отец. Я позабочусь о том, что бы у тебя все было.
– А кто позаботься о нем? О Гарри? Он тоже мой отец. Он растил меня с пяти лет.
– Но он же пьяница. Ты не можешь жить с пьяницей.
– Он просто скорбит. Он любил маму не меньше тебя, и он был рядом в отличии…, – я закусила губу. Последнее слово не вырвалось из моих губ, но вся фраза была предельна ясна. Питер нахмурил брови, и уголки его губ сползли вниз. – Прости, пожалуйста. Это не твоя вина и я знаю теперь. Я не хотела говорить это.
– Все в порядке Аврора, я понимаю. Гарри дорог тебе, значит, я помогу и ему. Его зависимость нужно лечить, ты же понимаешь? – я кивнула и сказала:
– Платить за лечение в центре реабилитации слишком дорого.
– Тебе больше не нужно беспокоиться о деньгах. Я все устрою для него, в лучшем центре за ним буду приглядывать лучшие врачи в штате.
– Ну, это как-то не очень удобно мистер Донован.
– Просто Питер, зови меня так, пожалуйста. Я обещаю тебе, что все устрою, и Гарри выздоровеет, – я не верила своим ушам.
– Спасибо, огромное спасибо.
– Я все для тебя сделаю дочка.
От этих слов я засмущалась и опустила глаза вниз. Румянец залил мои щеки. Донован пристально смотрел на меня и, кажется, заметил мой не очень респектабельный внешний вид, потому спросил:
– Ты вообще ешь? – спросил он.
– Да, конечно, не волнуйся, – да с чего ему вообще волноваться. Да я его дочь, но он едва меня знает. Я поспешила сменить тему. – Кто такие, Сара и Хейли?
– Хейли моя жена, а Сара дочь. Как оказалось у меня их две, – Питер улыбнулся. – Сара тебе понравится и ты ей тоже. Уверен, что вы подружитесь.
– А Хейли? Думаешь, она будет рада, незаконно рожденной дочери? – я изогнула бровь.
– Не говори так Аврора, ты такая же моя дочь, как и Сара. Ни больше, ни меньше. Хейли своеобразная женщина, но ей придется смириться с твоим появлением, – да уж вливаться в новую семью это меньшее чего бы я хотела сейчас. Я надеюсь как можно дольше отсрочить знакомство с ними.
– Кстати, ты удивилась, насчет Джейсона, – вдруг спросил Питер, – у вас все хорошо? Этот парнишка мне нравится. И он любит тебя, – после прекрасной новости о Гарри, мое хорошее настроение в миг улетучилось после этого вопроса.
– Он не любит меня, вы, то есть ты ошибаешься. Он даже не смотрит в мою сторону. Я сама в этом виновата. Я его отвергла.
– Это не мое дело Аврора. Так как я только
