с едой.
– У них не было эмпанад, – сказал он. – И я не знал, что еще ты любишь.
Я села и приподняла крышку ближайшего контейнера. Там были буррито с фасолью и рис. От еды поднимался пар. Я обожала буррито с фасолью. Он купил мне всю эту еду, потому что не знал моих предпочтений? Я посмотрела на него, когда он взял второе буррито и начал есть. Возможно, ему тоже нравилась такая еда. Телохранитель выглядел значительно моложе мистера Пруитта. На вид ему было лет двадцать пять. А волосы у него были такими же темными, как у мистера Пруитта и Изабеллы.
– Вы его сын? – спросила я.
Он подавился от неожиданности.
– Что? Нет.
Причем ответил он таким тоном, словно одна только мысль об этом вызвала у него отвращение.
Мне тоже было отвратительно думать о своем родстве с Пруиттами. Я поковырялась в рисе вилкой. Есть сразу же расхотелось.
– Он не такой уж и плохой.
Я взглянула на телохранителя.
– Зато Изабелла плохая.
Он прожевал кусок и ответил:
– Я не имею права обсуждать с тобой его семью.
По какой-то причине этот ответ устроил меня намного больше, чем если бы он начал утверждать, что Изабелла вовсе не ужасна.
– Как вас зовут?
– Можешь называть меня Миллером.
– Это имя или фамилия?
– Ты просто можешь называть меня так.
Ответ был уклончивым. Но я решила, что «Миллер» – это все-таки фамилия.
– А как ваше имя?
Я готова была поклясться, что он пытался скрыть улыбку.
– Ешь, детка.
Детка. Я вдруг вспомнила дядю, и это было как ножом по сердцу. Я ощущала себя примерно так же, когда что-нибудь напоминало мне о маме. Неужели я никогда не избавлюсь от этого чувства? Как будто кто-то постоянно преследовал меня с ножом и все время втыкал мне его в сердце. Казалось, что это уже никогда не прекратится.
– Ну ладно. Можешь позвонить. У тебя две минуты. Потом – поешь. – Миллер положил на стол сотовый телефон и подтолкнул его ко мне. – Но сегодня ты переночуешь здесь. Так что даже не проси, чтобы они за тобой приехали.
– Хорошо. – Я схватила телефон и вскочила со стула. Мне не разрешили просить, чтобы меня увезли отсюда. Но ничего страшного. Потому что единственный человек, с которым мне в тот момент хотелось поговорить, все равно приедет ко мне. Он всегда так делал. Он придумает, как вытащить меня. Он во всем разберется. У него было столько же возможностей, как и у мистера Пруитта. Я набрала номер и прижала телефон к уху.
– Алло? – его голос звучал жестко и холодно, как будто он сейчас участвовал в каком-то напряженном споре. На мгновение я даже подумала, что ошиблась номером. Но я хорошо запомнила его наизусть.
– Мэтт?
– Бруклин? Это ты? – Гнев в голосе исчез, и на смену ему пришла так хорошо знакомая мне теплота, к которой я уже привыкла. Услышав, как Мэтт произнес мое имя, я не смогла сдержать слезы и отвернулась от Миллера, чтобы он их не увидел.
– Это я. – Я пыталась прекратить плакать, чтобы связно изложить свои мысли. Еще недавно успокоить меня могли только объятия Мэтта. Он обнимал меня в ночь после смерти дяди, пока я засыпала. И сегодняшнюю ночь я не могла провести одна, без него. Не могла. Он был мне нужен.
– Где ты?
– В квартире Пруиттов. – По большому счету, я не просила его приехать. Но все равно почувствовала, что Миллер буравит меня взглядом.
– Я сейчас приеду.
Я крепче сжала телефон в руке.
– Спасибо.
Пожалуйста, поторопись!
– С тобой все хорошо? Он тебе ничего не сделал?
Был ли мистер Пруитт жестоким? Я еще крепче сжала телефон. Вполне возможно. Но уж точно не заботливым.
– Со мной все в порядке. – Я оглянулась и посмотрела на Миллера, а также на свою еду, к которой даже не притронулась. Нет. Ничего хорошего со мной не происходило. – Он пригласил врача, и тот взял у меня несколько анализов, чтобы выяснить, его ли я дочь.
В трубке послышалось, как хлопнула дверца машины. Я никогда еще не видела Мэтта за рулем. Он всегда ездил с Джеймсом. Но я и представить себе не могла, чтобы Джеймс стал помогать ему в этом деле. Пусть Мэтт и клялся мне, что тот раскаивается в своих поступках. Унизить меня перед всей школой, а потом прийти ко мне на помощь? Как-то это было совсем нереалистично.
Родители Мэтта тоже присутствовали на похоронах. Может, они помогут ему? Они вообще знали о случившемся?
Я услышала, как Мэтт сказал кому-то, куда ехать.
– С тобой там кто-то есть? – спросила я.
– Роб. Он одолжил у Джеймса машину.
Слово «одолжил» он произнес таким тоном, что уместнее было бы сказать «украл».
– Не переживай, Сандерс! – крикнул Роб. Машина бибикнула. – Мы едем тебя спасать!
Мэтт и Роб приедут и вызволят меня из дома Изабеллы. Это было настолько нелепо, что я с трудом сдержала смех. Но вместо этого лишь проговорила:
– Я люблю тебя.
Повисла долгая неловкая пауза.
Такая долгая, что у меня защипало глаза. И пересохло в горле так сильно, что я почти не могла дышать.
– Мы будем через десять минут, – сказал Мэтт.
– Хорошо. – Возможно, мне стоило притвориться, что я не говорила этого вовсе. Я могла взять свои слова назад. Могла…
– Бруклин?
– Да? – Я крепко зажмурилась, сожалея о том, что не могла повернуть время вспять.
– Я тоже тебя люблю.
Я услышала, как Роб тут же начал подшучивать над ним. Связь оборвалась, но я продолжала прижимать телефон к уху. Мэттью Колдуэлл любил меня. В эту секунду мне уже не казалось, что мое сердце разбилось на мелкие осколки.
Четверг
Я ждала, когда приедет Мэтт. Ждала долго. Десять минут превратились в час, час – в два, два – в три.
Миллер снова отвел меня в комнату, где доктор брал у меня анализы. Я даже не стала разбирать постель, а просто легла и уставилась в потолок, пока шел четвертый час ожидания, а потом и пятый. Я смотрела и ждала Мэтта. Но он все не приезжал. А мое и без того измученное сердце страдало еще сильнее.
* * *
В дверь постучали, я повернула голову и увидела, как в комнату вошел Миллер.
– Ты нормально спала? – спросил он.
Нет. Не было никакого смысла говорить ему, в каком жалком состоянии я нахожусь. Что уснуть я могла только в объятиях Мэтта. Что от грусти и переживаний у меня началась бессонница. Мэтт умел поднять мне настроение, хорошенько нагадив
