что он заранее говорил ей, что не хочет детей, поэтому счел это какой-то подставой. А после моего рождения мать тоже решила отказаться от меня, поэтому оставила меня на Кэтрин. Кэтрин… да, она приютила меня, но у женщины очень сложный характер.
Я взглянула на Адама, чтобы понять, слушает ли он меня. Наши взгляды встретились, и он опустил голову:
– Продолжай.
Было бы легче замолчать, если бы он игнорировал меня.
– Кэтрин… Она тоже никогда не была замужем, но тоже жила с любовью всей своей жизни, а потом у них родилась моя мать, так что, думаю, у них долгое время все было хорошо. Но когда моей маме было около двух лет, дедушка начал изменять Кэтрин, а потом и вовсе бросил ее ради другой. Женился на ней через месяц или два. Кэтрин вернулась домой, что, судя по всему, оказалось не лучшим решением, поскольку ее собственные родители – они, кстати, тоже не были женаты – обращались с ней хуже некуда. Тем не менее она все же воспитала мать, но стала очень черствой. Когда мать бросила меня, они перестали общаться. Поэтому очевидно, что женщины в нашей семье будто прокляты, а мужчины просто куда-то испаряются.
Мельком глянув на Адама, я поняла, что он ждет продолжение истории.
– Итак, мы прокляты. Так, а Кэтрин… ну, она заботилась обо мне вместо матери, но как я уже говорила, она очень властная и сложная натура. Со стороны многим кажется, что она ангел во плоти, ведь она приютила меня, но все так радужно. Она хотела воспитать меня своей версией. Все мои поступки подвергались осуждению. Нужно было жить по ее указке, а если нарушить это правило, она всегда находила способы высказать тебе в лицо много неприятных вещей. Я на самом деле думаю, что она психически неуравновешенная, но Кэтрин все же заботилась обо мне, хотя могла просто вышвырнуть на обочину. Думаю, я все-таки у нее в долгу.
Я замолчала.
– Проклятие? – задумчиво повторил он. – Поэтому ты сказала, что не хочешь влюбляться?
– Разве говорила?
Адам кивнул. Да, у меня длинный язык. И как только ему удалось все запомнить?
– Хм… не помню, чтобы я говорила тебе такое вслух, но да, так и есть. Не хочу в итоге стать такой же озлобленной женщиной. И предельно очевидно, что в семье никому не повезло в любви, разве нет? Так зачем же усугублять? Лучше уж оставаться счастливой одиночкой, нежели влюбиться в кого-то, родить ребенка… а потом смотреть на измены или ждать, когда меня по какой-то причине бросят, чтобы жениться на какой-то курице. – Покачав головой, я обхватила колени руками. – В нашей семье женщины никогда не получали предложения о замужестве. Поэтому нет, спасибо. Я просто смотрю на влюбленных и радуюсь за них, хоть кому-то в этой жизни повезло.
– И ты никогда не влюблялась? – уточнил он, словно услышал самое странное заявление в мире.
– Я же не осуждала тебя за стремление к нормальной жизни?
Адам подался вперед и положил локти на бедра, выставив напоказ свои сексуальные предплечья.
– Люси, я тебя совершенно не осуждаю.
Почему меня так взволновал его взгляд? Я взяла бутылку с водой и сделала несколько глотков, чтобы перевести дух.
– Ну, просто это так прозвучало. – Я пожала плечами. – В любом случае, я не могла оставаться с Кэтрин, поэтому мне приходилось уходить из реальности. И по ночам, лежа в постели, я частенько закрывала глаза и представляла, что нахожусь где-то в другом месте. – Я взглянула на него. – Нет, я не представляла себе совершенно другую жизнь или неожиданную помощь, мне просто нравилось закрывать глаза и переноситься в другое место. Это меня успокаивает. Иногда я представляю себе водопад, ветер, солнце. В мечтах я создаю свой лучик света для самых мрачных дней реальной жизни. Знаю, все звучит совершенно безумно, но это помогает мне успокоиться, так что иди-ка ты, если реально считаешь меня поехавшей.
Адам почему-то громко рассмеялся, и я медленно встала на ноги. Вот одна из причин моей ненависти. Знаю, что можно было подумать о моей истории, знаю, но становится нестерпимо больно, когда кто-то открыто смеется над этим. Я аккуратно положила бутылку на диван и пошла к выходу.
Прежде чем я успела открыть дверь и выйти наружу, Адам снова схватил меня за запястье – клянусь, у него какой-то фетиш! Оглянувшись, я попыталась отмахнуться от него, одновременно борясь с теми покалываниями, которые возникали от близости к нему и его прикосновения. Я не злилась, просто устала, ну и, наверное, немного обиделась.
– Рада, что развлекла тебя на ночь глядя, но мне пора идти.
– Не уходи, – попросил он, нежно поглаживая большим пальцем мое запястье. Нахмурившись, я взглянула вниз, но он резко перестал меня гладить, словно ничего и не было. – Я не смеялся над тобой, Люси, – мягко добавил Адам.
Мы стояли слишком близко. Должно быть, он тоже об этом подумал, поскольку отпустил мою руку и отошел назад.
Я даже не подалась в его сторону. Это сделала не я. Он приобнял меня за талию – господи, у него такие большие руки, наверное, чтобы лучше меня обнимать, – и нежно подтолкнул обратно к дивану. Присев на самый край, я смотрела, как он достает телефон.
– Позволь позвонить Дэну, чтобы узнать причину столь длительного отсутствия. – Он оторвался от телефона и посмотрел на меня. – Ты уже долго ждешь, а сын расстроится, если узнает, что ты его так и не дождалась.
Слова прозвучали достаточно искренне, поэтому я решила остаться.
– Ладно, – согласилась я, обняв диванную подушку.
Дэн не взял трубку. Я заметила, что Адам не на шутку расстроился. Расхаживая передо мной, он набрал другой номер. Когда и другой контакт не ответил, он вздохнул и озабоченно потер шею.
– Мне это не нравится, – произнес Адам, продолжая вертеть в руках телефон.
– А ты звонил бывшей?
– Она не отвечает. Дэн тоже. Аделина, наверное, сейчас где-то на съемках, но Эйден должен быть дома с няней.
– Может, они уже в пути? – с волнением предположила я.
– Да, они уже должны ехать, – пробормотал Адам, убирая телефон. – Ладно, дам им еще немного времени. Иногда Эйден слишком долго собирается.
Мы сидели в напряженной тишине, слушая тихое пение Фрэнка Синатры. Чем дольше мальчуган отсутствовал дома, тем сильнее злился Адам. И чем дольше я оставалась на диване, тем больше мне казалось, что я вторгаюсь в семейный конфликт. Странное чувство, учитывая, что я уже становилась участницей подобного.
– А что там у тебя? – спросила я, не выдержав тишины,
