не несся с бешеной скоростью, а ехал совершенно спокойно.
В крошечном аэропорту он помог мне сдать багаж и проводил до стойки службы безопасности. Не говоря ни слова, он взял мое лицо в ладони и поцеловал меня – глубоко, нежно, благоговейно. Этот поцелуй потряс до глубины души.
А потом, снова удивив, Эшер прервал поцелуй и стиснул в объятиях, привлекая к себе. Кроме Сайласа, ни один мужчина никогда меня не обнимал.
Я прижалась к нему и уткнулась лицом в грудь Эшера.
– Позвони, когда приземлишься, – проговорил он мне на ухо.
Отстранившись, я окинула его взглядом.
– Ты и правда этого хочешь? – Я с трудом сглотнула. Еще никто и никогда не просил о подобном.
Между его бровями залегла морщинка.
– Да, Фейт, правда хочу.
– Хорошо. – Я поцеловала палец и прижала его к этой хмурой складке. – Алоха, Эшер.
– Алоха, Фейт, – проговорил он. – Пока мы снова не встретимся.
Каждый раз ты случаешься со мной снова и снова.
Эдит Уортон, «Эпоха невинности»
– Лейтенант? Вот отчеты о поставках, что вы просили.
Билли застыл в дверях моего нового кабинета – чуть больше шкафа, но для меня и этого оказалось много. С момента повышения новичок вел себя наилучшим образом. Вот и сейчас он почтительно положил папку на стол, а у меня просто не было сил сказать ему, чтобы он прекратил. Оказывается, я скучал по подшучиваниям и ворчливым насмешкам ребят.
– Всему свое время, – сказал мне капитан Рейес. – Ты найдешь правильный баланс между лидерством и братством.
Даже сейчас, только получив повышение, я чувствовал, к чему он стремился – кэп намеревался занять место шефа. Через несколько лет Хатчинс уйдет в отставку, и ему понадобится замена.
«Решай проблемы по мере их возникновения».
– Спасибо, Билли, – проговорил я и, дождавшись пока он уйдет, сунул папку в ящик стола.
Отчеты могли подождать. Сейчас я чертовски устал, так что для меня они все равно не отличались от иероглифов. Я натянул куртку на ноющие плечи и направился к выходу.
Когда четыре дня изнурительных смен подошли к концу, мы получили звонок: Килауэа на Большом острове начал проявлять активность, задымился, кое-где сочилась лава. В течение десяти лет вулкан извергался время от времени. Однако после разрушительного извержения несколько лет назад – один из первых моих вызовов – мы не стали тратить время, ожидая, во что все может вылиться, и тут же начали действовать. Я помог кэпу создать команду для оказания помощи местным бригадам в зонах опасности лавовых потоков «один» и «два», и еще на четыре дня мы погрузились в работу. К счастью, Килауэа снова заснул.
Мне и самому не терпелось рухнуть в постель.
Мы вернулись только сегодня утром и, благодаря сверхурочной работе, у меня впереди было пять выходных. Я планировал выспаться, нормально поесть и всеми силами стараться не думать о Фейт Бенсон. Но кого я, черт возьми, обманывал? Мне удавалось забыть о ней только на работе, а ночами я не столько спал, сколько боролся с желанием, вспоминая единственную проведенную с ней вместе ночь.
Окунувшись в июньскую жару, я направился через парковку к машине.
– Увидимся, лейтенант, – крикнул Трэвис.
Я помахал рукой, странная ностальгия вернулась. Проклятая ирония. Мне вновь хотелось стать просто одним из парней, и я скучал по Фейт.
«Естественно, что ты получил повышение по службе».
Зазвонил мобильный, на экране высветилось имя Моргана.
– Привет, Мо, – ответил я, забираясь на переднее сиденье джипа.
– Привет. Как прошла поездка?
– К счастью, без происшествий.
– Рад слышать. Знаю, ты только что вернулся и, наверное, чертовски устал, но ты не мог бы меня выручить?
– Я в порядке. – Я потер глаза. – Что случилось?
– Калео. Мы с Нал сегодня плотно заняты с клиентами. Хлоя хотела забрать его после школы, но директор в последнюю минуту созвал учителей в три часа на собрание. Мне жаль прерывать твой первый выходной, но ты можешь посидеть с ним?
– Конечно, – согласился я, прогоняя из голоса усталость. – Здорово, что у вас куча работы.
– Благодаря Фейт. – Похоже, Морган расплылся в улыбке. – Мы реализовали ее идеи, еще Нал подкинула парочку мыслей, и теперь мы процветаем.
– Здорово.
– Для нас. Но не так уж здорово для тебя.
– Ты же знаешь, я всегда счастлив побыть с Калео.
– Точно? У тебя ужасный голос.
Немного першило в горле, вероятно, из-за воздуха вокруг вулкана. Я взглянул на часы – уже больше двух.
– Я в порядке. Занятия уже закончились. Поеду заберу его.
– Хлоя сказала, что перед собранием сможет завезти его к тебе.
– Отлично. – Я глубоко вздохнул.
– Спасибо, ты лучший. Я сообщу ей.
– Ага. Поговорим позже.
– Совсем скоро. Кстати, Эш… – Морган прочистил горло. – Я рад, что ты вернулся целым и невредимым.
Я ощутил, как сдавило грудь.
– Да, хорошо, – пробормотал я. – Как бы то ни было, заткнись.
– Я тоже люблю тебя, брат, – усмехнулся Морган.
Когда я подъехал к дому, Хлоя как раз вылезала из серебристой «Камри». Калео уже вовсю качался на качелях из покрышек, которые я соорудил во дворе перед домом – по его же настоянию. В последнее время, когда дела у Моргана пошли в гору, я часто присматривал за ребенком, и теперь, когда учебный год подходил к концу, полагаю, малыш будет проводить со мной еще больше времени.
– Привет, дядя Эш! – крикнул он, закручивая веревку над головой в тугое кольцо, а после отпуская. Шина завращалась с головокружительной скоростью.
– Да тебя стошнит, – крикнул я, затем пробормотал уже тише: – Опять.
– Привет, Эшер, – проговорила Хлоя. Сегодня она надела светло-голубое платье и шляпу, чтобы защитить лицо от палящего июньского солнца. – Мне жаль, что планы изменились.
– Ты не виновата. Спасибо, что привезла его.
– Конечно. – Она открыла заднюю дверцу машины и достала стеклянный контейнер, накрытый фольгой. – Жареный рис поблано с креветками и ананасом, – пояснила она, сунув посудину мне в руки. – Я приготовила его сегодня утром. Думаю, ты слишком устал, чтобы готовить.
– О… тебе вовсе не нужно беспокоиться.
– Знаю, – улыбнулась она. – Ты всегда отказываешься. Поэтому я просто решила взять дело в свои руки.
Она смотрела мягко, но многозначительно, вполне прозрачно намекая:
«Когда же ты, наконец, решишься на отношения со мной?»
– Что ж… спасибо, – поблагодарил я. – Пахнет великолепно.
– Ты валишься с ног от усталости, а говоришь
