аквариумом.
– Так что сама видишь, Фанни, в твоих же собственных интересах не забыть.
Оказавшись в «Вулворте», я обнаружила там другие нужные мне вещи, как всегда обычно бывает, а в скором времени столкнулась с Полли и Малышом. Он держал в руках мышеловку, но, думаю, на самом деле им просто требовалось укрытие от ветра.
– Ты скоро домой? – спросила Полли.
– Прямо сейчас. – Я смертельно устала.
– Тогда поехали.
И мы втроем отправились на стоянку на Кларендон-ярд, где нас ожидали наши автомобили. Рассказчик до сих пор был страшно простужен, что делало его весьма непривлекательным, как мне подумалось, и вдобавок казался очень раздражительным. Когда он взял меня за руку, чтобы попрощаться, то скромно пожал ее только один раз, а также не стал гладить и щекотать наши ноги, когда укутывал их пледом, что, конечно же, сделал бы, будь он в нормальном состоянии. И когда мы отъезжали, он просто печально пошел прочь, даже не оглянувшись, не помахав залихватски рукой и по-мальчишески не тряхнув кудрями. Он явно переживал не лучшие времена.
Полли подалась вперед, подняла стеклянную перегородку между нами и шофером и сказала:
– Ну вот, все улажено, слава богу. Мы поженимся через месяц, если я сумею получить согласие родителей – ведь я все еще буду несовершеннолетней, понимаешь? Так что теперь осталась распря с мамой. Я завтра поеду в Хэмптон, если она там, и напомню ей, что в мае стану совершеннолетней, после чего она уже не сможет меня остановить, так не лучше ли проглотить эту пилюлю и примириться. Им теперь не захочется устраивать празднование моего дня рождения, поскольку в любом случае папа вычеркивает меня из завещания.
– Ты думаешь, он действительно так поступит?
– Меня это не интересует! Единственное, что жаль потерять, – Хэмптон, но папа не может мне его оставить, даже если бы захотел. Тогда я скажу: «Согласны ли вы сделать хорошую мину при плохой игре и позволить мне обвенчаться там, в часовне (чего Малышу по какой-то причине очень хочется, и, должна сказать, я тоже была бы не против), или же мы должны уехать и сделать это в Лондоне?» Бедная мама. Теперь, когда я вырвалась из ее лап, мне даже немного ее жалко. Думаю, чем скорее это закончится, тем лучше для всех.
Было ясно, что Малыш по-прежнему оставляет всю грязную работу Полли. Возможно, простуда подрывала его силу воли или же сама мысль о новой молодой жене в его возрасте уже изнуряла.
Итак, Полли позвонила матери и спросила, может ли она на следующий день приехать в Хэмптон на ланч и поговорить. Я подумала, что было бы разумнее побеседовать без дополнительного напряжения, налагаемого трапезой, но Полли, похоже, была не способна представить себе визит в загородный дом, который не вертелся бы вокруг еды. Пожалуй, она была права, поскольку леди Монтдор была очень прожорлива и, таким образом, более покладиста во время и после еды, чем в другое время. Так или иначе, именно это Полли предложила. Она также попросила мать прислать машину, потому что не хотела одалживать ее у хозяев Алконли два дня подряд. Леди Монтдор с готовностью согласилась, но сказала, что Полли должна привезти меня. Лорд Монтдор все еще находился в Лондоне, и я предполагаю, что ей было невыносимо увидеться с Полли наедине. Она принадлежала к тем людям, которые по возможности всегда избегают tête-à-tête [53], если это возможно, даже со своими близкими. Полли сказала мне, что как раз собиралась спросить, смогу ли я тоже поехать.
– Мне нужен свидетель, – прибавила она. – Если мама скажет «да» в твоем присутствии, то потом уже не сможет отвертеться.
Бедная леди Монтдор, подобно Малышу, выглядела очень плохо – и не просто старой и больной (как и Малыш, она все еще страдала от подхваченной на похоронах простуды, которая, похоже, была вызвана особенно заразным вирусом), но определенно безвкусной. Тот факт, что она никогда, даже в лучшие времена, не была слишком ухоженной, прежде сглаживался бахвальством и чванливой, самодовольной манерой держаться, блестящим здоровьем, наслаждением жизнью и внутренней уверенностью в собственном превосходстве, дарованном ей «всем этим». Ее опоры были подорваны простудой, а также отступничеством Полли, которое, очевидно, отобрало изрядную часть значимости у «всего этого», как и у Малыша, ее постоянного компаньона и, бесспорно, последнего любовника, которого ей довелось иметь. Жизнь, в сущности, стала грустной и бессмысленной.
Мы приступили к ланчу в молчании. Полли вяло ковыряла вилкой еду, леди Монтдор отказалась от первого блюда, и я довольно застенчиво жевала в одиночку, наслаждаясь переменой в рационе. Еда, подаваемая у тети Сэди, была в те времена очень незатейливой. После пары бокалов вина леди Монтдор немного оживилась и начала беседу. Она рассказала нам, что дорогая великая герцогиня прислала ей чудесную открытку с мыса Антиб, где она отдыхает с другими членами императорской семьи. Она заметила, что правительству, право же, следовало бы приложить усилия, чтобы привлекать в Англию таких важных гостей.
– Я только вчера говорила об этом с Рэмси [54], – пожаловалась она. – И он совершенно со мной согласен, но, конечно, каждому понятно, что ничего не будет сделано. В этой безнадежной стране никогда ничего не делается. Это так досадно. Все раджи опять в Швейцарии, в «Сувретта-хаус»… король Греции отбыл в Ниццу… король Швеции – в Канны, а молодые итальянцы занимаются зимними видами спорта. Крайне абсурдно не заполучить их всех сюда.
– Зачем, когда здесь нет снега? – спросила Полли.
– В Шотландии его полно. Или научите их охотиться, они это полюбят, их нужно только немножечко подтолкнуть.
– И нет солнца, – заметила я.
– Пустяки. Введите в моду обходиться без солнца, и все поедут сюда. Они приезжали на мой бал и на похороны королевы Александры – любят попойки. Правительству в самом деле следует давать бал каждый год, это восстановит уверенность в себе и приведет в Лондон важных людей.
– Не понимаю, какая польза от всех этих старых королевских особ, если они станут здесь собираться, – пожала плечами Полли.
– О да, большая польза, они привлекают американцев и тому подобное, – туманно возразила леди Монтдор. – Всегда окружать себя влиятельными людьми, знаешь ли, хорошо как для отдельной семьи, так и для страны. Я сама всегда их привечала, и могу сказать, что очень большая ошибка этого не делать. Посмотри на бедную дорогую Сэди, я никогда не слышала, чтобы в Алконли приезжал кто-то важный.
– Ну и какой ей вред от этого?
– Вред! Вред можно увидеть повсюду. Прежде всего мужья девочек… – На этот пункт леди Монтдор не стала напирать, без сомнения внезапно
