сообщение:
«Иди в дальнюю комнату. Не шуми».
Я тотчас решила, что меня разыгрывает Эган, и, приготовившись к противостоянию с ним, встала с кровати, приблизилась к двери и осторожно открыла ее. Я выглянула в коридорчик, но никого не увидела и ничего не услышала.
Босиком, на цыпочках я прошла по коридору к загадочной двери, самой последней в ряду. Тут уместно прозвучала бы мистическая музыка – тим, тим, та-ам, – поскольку дверь была приоткрыта, словно приглашая войти.
Я застыла и мгновение смотрела на нее. Ночная тишина, темный зев гостиной за спиной и пустынный коридор создавали жутковатую атмосферу, от которой мне становилось слегка не по себе. Но выхода у меня не оставалось, пришлось рискнуть.
Я вошла. В темной, мрачной и безмолвной комнате никого не оказалось. Ни следа Эгана. Значит, это был не розыгрыш? Я нащупала на стене выключатель. При свете я увидела, что окна плотно закрыты шторами, а убранство напоминало интерьер спальни Александра. Кровать была застелена, а все вещи находились в безукоризненном порядке. С первого взгляда в комнате не было ничего необычного, но меня почему-то пробрал озноб, как будто это помещение не являлось частью квартиры. Тут было неуютно, зябко и веяло холодом, который оставляет после себя человек, пропавший при трагических обстоятельствах.
Итак, мой неизвестный корреспондент, я пришла. И что теперь?
Отправив сообщение с таким вопросом, я получила ответ:
«Ищи».
О, мне предлагалось что-то найти. Да уж, жуть какая-то. Тем не менее я принялась с любопытством исследовать комнату, хотя смотреть там особо было не на что. Под комодом виднелась пара мужских ботинок с носками. Мне не удалось определить, кому из братьев принадлежала обувь. Ее мог носить любой из троих. Но если уж ботинки находились тут, значит, кто-то из братьев часто пользовался комнатой. С какой целью? Может, спал или занимался? Или что еще он мог делать?
В комнате также стоял шкаф.
Открыв его, я попятилась. Он был заполнен женской одеждой, аккуратно висевшей на плечиках. Создавалось впечатление, что к ней давно не притрагивались. Мое сердце забилось так сильно, что у меня зашумело в ушах. Да, это был всего лишь дамский гардероб, но от платьев словно потянуло сквозняком, обдав меня холодным облаком. Я вздрогнула.
Вдруг эта одежда некогда принадлежала Эли? Если она жила с Эганом. Братья Кэш всегда занимали одну и ту же квартиру, Дэш мне рассказывал. И год назад Эли вполне могла жить со своим парнем.
«Я увидела женскую одежду», – сообщила я анониму.
«Ищи», – последовал ответ.
Почему бы ему не выражаться яснее? Я не обладала умом Шерлока Холмса. Что еще я должна была найти, если не это?
Опасаясь, что меня обнаружат, я начала обыскивать помещение с лихорадочной поспешностью. Я открывала ящики, смотрела под кроватью, раздвигала вешалки с платьем и даже заглянула в ботинки.
Ответ находился в щели между матрасом и основанием кровати. В узком тайничке у изголовья лежали нож и перцовый баллончик, ни больше ни меньше.
Я с удивлением смотрела на найденные предметы. Нож и баллончик, тщательно спрятанные…
Боже, а что, если Эли прятала это в своей постели, чтобы иметь возможность защититься? Неужели она хотела защититься от Эгана?
Я отправила сообщение анониму, отчитавшись о своих находках, но ответа не дождалась и решила, что попала в яблочко.
Сложив вещи на место, я быстро покинула комнату, напуганная еще сильнее, чем прежде. Мне все было ясно. Эли кого-то боялась, возможно, Эгана, и арендовала машину, чтобы сбежать. Может, он проявлял склонность к насилию? Вдруг он однажды причинил ей боль? Не исключено, что она где-то спряталась.
В волнении я прижала руку к груди. Все это было слишком сложно и в то же время очень интересно.
Собираясь вернуться в спальню Александра, чтобы как следует обдумать ситуацию, я заметила приоткрытую дверь в соседнюю комнату, тоже пустовавшую.
У меня в голове, исполняя соблазнительный танец, появилась весьма привлекательная мысль и плясала до тех пор, пока не убедила меня подойти и заглянуть внутрь. Ведь если я нашла кое-что в предыдущей спальне, то могла найти что-нибудь интересное и в следующей.
Не поверите, но то оказалась комната Адрика. Я вычислила это сразу. Обстановку составляли шкаф с раздвижными дверцами, этажерка у стены, заполненная книгами, и письменный стол, но прежде всего бросался в глаза чудовищный беспорядок: все было завалено старыми, новыми и смятыми бумагами, а также книгами – открытыми, закрытыми, сложенными стопками, подобранными по теме и просто сваленными грудой… В большом количестве валялись карандаши, принадлежности для рисования, журналы, инструменты для опытов, глобус, огромный плакат с информацией о морских существах, также повсюду лежали предметы экипировки для верховой езды.
Комната казалась местом уединения философа, которому перевалило за сто лет, за бесконечно долгую жизнь накопившего огромный и горестный опыт. В воздухе витал запах его кожи и, возможно, пердежа, впрочем, во вселенной мальчиков не бывает совершенства.
Оглядываясь, я обратила внимание на кое-что весьма интересное. На стопке книг, покоившейся на письменном столе, я заметила фотографию. Без рамки, она просто стояла на книгах, как будто Адрик достал карточку, чтобы посмотреть на нее какое-то время. На фотографии была запечатлена девушка, крутившая хула-хуп. Причем очень красивая девушка, с длинными каштановыми волосами и темными глазами. На ее губах играла безмятежная улыбка, отчего она выглядела абсолютно счастливой. Ее лицо показалось мне смутно знакомым, но я так и не вспомнила почему.
Мне стало интересно, встречалась ли она с Адриком и училась ли в Тагусе. Во всяком случае, я ни разу ее не встречала.
Внезапно я услышала шаги и приглушенный разговор. По коридору кто-то шел. Я выпустила из рук фотографию и вдруг растерялась, не зная, что теперь делать. Если бы я вышла, это не осталось бы незамеченным, и у меня возникли бы большие неприятности из-за того, что я шныряла по чужим комнатам и что-то вынюхивала. Я с отчаянием огляделась по сторонам. Шкаф показался мне единственным подходящим убежищем, достаточно большим, чтобы я могла в нем спрятаться. Отодвинув дверцу, я скользнула внутрь и в тот же миг услышала слова Адрика:
– Поговорим об этом завтра, Александр, уже очень поздно, не приставай ко мне.
Хорошо было то, что со своего места, между вешалок с одеждой, на груде обуви, сквозь узенькие щелки в деревянной двери я могла видеть, что происходило в комнате.
Адрик закрыл за собой дверь и шагнул к ночному столику. Взяв телефон, он разблокировал экран. Прошло около минуты, и за это время я успела сообразить, что Адрик просматривал «Инстаграм», а затем он начал снимать ботинки, по-прежнему не выпуская из рук мобильник. Сбросив обувь, он избавился и от рубашки.
Меня одолевала лишь одна мысль: «Боже мой, он раздевается. Он раздевается, а я прячусь у него в шкафу, как ненормальная».
Я сильнее стиснула зубы, но продолжала наблюдать за ним. На самом деле, я даже поймала себя на том, что внимательно разглядывала его. В отличие от Эгана, он не набивал себе татуировок. У него была чистая кожа и умеренно накачанная мускулатура. Да, признаю, парень был очень хорош. И, откровенно говоря, он был даже привлекательнее Эгана, возможно, благодаря сочетанию таинственности и угрюмой меланхолии. Но на самом деле я сравнивала одного демона с другим. Разница невелика.
По-прежнему глядя на экран мобильника, он расстегнул брюки. Мне хотелось закрыть глаза, так как я догадывалась, что произойдет дальше – он останется в одних трусах. И я, понятное дело,
