ярко-алые грубые юбки скрылись в повозке и больше в стенах его замка не звучал задорный смех и грозные приказы отважной девушки, которая порой забывала, кто стоит перед ней. Её непосредственность и открытость — это ещё одна черта, которая так ему полюбилась.
Без нее мужчине всё труднее становилось дышать, ведь суровое сердце тронула хрупкая девушка с огненно-рыжими волосами.
— Влюбился, как мальчишка! — в отчаянии он смахнул со стола всё, что там было. Предметы с грохотом повалились на каменный пол, звеня и разлетаясь на осколки.
Князь обессилено упал на кресло, прикрыв лицо руками.
— Нет, я не могу без тебя… Ты нужна мне, как солнце, как ветер и вода.
В груди всё жгло в кручине. Он никогда не представлял, что способен так сильно кого-то полюбить, и теперь единственное, чего жаждало его сердце, — это воротить Ядвигу и больше никогда не отпускать.
Он встал и решительно заявил сам себе:
— Я должен ещё раз увидеть её, должен объясниться и будь что будет. Отказ разобьёт мне сердце, но я не прощу себя, если не попробую.
* * *
Минула неделя с того момента, как Ядвига вернулась в родные края. Она была счастлива, что дома, но всё же увядала с каждым днём.
— Я не понимаю, что происходит. Никто не говорит мне, где Николас, — она не находила себе места. — Я же вижу, что они что-то знают, но молчат.
Заламывая руки, она мерила шагами комнату.
— Что все скрывают? О боги, помогите разобраться!
В комнату тихо постучали.
— Войдите, — бесстрастно ответила она и запустила руки в огненную копну волос.
Дверь тихонько скрипнула, и на пороге показалась Инга. Она старалась улыбаться, но взгляд её был отнюдь невесел.
— К тебе гости.
— Кто? Николас? — спохватилась дочь, подскочила к матери и крепко сжала её худые руки.
Но Инга лишь сжала добела губы и покачала головой.
— Нет, милая. Приведи себя в порядок и выходи в переднюю.
— Да кого же принесла нелёгкая?
— Скоро сама всё узнаешь, — тяжело вздохнула мать. — Ты только недолго. Поторопись. Негоже заставлять гостя ждать.
Ядвига провела мать взглядом. Она готова была поклясться, что заметила, как в её глазах блеснули слёзы, но всё-таки последовала совету матери.
Девушка расчесала пальцами спутанные локоны и заплела их в толстую косу, но перевязывать лентой не стала. Просто перекинула её через плечо, оставив распущенной на конце. Потом расправила края синей полотняной юбки, едва доходящей до щиколоток, и критически посмотрела на босые ноги.
— Нехорошо так выходить к гостю. Надену сапожки, что подарил мне князь. Думаю, что случай подходящий, а после опять спрячу в сундук, чтоб не стаптывать почём зря.
Красные блестящие сапоги на низком каблучке мигом оказались на ногах, подчеркивая их изящество и стройность. Больше задерживаться причин не было, и Ядвига поспешила на встречу к таинственному гостю.
Каково же было удивление девушки, когда увидала в центре комнаты подле отца высокого, хорошо сложенного мужчину с широкими плечами, гордой прямой выправкой и длинными волосами цвета вороньего крыла. Его черный костюм, расшитый серебряными нитями, как и прежде, сидел безупречно.
В их дом наведался сам князь Ковза.
— Что Вы здесь делаете?! — она замерла в дверях, не веря своим глазам.
Витольд резко обернулся, и уголки губ на гладко выбритом лице подскочили вверх.
— Приветствую Вас, панна, — протянул мужчина, скользя по хрупкому стану восхищённым взглядом. Ему казалось, что всё, чего касалась её рука, было идеальным. Даже самый нелепый и простой наряд не мог испортить её чарующей красоты, а самое прекрасное и дорогое платье непременно бы померкло на фоне её алой обворожительной улыбки.
Пока молодые люди не моргая переглядывались, Веслав бросил на дочь недовольный взор и строго сказал:
— Прояви должное уважение князю, дитя.
Ядвига словно опомнилась и тут же глубоко поклонилась, опуская глаза вниз.
— Приветствую Вас, княже.
Витольд почтительно кивнул, стараясь придать себе бесстрастный и несколько отстраненный вид, хотя всё его естество горело от желания заключить девушку в объятья.
— Как Ваше здоровье? Могу ли я чем-то служить Вам?
Витольд подошёл ближе и ответил:
— Благодарю. Твоими стараниями чувствую себя хорошо, а лицезрея тебя — ещё лучше.
Ядвига переводила обеспокоенный взгляд то на отца, то на князя. В воздухе повисло странное молчаливое напряжение, и ей стало казаться, что всех присутствующих объединяет какая-то тайна, а она в очередной раз неудел.
— Что происходит? — она стал нервно мять в руках края белой сорочки, на которой красными огнями горели вышитые крестом маки.
Всё больше хмурясь, Веслав положил руку на стол и нервно сглотнул. С первого взгляда было видно, что говорить ему крайне тяжело, но и молчать он не мог.
— Сегодня князь посватался к тебе.
Ядвига побледнела, точно кровь покинула её тело, и невольно сделала шаг назад.
— Как посватался? Для чего? — ей хотелось верить, что слух подвёл свою хозяйку и сейчас она услышит истинную причину появления вельможи в её доме.
Веслав умолк, и теперь слово держал младший мужчина.
— Не думал, что разлука окажется столь невыносима, когда позволил тебе покинуть замок. Я пытался бороться с собой, но сил сносить горечь разлуки больше нет. Ты наполнила мой дом радостью, а моё сердце — любовью, и теперь я стою перед тобой, готовый преклонить голову и упасть к твоим ногам…
— Перестаньте! Прошу замолчите! — воскликнула потрясенная Ядвига. Такого поворота в своей жизни она никак не ожидала. До этого момента всё было так понятно и ладно: она должна была вернуться домой, встретиться с Николасом и в скором времени стать его женой, а после вместе они бы достроили дом и обзавелись оравой ребятишек. О большем счастье она и мечтать не смела. А теперь всё рушилось на глазах: Николас исчез, и никто не говорил о нем, словно его и вовсе не существовало, и вот князь перед дней обнажает свою душу и хочет сделать своей. К такому несчастная Ядвига оказалась не готова.
— Я искренен перед тобой и прошу стать моей женой.
— Отец… — взмолилась девушка.
— Кто я такой, чтобы отказать самому князю… Я уже дал своё согласие.
— А моё согласие?! Моё! Оно никого не волнует?! О горе мне! — Ядвига схватилась обеими руками за голову и отшатнулась в сторону, стремясь оказаться как можно дальше от нежеланного жениха. Она не хотела причинять боль человеку, к которому прониклась глубоким уважением и даже любовью, которую могла бы испытывать к брату, коли он у неё бы был, но соглашаться на это безумство не собиралась.
— Цыц, дуреха!
— Нет, отец, нет! Хоть убей меня, а
