он лицемерит.
— Я пойду, Оукс, — шепчет он, двигаясь, чтобы поцеловать меня в лоб, прежде чем уйти.
Разочарование, которого я не понимаю, настигает меня, и мое зрение становится туманным. Я падаю на пол в кладовке и захлёбываюсь слезами, не зная почему.
Оукли
Вхожу и хлопаю дверью, бросаю ключи в вазу у двери. Я не успеваю сделать и шага, как из-за угла появляется улыбающаяся Марисса, ее дурацкий хвостик покачивается вместе с головой.
— Впервые ты опоздала, соседка. Она облизывает ложку для мороженого, и я протискиваюсь мимо нее на кухню. — Мы вовремя успели закончить, не так ли?
— Пошла ты. — Я открываю холодильник и беру бутылку воды.
Я иду к выходу, и она блокирует меня.
— Ты не удовлетворена сексом в уединении? Ты, должно быть, все время возбуждаешься из-за того, что вас слышат окружающие изо дня в день. Что-то вроде работы шлюхи, тебе не кажется? Прилюдно кататься под мужчиной.
Я смотрю на нее, и она ухмыляется, насмехаясь надо мной, хотя я не даю ей никакой реакции. Я снова прохожу мимо нее, и именно тогда я слышу, как его грузовик едет по дороге.
Я зажмуриваюсь.
Мне следовало сразу пойти в свою комнату.
Марисса смеется.
— Кто-то в беде, — Тянет на распев она.
Я поворачиваюсь, уставившись на нее. Она только улыбается шире.
— Он повсюду искал тебя, проверяя каждые несколько минут, чтобы узнать, добралась ли ты.
— И ты не против, пустой тратой времени своего мужа на мои поиски, когда он мог бы быть здесь, с тобой?
— Это его работа. — Ее голос теряет бодрость, и ее лицо превращается в суку, которую я еще не видела. — Удостовериться, что ты в безопасности и быть там, где тебе самое место. — Она подходит ближе, и у меня по спине бегут мурашки.
Откуда ей это знать? Ему пришлось бы поделиться этим с ней. Ему пришлось бы сказать ей, что я не более чем девушка, с которой он здесь, чтобы нянчиться. Это жалит сильнее, чем следовало бы.
— Ты работа, которую он не может провалить, а я женщина, которую он трахает, с которой он уйдет, когда все закончится, так что считай свои часы с ним, малышка Оукли, потому что они ограничены. — Она отступает назад. — Я буду делиться только не так долго.
Боль и гнев толкают меня вперед, и от ее медленной ухмылки у меня мурашки по коже.
— Ты думаешь, он мне нужен? Ты ошибаешься. Если бы все было по-моему, вы оба ушли бы в тот день, когда показали свое истинное лицо. Попробуй снова угрожать мне в моем доме, и единственное, что будет ограничено, это твой диапазон движений, сука. Я игнорировала тебя как можно дольше, но если ты хочешь, чтобы тебя услышали, ожидай, что я буду громче. — Я должна заткнуться, но я этого не делаю. — А насчёт Алека… Я могла бы заполучить его, если бы захотела. Все, что мне нужно сделать, это поманить пальчиком.
— Хм. — Ее губы дергаются, но ухмылки не последовало, мертвые глаза впиваются в мои. — Возможно. — Она делает еще один шаг назад и шепчет — но ты хотела бы оставить его у себя?
Мои легкие сжимаются от ее слов, ребра болят от давления воздуха, борющегося за право дышать. Алек врывается, затем он резко останавливается. Буквально, его ботинки со стальными носами скрипят по плитке. Его взгляд скользит между нами двумя, и он медленно выпрямляется во весь рост. И, конечно же, он говорит первый. Она смотрит, ее лицо совершенно пустое, пока он снова не зовет ее по имени. На этот раз она дергается. Затем ее лицо загорается, и она подпрыгивает к нему, совершенно новая маска на месте. Я стою там, наблюдая, как он осторожно поднимает руки, чтобы она приняла его объятия. Его рука опускается на ее спину, его глаза встречаются с моими поверх ее головы. В его взгляде плавает опасение, но гнев хорошо скрывает его.
После работы я направилась к Хаванне, отчаянно желая с кем-нибудь поговорить, но, конечно, ее не было дома, и она не отвечала, когда я набирала номер ее мобильного, поэтому я немного покаталась по округе, все, что угодно, лишь бы держаться подальше от дома.
Хотя ему и не нужно этого знать.
Я не отрываю от него взгляда, игнорируя его немой вопрос о моем местонахождении до, она по-прежнему в его объятиях.
Он его и не задаёт. Он позволяет мне пройти мимо них.
И я ненавижу то, что хотела бы, чтобы он не обнимал её.
Уже далеко за полночь, когда я снова отваживаюсь выйти из своей комнаты. Я пробираюсь на кухню, чтобы перекусить, и заканчиваю тем, что беру бутерброд с сыром. Затем я решаю немного посидеть на диване, чего я не делала с тех пор, как появилась Марисса, с того дня, как я узнала, что мой отец умер.
Прошло не так много времени, но все изменилось.
Хаванна была слишком занята школой и чем-то еще, черт возьми, чтобы найти минутку, чтобы перезвонить мне. Все, что я получила, это короткое сообщение, в котором говорится, что ей очень жаль и что она скучает по мне. Она даже не ответила, когда я ответила ей. Роуэн не пришел на наш обычный вечер кино. У нас с Алеком нет… и не будет ничего.
Я привыкла, что он здесь просто в роли охранника.
Мы готовили ужин и смотрели телевизор, прежде чем оба тихо заканчивали в своих комнатах, порознь. Я со своими мыслями, а он со своими. Мои всегда были о нем, было ли это то, как он двигался в спортзале, или то, что он говорил. Иногда я просто видела его глаза, когда закрывала свои. Он проник в меня быстрее, чем я осознала, пока не поглотил каждую часть меня. Затем, как раз в тот момент, когда он украл у меня последний маленький кусочек, за который я держалась, он скинул меня в яму и бросил спичку.
Ничто из этого не имеет смысла. Мой отец доверял ему, что говорит мне, что он должен быть хорошим человеком. Ни для кого не секрет, что когда дело касается женщин, даже лучшие из мужчин могут принимать худшие решения. Это странная динамика, на которую нет однозначного ответа. Если женатый мужчина оставляет свою жену ради другой женщины, какая женщина была правильной, а какая неправильной? И кто решает? В любом случае, один из них вор, а другой похититель, один крадет, а другой держит его в плену.
Не то, чтобы Алек был заключенным. Если она знает, что его отправили домой присматривать за мной, значит, он доверяет ей достаточно, чтобы рассказать ей, а
