заметил он, усмехнувшись.
Дженна дала ему пощечину, а я, запаниковав, что он поймет, бросила на него недобрый взгляд, притворившись обиженной.
– Как хорошо! – воскликнула я, когда мы вошли в комнату. Он положил меня на кровать, и я легла, глубоко вздохнув.
Лайон смотрел на меня несколько мгновений, которые показались очень долгими, и, как бы мне ни хотелось прочесть его мысли, что-то подсказывало, что лучше мне их не знать.
– Если что, зови, – сказал он, выходя из комнаты.
Я не включала телевизор. Я просто лежала в постели и думала, как бы лучше рассказать Николасу… Боже мой, представляю себе его лицо, как он удивится… Наверняка рассердится или скажет что-нибудь обидное. Черт, он возненавидит меня! Он возненавидит меня, потому что я сделаю то, что любая подлая женщина сделала бы с таким мужчиной, как он: заставлю жениться на себе. Причем сделаю это самым древним и жалким способом.
Через несколько минут я услышала шепот за дверью. Несколько минут спустя вошла Дженна.
– Лайон хочет рассказать Нику.
– Ты рассказала ему?! – я едва не сорвалась на крик, садясь на кровать.
Дженна покачала головой.
– Он хочет рассказать ему версию о боли в спине. Я сказала ему, чтобы он ничего ему не говорил, но, кто знает, послушает ли он меня.
«Погоди, что?»
– Зачем Лайону рассказывать Николасу что-то настолько незначительное?
Дженна нервно закусила губу, и я поняла, что только что поймала ее на грязной лжи.
– Видишь ли… – сказала она, садясь на кровать. – Черт, когда два твоих лучших друга были вместе, а потом расстались, это отстой, – с раздражением призналась она. – Послушай, Ноа, после того, как вы расстались, Ник попросил нас держать его в курсе того… что с тобой происходит.
– О чем Николас попросил вас?
Ее слова застигли меня врасплох.
– Он хотел знать все, как у тебя дела на работе, как идут занятия, как ты переживаешь разлуку… Знаю, что не имела права рассказывать ему о тебе, но подумала, что это хороший знак… Знаешь, раз он об этом попросил, значит ему важно, это может означать, что…
Я провела рукой по лицу, не в силах поверить в то, что услышала.
– Что он меня простил? – недоверчиво закончила я. – Дженна, Николас просто пытался меня контролировать. Это то, что он делает всегда, черт возьми, даже когда бросил меня, он все равно делает это через тебя… – внезапно я кое-что поняла. – Я ничего не говорила тебе об аварии на мотоцикле, не так ли? – спросила я, вдруг поняв, почему он был таким в доме родителей: ведь ему никто об этом не сказал. В основном потому, что я скрывала это ото всех, это глупо, но я не хотела, чтобы кто-нибудь отчитывал меня.
– Ты упала с мотоцикла? – спросила подруга.
Я фыркнула, закрывая лицо руками.
– Дженна, скажи Лайону, чтобы он не открывал свой гребаный рот, черт возьми. Это моя жизнь, вы не имеете права ничего ему говорить.
Дженна выглядела смущенной, и мне уже начинала надоедать вся эта ситуация.
– Скажи Нику, чтобы он пришел, – сказала я минуту спустя, даже не взглянув на нее.
– Куда? – удивленно спросила она.
– Вечеринка Лайона на следующей неделе, верно? – сказала я, наблюдая за падающими с деревьев листьями, они оседали на подоконник комнаты. – Пригласите его тоже… Когда он будет здесь, я все сама ему расскажу.
Дженна не покидала мои мысли после того, как я сказал, что не смогу приехать на вечеринку к Лайону. Я был перегружен работой, и, чтобы поехать, пришлось бы не только отменить около пяти встреч на этой неделе, но и срочно договориться о встрече с агентом по недвижимости, чтобы выставить квартиру на продажу.
Я был очень занят тем, что устраивал свой окончательный переезд в Лос-Анджелес. Так было лучше не только для меня, у меня ведь в Калифорнии вся семья, но и для компании. Мое пребывание в Нью-Йорке подходило к концу, все было в порядке и шло хорошо, пришло время заканчивать этот отдых.
Основной причиной переезда в Нью-Йорк было желание быть как можно дальше от Ноа, но я устал прятаться. Там моя сестра, отец, друзья… а еще семья Софии, хотя эта деталь не слишком меня волновала.
В руке снова зазвонил телефон, и я, фыркнув, ответил расстроенной подруге. Движение на дороге было сумасшедшее, приходилось часто оглядываться, чтобы убедиться, что меня никто собьет. Тут все другое: жизнь в Нью-Йорке высасывала из меня жизненные силы, мне было нужно на пляж… и срочно.
– Ты меня уже раздражаешь, Дженна, – сказал я, и сам услышал раздраженный тон в своем голосе.
– Послушай, Николас, мудак, Лейстер, – ответила она, и я рассмеялся от удивления. – Это день рождения твоего лучшего друга, человека, который всегда поддерживал тебя и был рядом каждый раз, когда ты лажал. Он приютил тебя, когда ты убежал из дома! Забыл? И ты был шафером на нашей свадьбе, так что тащи свою задницу сюда, если не хочешь, чтобы я сама приехала и притащила тебя силой.
Прежде чем я успел ответить, услышал шум на другом конце линии и голос Лайона.
– Привет, чувак, – поприветствовал он, и я внимательно прислушался к тому, что происходило за тысячи километров.
– Дженна, отойди, дай мне поговорить с ним.
– Боже, ты невыносим, дорогой! – упрекнула она.
Я наконец услышал, как закрылась дверь.
– Ник, ты должен приехать.
Я закатил глаза.
– Слушай, я знаю, что у тебя день рождения, мне очень жаль пропустить его, но я зашиваюсь, я не смогу, извини.
– Это из-за Ноа, – отпустил он тогда, и я остановился посреди улицы, отчего прохожие чуть не врезались в меня, однако тон голоса моего друга заслуживал такой реакции.
– Что не так с Ноа? – спросил я, когда свернул за угол и вышел на менее оживленную улочку.
– Ну, так, спину повредила три недели назад, с тех пор дома. Ей нужен отдых, она едва может двигаться.
– Спину? Что, черт возьми, произошло, чтобы так долго восстанавливаться? Все в порядке? Насколько все плохо? – мысленно я уже отменял каждую встречу на следующие несколько дней.
Лайон молчал несколько секунд.
– С ней что-то не так, чувак. Дженна странная, я никогда в жизни не видел ее такой напряженной, и Ноа тоже… Не знаю, говорит, что у нее болит спина, но на днях я видел, как она двигалась без проблем, думаю, что они что-то замышляют, и тебе лучше быть здесь.
Все это звучало нелепо, но если Ноа больна…
– Как, черт возьми, это случилось? Что она делала?
Лайон тяжело вздохнул.
– Переносила коробки. Она съезжает с квартиры. Я знаю, что должен был сказать тебе, но Дженна настояла, что мы не можем продолжать рассказывать тебе что-то без согласия Ноа.
– Какого черта она съезжает? Там ведь оплачено до июня! – закричал я, переходя улицу, и поднял руку, чтобы поймать такси.
– Да, но Ноа об этом не знает, помнишь? Она думает, что квартира оплачена на год после отъезда Брайар. Так ты попросил хозяйку сказать ей, верно?
Я сел в такси и назвал адрес водителю.
– Проклятая женщина, – воскликнул я сквозь стиснутые зубы. – Где она сейчас живет?
– Сейчас с нами, но она сняла чердак за пределами кампуса.
Я не мог в это поверить. Я думал, Ноа будет жить в квартире, в которой жила с Брайар, по крайней мере, еще год. Но она предпочла чердак! Территория за пределами кампуса была дерьмовой и опасной, там точно не следовало жить одной.
– Слушай, Ник, я уже сказал, что, по моему мнению, тебе нужно сделать. Я не понимаю женщин, особенно этих двоих, но я знаю, что что-то не так, и это связано с тобой. Когда ты видел, чтобы Дженна была так непреклонна в чем-то, что не связано с покупками?
В другой раз я бы рассмеялся, но сейчас разволновался. Да, настойчивость Дженны была странной, тем более что последняя встреча с Ноа закончилась не очень хорошо.
Может, они планировали отомстить и избить меня.
Через десять минут я добрался до дома и начал звонить. На этой неделе нужно встретиться со множеством людей, и какая-то часть меня продолжала задаваться вопросом, какого черта я это делаю.
Я прибыл в день рождения Лайона, но поздно вечером. Это был единственный рейс, который я нашел, и я был не в очень хорошем настроении. Мне совсем не хотелось ехать сейчас в дом Лайона и праздновать. Все, чего я хотел, это поспать несколько часов.
Стив распорядился, чтобы мою машину доставили в аэропорт, так что я сразу же отправился на ней и влился в поток машин, едва
