горлу подкатывало тошнотворное ощущение. Веки казались тяжёлыми, почти неподъемными, но с трудом она все же открыла глаза. Сперва было тяжело что-то различить, но скоро зрение пришло в норму, хотя головокружение и не собиралось отступать.
Повернув голову набок, она увидела мужа. Он сидел в кресле, широко расставив ноги и подперев голову кулаком. Тёмные волосы рассыпались по плечам. Веки его были прикрыты, а ровное дыхание свидетельствовало о том, что он спит.
— Витольд… — едва слышно прошептала Ядвига. Она не хотела тревожить его сон, но даже тихого шевеления руки оказалось достаточно, чтобы его холодные, пронизывающие душу глаза распахнулись. Он долго и пристально глядел на жену, любуясь её порозовевшими губами и лёгким румянцем на щеках.
Первой прервала тишину девушка:
— Ты вернулся.
Витольд поднялся с места и переместился на край кровати, рядом с женой. Он осторожно коснулся её руки и поднес её к губам.
— Да, любовь моя. Я сдержал обещание.
— Я боялась, что больше не увижу тебя.
— Но ведь продолжала верить?
Она молча кивнула в ответ и на миг прикрыла глаза, наслаждаясь лёгким поцелуем у виска.
— Ты больше не уедешь?
— Я не стану давать слово, которое не смогу выполнить, душа моя. К сожалению, я не выбирал своей доли и не могу отречься от всего. Слишком много людей нуждаются во мне, и я не покину их на произвол.
— Понимаю.
— Но и без тебя не могу жить… особенно теперь, — внезапно лицо его посветлело и сделалось столь нежным и ласковым, что Ядвига невольно охнула.
— Теперь? О чем ты толкуешь?
— Я нашел тебя без сознания у дороги. Невозможно передать то, что я почувствовал в этот момент, но, к счастью, с тобой всё хорошо и волноваться незачем.
— Я не понимаю тебя, — она в недоумении захлопала ресницами, а после прикрыла рот ладонью. — Мне дурно.
Князь с благоговением вновь прикоснулся губами к руке жены, а другая его рука легла девушке на живот.
— Такое бывает в твоём положении.
— В моем…
— Вскоре у нас появится дитя, свет моих очей.
Ядвига обомлела, изумленная неожиданной новостью. Ещё с утра она и думать о подобном не могла, да и теперь не верилось, что внутри неё в эту самую минуту растет новая жизнь.
Чувствуя, как она дрожит, Витольд осторожно спросил:
— Рада ли ты?
Ядвига подняла на мужа блестящие от слез глаза и, кусая губы, ответила:
— Мой князь…. я… я счастлива…
— Отчего же ты плачешь? — он смахнул несколько слезинок с длинных пушистых ресниц.
— Так бывает. Женщины плачут, когда их сердца касается горе, но и когда оно переполняется любовью и счастьем.
Она была настолько поражена, что не сразу заметила, что счастливую улыбку мужа омрачает гримаса боли, которую он всячески старался скрыть.
В груди Ядвиги что-то кольнуло. Она привстала и с беспокойством окинула мужа пристальным взором.
— Что с тобой? Витольд, ты ранен?!
— Простая царапина, — солгал муж, поправляя высокий ворот черной шелковой рубашки, которую надел поверх чистых бинтов, чтобы не напугать жену своим видом.
Ядвига сразу поняла, что он лжет, поэтому протянула руки и быстро расстегнула несколько пуговиц. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть, что за секрет таил мужчина. Саму рану она не видела, но понимала, что ранение намного серьезнее, чем сказал князь.
— Болит? — хриплым траурным голосом спросила девушка, едва касаясь кончиками пальцев белого полотна.
— Уже не так сильно. Всё позади.
— Но ты же мог умереть.
— Не мог. Я ведь обещал вернуться. Только вот, — он горестно покосился на свою грудь, — теперь моё тело изуродовано порезами и ранами, после которых всегда остаются отвратительные шрамы… Я… я пойму, если стану тебе неприятен… — слова тугим комом застревали у него в горле.
Он не мог заставить себя взглянуть в глаза благоверной, ведь боялся увидеть в них отвращение, но вместо того, чтобы отстраниться, она склонилась к его тяжело вздымающейся груди и поцеловала. Ноющие мышцы напряглись, и внутри вспыхнуло обжигающе душу пламя.
— Ядвига, — на выдохе прохрипел мужчина, запуская пальцы в её огненные шелковистые волосы.
— Для меня нет прекраснее твоего тела, — она покрывала осторожными поцелуями каждую желтеющую ссадину, до которой могла сейчас дотянуться. — Залечу твои раны и приласкаю каждый шрам. Заберу твою боль себе и помогу забыть муки, которые довелось пережить моему князю.
— О боги, Ядвига!
Витольд обнял лицо жены ладонями и впился в её манящие губы пылким жгучим поцелуем, стирая с них соленые слезы.
Весь мир, вся боль и горечь, все прошлые беды перестали существовать для супругов. Сейчас были важны только их чувства, любовь и будущее дитя, растущее под сердцем матери.
С той поры многое изменилось. Витольд продолжал настаивать на том, чтобы Ядвига больше отдыхала и вообще не вставала с постели, а она лишь посмеивалась и припоминала мужу его слова:
— Ну что ты со мной, как с дитем малым. Я ведь не больна, а ношу под сердцем ребенка. Я найду на тебя управу, коли решил меня свободы лишить.
— Душа моя, я ведь хочу как лучше, — виновато сказал мужчина.
Подойдя к мужу, Ядвига приобняла его и положила голову на плечо.
— Знаю, мой князь. Знаю, что ты чувствуешь и чего боишься, но я зачахну в четырех стенах. Тем более, что голова больше не вертится…
— Знаешь ведь, что не смогу тебе отказать, вот и вертишь мною, как вздумается.
Ядвига прикрыла насмешливую улыбку рукой.
— Полно тебе, княже, как наседке над яйцом труситься. Думала, что у тебя дело какое важное имеется.
— Так и есть. Хотел просить тебя, упрямицу, поберечь себя до моего возвращения.
— Опять уезжаешь?! — печально охнула девушка.
— Не хочу оставлять тебя одну, но должен. Однако на сей раз ненадолго.
— Неужели опять разбойники?
— Нет, никаких разбойников и сражений. Дела улажу и сразу ворочусь. А ты хорошо о себе заботься: не переутомляйся, отдыхай, питайся хорошо.
— И ты о себе не забывай.
Девушка положила руки на грудь мужа и подарила прощальный поцелуй в надежде, что новое расставание в самом деле будет недолгим.
Ей нравилось чувствовать его рядом, просыпаться и засыпать в его объятиях, окружать своей заботой и любовью. И вот теперь её вновь ждёт холодная постель и мучительное ожидание.
Ждала Ядвига мужа со дня на день, однако данного слова тот так и не сдержал. Старался часто передавать весточки, но не все письма доходили до дома, поэтому молодой жене оставалось лишь гадать, где князь, что
