принцессу из диснеевских мультиков – я иду, вокруг меня чирикают птички, собираются белочки, смотрят на меня и поют со мной. Улыбаюсь всем прохожим, как Белоснежка или Золушка – красавица, которая вот-вот встретится с прекрасным принцем.
В детстве я скорее ассоциировала себя с Золушкой. Хотя у меня не было злой мачехи и сводных сестер, которые бы плохо со мной обращались. Она была блондинкой, как и я, и мне нравилось великолепное голубое платье, в котором она появилась на балу.
По-моему, она невероятная. И в конце концов она получила все благодаря не кому-то, а только себе.
Я здороваюсь с профессором, которая вела у нас в прошлом году, и мои губы растягиваются в улыбке. Профессор кивает, ускоряя шаг, а я подавляю смех. Наверное, думает, что я чокнулась. Но я и чувствую себя немного сумасшедшей.
Вот, значит, что такое – влюбиться? Никогда не испытывала этого раньше. Ничего подобного. Есть настоящая влюбленность, а есть влюбленность в милого мальчика, который пригласил тебя в школе на выпускной. А еще есть первый парень в школе, который лишает тебя девственности и клянется в любви, а ты веришь, что это навсегда. Через месяц вы расстаетесь, а через два ты уже встречаешься с кем-то другим.
Ну разве это любовь? Я не обесцениваю эти чувства, они были и на тот момент казались сильными, но настоящая ли это любовь? Такая, что не можешь без человека жить?
Ничего, что я испытывала раньше, так охарактеризовать нельзя.
Я смогу жить без Тони. Но такая перспектива не кажется заманчивой. Жизнь без него представляется одинокой и пустой, и, если бы он порвал со мной прямо сейчас, я бы точно захандрила. Не уверена, что между нами любовь, но, очевидно, что-то близкое к этому. Мы сближаемся.
Если все продолжится в таком же духе, то к следующему году мы будем клясться друг другу в любви. А следующий год не так уж и далеко.
Я направляюсь к зданию, где будет проходить следующая пара, и чувствую, что в заднем кармане вибрирует телефон. Я достаю его, даже не взглянув, кто звонит. Это либо Тони, либо Грейси. Только они звонят мне регулярно.
– Ты встречаешься с сынком Сорренто, хотя я велел тебе держаться от этого засранца подальше?
Я резко останавливаюсь, осознавая только что услышанное.
– И тебе привет, папа.
– Не прибедняйся, Хайден. Лори мне все рассказала. Что ты с этим парнем, хотя я специально сказал тебе избегать его, – рычит он. – Ты о чем, черт тебя подери, думаешь?
– А ты о чем, черт подери, думаешь? Звонишь мне ни с того ни с сего и орешь, – отвечаю я, не сбавляя шаг. Эти слова даются мне легко: гнев делает меня храброй.
– Не говори со мной таким тоном, барышня! – восклицает он.
Я не сдерживаюсь и смеюсь:
– Не притворяйся, что тебе есть дело до того, чем я занимаюсь, если это не влияет на твой банковский счет, – возражаю я, и он замолкает.
Это молчание меня пугает.
– Ты думаешь, меня не волнует, что ты делаешь?
– Ты звонишь мне, только если случается нечто из ряда вон, – я смягчаю тон. Нельзя забывать, что в таком состоянии он как бомба замедленного действия. Я не хочу, чтобы он взорвался. Вывести его из себя не так просто, и хотя я перешла черту, сказав это, промолчать я не могла.
Я взрослая женщина, которая может делать что хочет и встречаться с кем хочет. Забавно, что папа позвонил на следующий день после разговора Тони с Хеленой. Похоже, подружки делятся данными и плетут интриги.
– Мы с Сорренто – соперники, – объясняет отец. – Представляешь, что будет, когда компании, с которыми мы пытаемся вести дела, узнают, что наши дети встречаются?
– Попробуй рассмотреть это как новые возможности. Может, вам лучше объединиться вместо того, чтобы враждовать? Станете одной непобедимой компанией, – предлагаю я.
Он смеется:
– Это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышал.
– А я думаю, неплохая идея, – говорю я, остановившись. – Полагаю, у вас больше общего, чем вы думаете.
– Сорренто – коварная сволочь, он пойдет на любой обман и грабеж ради сделки, – заявляет папа.
Я смеюсь:
– Да ты поэт.
Он вздыхает. Я понимаю, что его гнев немного рассеялся.
– Ты невыносима.
– Это твоя любимая черта во мне, – поддразниваю я. Он смеется. Теперь я спрашиваю серьезно:
– Кто тебе сказал, что мы с Тони встречаемся?
Я не собираюсь ничего скрывать, но напрямую тоже ничего не говорю. А зачем? Отец Тони не знает наверняка, что это я, и Хелена пытается шантажировать Тони. Но к черту все. Мы взрослые люди. И можем встречаться с кем захотим. Хелена не имеет права угрожать Тони.
– Лори, – признается он. – Она говорит, что ей Хелена сказала. Это еще одна проблема. Мне не нравится, что они дружат.
– Ты не можешь указывать Лори, с кем ей говорить. Она не твой ребенок, – напоминаю я.
– Но я и тебе не могу, как оказывается.
– Потому что я не ребенок, а взрослая женщина.
– Не напоминай.
– Папуль, у меня через две минуты пара. Мне пора, – говорю я, оглядываясь по сторонам, пока студенты спешат мимо меня, входя в здание или выходя из него.
До начала занятия еще минут семь, но папе об этом знать не обязательно.
– И это все, что ты можешь сказать? Ты не отрицаешь, что встречаешься с этим парнем?
У меня вырывается вздох. Я прислоняюсь к стене:
– А какое это имеет значение? Я понятия не имею, чем ты занят на работе, и Тони тоже не в курсе, чем занимается его отец. Мы не торгуем секретами ваших компаний. Нам абсолютно все равно. Мы просто здорово проводим время вместе.
– Это говорит о том, что у вас все серьезно и он тебе явно небезразличен, – заключает папа. – Будь честной со мной, Хайден. Тебе не нужно приукрашивать эту ситуацию.
Хм. Похоже, он понимает меня лучше, чем я думала.
– Все не так серьезно, – говорю я, повышая голос, когда он пытается меня перебить. Он замолкает. – У нас с ним вроде как соглашение. Да, нам весело вместе, но мы оба осознаем, что это наверняка ни к чему не приведет.
– Как скажешь, – говорит он резко. Я опять его разозлила. – Что ж, иди учиться. Поговорим позже.
И разговор прерывается.
Я раздраженно вздыхаю, поднимаю взгляд и вижу Грейси. Она стоит так близко, что точно слышала каждое мое слово.
А рядом с ней Калеб. Смотрит на меня с нескрываемым отвращением.
Вот дерьмо. Полное дерьмо.
Я пытаюсь изобразить улыбку
