мои ладони. Насколько они упругие и полные. Они… невероятные, — он усмехнулся. — Я постоянно хочу прикоснуться к ним. И мне нравится спать на них, — задержав свои руки на моей груди, он в течение минуты нежно ласкал их, игнорируя моё участившееся дыхание. Затем наши руки, лаская моё тело, опустились вниз и, оставив одну руку на моём животе, другую он положил на бедро. Его голос понизился. — Мне нравится чувствовать твои бёдра, когда я обхватываю их. Они такие мягкие, просто тают в моих руках. А как они смотрятся в джинсах или в одной из твоих обтягивающих юбок. Округлые, красивые. Они дразнят меня, — он поддался вперёд, прижавшись затвердевшим членом к моей спине. — Разве ты не чувствуешь, как действуешь на меня? Какой чертовски сексуальной я тебя считаю?
— Я была полнее, — настаивала я. — У меня остались растяжки.
Его голос был терпелив.
— Они похожи на мои шрамы от прыщей. Или на мои следы от ожогов. Это всего лишь знаки. Они говорят мне о том, что ты пережила.
Я опустила взгляд на бледные отметины на животе и бёдрах и на огромный кривой шрам, оставшийся после операции.
— Они так уродливы.
Его палец проследил глубокий длинный шрам, прикосновение было нежным, но он никак его не прокомментировал.
— В тебе нет ничего уродливого. Ничего, — его губы коснулись моего уха. — Как ты не видишь моих шрамов, так и я не вижу твоих. Я вижу тебя соблазнительной. Красивой. Чувственной, — его зубы нежно прикусили мочку. — Моей.
Я задрожала.
— Ты так же красива для меня, как и я для тебя. В том, что я вижу перед собой, нет ничего уродливого или постыдного. Я вижу только красоту и тепло, — его глаза встретились с моими. — Я не вижу ничего, кроме тебя. А ты, моя Кортни, очень красива.
Я смотрела на него, не понимая, что же такое он видит.
«Красивая? Я?»
— Ты здорова. Следишь за собой. Имеет ли значение, что у тебя не нулевой размер? Ты намного больше, чем тот вес, который тебе кажется лишним.
Я покачала головой.
— Мне всегда говорили…
Он резко перебил меня.
— Они были не правы. И минуту назад, ты сама подтвердила, что изменилась.
— Что?
— Ты сама так сказала. Ты была полнее. Была. Ты так прекрасна, Кортни. В моих глазах ты совершенна. Прекрати пытаться понравиться кому-то, кому ты никогда не сможешь понравиться. Не смотри на себя так, как это делали они. Прекрати слушать голос, который хочет причинить тебе боль. Слушай голос человека, который видит тебя такой, какая ты есть на самом деле. Я думаю, ты прекрасна.
Я глубоко втянула в себя воздух.
— Я этого хочу.
Натан повернул меня так, что я оказалась лицом к нему.
— Доверься мне. Хватить бороться со мной. Хватит прятаться от меня, — он глубоко вдохнул и с нежностью обхватил ладонями моё лицо. — Я люблю тебя. И хочу показать, как сильно я тебя люблю. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя свободно рядом со мной.
— Ты… ты любишь меня?
Он кивнул.
— Я люблю тебя. Всё в тебе, — его пальцы нежно гладили мои щёки. — Как думаешь, сможешь довериться моему мнению и позволить ему направлять тебя, или будешь продолжать прислушиваться к мнению тех, кто тебя не любит?
Я колебалась.
— Никто никогда мне не говорил этого. Никогда, — с болью в голосе прошептала я. — Никто никогда не любил меня.
Он смотрел на меня с грустью.
— Я люблю тебя, Кортни. И буду говорить… и показывать это каждый день своей жизни, если позволишь, — его голос понизился до шёпота. — Пожалуйста, позволь мне.
— И ты не хочешь, чтобы я изменилась?
Он тепло улыбнулся.
— На самом деле, хочу. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Сама с собой. Со мной.
Я удивлённо смотрела на него.
— Никто никогда не хотел этого для меня.
Он нахмурился.
— Я не никто. Я — твой, если ты хочешь этого.
«Мой».
Этот красивый мужчина хотел быть моим. Он любил меня. Такую, какой я была, со шрамами, растяжками и со всеми моими округлостями.
Слёзы потекли по моему лицу.
— Я люблю тебя… так сильно, — я всеми силами пыталась выдавить из себя слова.
В то же мгновение его губы накрыли мои, язык оказался у меня во рту, исследуя и пробуя. Его поцелуй был властный и настойчивый, подавляющий мои чувства. Когда, не прерывая поцелуй, он притянул меня ближе к себе, я смогла почувствовать его эмоциональные слёзы, смешанные с моими. Его руки гладили мою спину и бёдра, и впервые я не чувствовала себя скованной от его прикосновений. В его ласках я чувствовала любовь. И понимала, как нежно он прикасался ко мне. Его руки не выискивали мои недостатки, но любили то, что казалось ему совершенным. И мои округлости не вызывали в нём отвращения — он любил их. Я закинула одну руку ему на шею, стараясь оказаться как можно ближе к его горячему поцелую, а второй рукой обхватила его напряженный член. Он застонал мне в рот и, потянув меня с собой, пошёл к кровати. Он развернул нас и усадил обоих на матрас, ни на миг не отрываясь от моих губ. Немного отстранившись, он предоставил мне больше доступа к его эрекции и, обхватив руками мои груди, стал ласкать её и дразнить соски, которые отвердели и жаждали оказаться у него во рту. Когда я начала гладить его более энергичней, он, задыхаясь, отстранился: желание, которого я никогда не испытывала прежде, волной прошло через меня. Тяжело дыша, он посмотрел на меня сверху вниз.
— Могу ли я любить тебя сейчас? — прохрипел он. — Так, как я хочу? Не сдерживаясь?
Я резко вздохнула, увидев безумное желание в его глазах. Никто никогда не смотрел на меня так раньше.
— Да… О Боже, пожалуйста. Я так хочу тебя, — умоляла я, мой голос охрип от желания.
Он навис надо мной, его губы проложили дорожку на моей шее.
— Я хочу тебя, — он поддался вперёд. — Чувствуешь, как сильно я хочу тебя? Какой чертовски сексуальной я тебя считаю, — он застонал, когда я начала ласкать его обеими руками и снова накинулся на мой рот. Я опять потеряла себя в ощущениях, которые он пробуждал во мне. Всё вокруг меня просто перестало существовать. Были только мы. Его рот, его язык, его прижимающееся ко мне тело. Руки и пальцы, которые поглаживали меня, его голос и стоны, и шёпот, которым он говорил всё то, что собирался сделать со мной. Сегодня, завтра, на следующей неделе, всю его жизнь. Все
