и ненависть выплескивается из моих глаз. Он сверкает зловещей улыбкой, прежде чем сказать:
– А теперь благодари меня.
Я застываю, ярость во мне достигает предела. Он хочет, чтобы я сделала что?
– Благодари меня, черт возьми, за то, что я позволяю тебе проглотить всю мою сперму, Аделин.
В его тоне проскальзывает мрачная нотка, и я никак не могу избавиться от страха, даже пока собираюсь с духом, чтобы отказать ему. В моей голове проносятся образы того, как он приставляет пистолет к моему лицу и прижимает мое связанное тело к кровати, пока он берет то, что хочет, усиливая ужас в моем сердце.
– Спасибо, – сердито выдыхаю я.
Как только я произношу это слово, из его члена выплескиваются потоки спермы – прямо в мой рот.
Из его горла, проникая прямо в мое сердце, вырывается глубокий, грохочущий рык. Я сжимаю бедра, чувствуя, как на мои вкусовые рецепторы обрушивается его солоноватый вкус. В отчаянии мне хочется плюнуть ею ему прямо в лицо.
– Черт, какая хорошая девочка, – тяжело дышит он.
Из моего глаза выкатывается слеза. Я вздрагиваю от этих слов, и моя ненависть к нему разгорается еще ярче.
Когда последняя капля спермы падает с его кончика на мои губы, он снова хватает меня за лицо, сжимая мои щеки и не давая мне возможности выплюнуть все обратно на него, как я планировала.
– Глотай, – требует он, его голос мрачен и полон предостережения.
И я глотаю, потому что у меня нет другого выбора. Его семя скользит в мое горло, вместе с полным ртом слов ненависти, которые я хочу швырнуть в него.
Но на данный момент я сдерживаюсь. Все происходящее рассеяло алкогольный туман, и сейчас я чувствую себя абсолютно трезвой.
Он снова натягивает джинсы и смотрит на меня так, словно не может понять, съесть меня или сделать мне больно.
– Твоя киска намокла для меня?
– Пошел ты, – огрызаюсь я дрожащим голосом, полным непролитых слез. Мне приходится так много сдерживать в себе.
– Дай мне посмотреть, маленькая мышка.
Я вскидываю бровь и смотрю на него в недоумении.
– Сунь руку в трусики, окуни один из пальчиков в свою киску и покажи мне.
Я открываю рот, чтобы сказать ему отвалить, но он снова сжимает мое лицо. Еще одна моя слеза вырывается на свободу.
– Разве ты только что не извлекла урок о своем остром язычке?
Я сжимаю кулаки, костяшки пальцев белеют от напряжения.
Подумать только, этот человек верит, что я влюблюсь в него? Мне хочется рассмеяться ему в лицо. Нет, мне хочется добавить на его лицо сделанные мной шрамы. Резать его до тех пор, пока он не станет таким же уродливым, какой он внутри.
И снова я делаю то, что он говорит. Я сдвигаю стринги в сторону, глубоко ввожу в себя средний палец и преподношу ему единственное «пошел ты», на которое я способна; на пальце блестит мое возбуждение.
Он ухмыляется моему движению, выглядя ничуть не обеспокоенным. Мой взор затуманивает стыд, но я не даю ему это заметить. От меня он получит только яд.
Он хватает мою руку и подносит мой палец ко рту. Я сопротивляюсь, но против него я бессильна. Его теплый, влажный рот обхватывает мой палец и одним движением языка слизывает с него мои соки. Я шиплю сквозь зубы, электрические волны от того места, где он лижет меня, пробегают по всему моему телу. Его глаза закатываются назад, как будто он сосет лучший леденец, который когда-либо пробовал.
Я не могу сдержать то, как напрягается мой живот, а бедра сжимаются в ответ. Я вся мокрая и смущена.
Он вынимает мой палец изо рта, и мне требуется огромное усилие, чтобы не погрузить в его член кулак.
Наконец он выпускает мои волосы из своей хватки, и я отшатываюсь от него.
Он смотрит на меня сверху вниз, пока застегивает молнию на джинсах. В лунном свете я вижу только часть его лица, но то, что я вижу, заставляет меня чувствовать себя убитой.
Он смотрит на меня не с самодовольством, как я того ожидала. Его лицо превращается в пустую маску, как будто то, что только что произошло, нисколько его не касается. И это… это гораздо хуже.
– Хочешь узнать самое интересное? – тихо спрашивает он. – Сегодня я собирался уложить тебя в постель и оставить в покое. Но ты, кажется, забыла, что именно потому, что я полностью твой, маленькая мышка, я не такой уж и хороший человек.
27-е сентября, 1945
Кажется, мир вздохнул с облегчением, теперь, когда Вторая мировая закончилась. Солдаты возвращаются домой, и несмотря на то, что многие пали в бою или были ранены, думаю, мы все рады, что все позади.
Но в поместье Парсонс война не окончена.
Роналдо вывез меня на свидание, пока Джон был на работе, а Сера в школе. Было приятно выбраться из дома и вдохнуть глоток свежего воздуха прежде, чем погода начнет становиться холоднее.
Он устроил мне чудесный пикник, а затем мы были в кино.
Я не знаю, как рассказать Роналдо о растущей агрессивности Джона. В последнее время у нас получается видеться лишь дважды в месяц.
Он сказал, что занят на работе.
И я все еще не призналась ему в нашем разрыве с Джоном.
Уверена, он будет рад услышать о нашем возможном разводе. Но я боюсь того, что он сделает, когда я скажу, как агрессивен стал Джон.
Я молюсь о том, чтобы он обуздал свой нрав. Роналдо очень вспыльчив.
Может быть, даже вспыльчивее, чем Джон.
Тень
Сегодня моя маленькая мышка решила сменить декорации. Может быть, она хотела убраться подальше от дома, в котором я, как оказалось, продолжаю появляться.
Будто посиделки на летней веранде ресторана защитят ее от меня.
Я как раз шел по 5-й улице, проходил мимо адвокатской конторы, когда из двери выскочил Марк. Мы оба останавливаемся, в считанных сантиметрах от столкновения друг с другом.
– О, Зак! Не сразу заметил тебя. Ты как раз входил… – спрашивает он, запнувшись и оглядываясь на дверь адвокатского офиса.
– Нет, я возвращался к своей машине, – спокойно отвечаю я, возобновляя свой путь. Моя машина стоит совсем в другом месте, но я сяду в любую попавшуюся, если это поможет мне удержать Марка подальше от «Бейли».
– Позволь мне пройтись с тобой, – улыбается Марк, приглашая себя на то, что могло бы
