бьющимся сердцем вечеринки оказалась Беатрис, теперь щеголявшая в белом бикини и красных ангельских крыльях. Скудно одетый купидон вел прием, устроившись прямо на ковре – Беатрис была не из тех хозяек, которые любят расхаживать туда-сюда (в основном потому, что она была либо босиком, либо на высоченных каблуках). Она предпочитала ждать, когда гости сами подойдут к ней. Теперь рядом с ней сидела Адака, одетая, как Серена Уильямс, хотя было сомнительно, что теннисная легенда когда-либо носила ярко-розовые стринги под теннисной юбкой. Ливингстон, чей костюм состоял из эклектичной смеси случайных аксессуаров: цилиндр, кожаный пояс для инструментов, рваная майка с принтом «Секс Пистолс» [67] и балетная пачка – косплеила свою собственную версию Чудо-женщины: дескать, что это за чудо я здесь из себя изображаю? Рустер, которому катастрофически не хватало воображения, был в спортивной футболке. Рядом тусовалась парочка гостей, одетых, как эмодзи огня и фекалий, что, очевидно, символизировало новое эмодзи – «горячее дерьмо».
«Джон Уик» и «Шер» месили танцпол с дюжиной других гостей, демонстрируя замысловатую работу ногами под «Слезу в моем сердце» в исполнении «Твенти Ван Пайлотс» [68]. Лолли, уже опьяневшая от того, что находилось в чаше для пунша Беатрис, и пребывавшая под кайфом (она бездумно вдохнула кальянного дыма), первая заметила высокого парня. Она сразу же подумала: «Ого, а у него прикид, как у моего отца», – и начала хихикать. А девушка, с которой он был, вырядилась в длинное платье в горошек «Алессандра Рич», что сделало ее единственной гостьей на вечеринке, пытающейся скрыть свои прелести, а не выставить их напоказ. Это напомнило Лолли о том, что она хотела прокрасться обратно в дом и проверить все спальни, пока они не переполнились пьяными целующимися парочками.
– Стивен, правда этот парень похож на моего отца? – спросила Лолли, продолжая хихикать. – Прости, прости, я хочу сказать, Джон Уик, правда этот парень похож на моего отца? – Она развернула бойфренда, чтоб он увидел того, на кого она невежливо показывала пальцем.
Стивен прекратил танцевать, лицо его стало серьезным.
– Твою мать, – тихо сказал он. – Это Александр и Элеонора.
Лолли танцевала по кругу, вскинув руки, и переваривала услышанное. Стивен опустил ладони ей на плечи и склонился ближе, поэтому она решила, будто он хочет поцеловать ее, и нетерпеливо приникла к нему.
– Детка, – прошептал он. – Ты должна сосредоточиться. Надо найти Анну раньше, чем они. Я поговорю с ними, а ты отыщи Анну. Сделаешь это для меня?
Внезапно из колонок загремела танцевальная диджейская версия «Любимый моей мечты» [69], и Лолли подпрыгнула, присоединившись к группе геев с Данди во главе (все они одобрительно закричали, приветствуя трек).
Стивен выругался, злясь на себя за то, что потратил впустую драгоценное время. Лолли не в состоянии справиться с подобным заданием, но вдруг он заметил Мерфа, одетого, как рэпер Канье Уэст, и зажатого между Далер и Роуни, единственными девушками на вечеринке, достаточно высокими для него. Модели выбрали зеленые облегающие платья «Версаче» и «Дольче и Габбана». Стивен, пританцовывая, подошел к Мерфу и, схватив его за руку, потащил прочь от Далер и Роуни.
– Чувак, – проговорил Стивен. – Мне нужен помощник. – Он указал на Александра и Элеонору, которые теперь стояли у бара.
– Мать твою, это нехорошо, – пробормотал Мерф и вытащил телефон. – Я напишу Вронскому, но я не знаю, есть ли карманы в его килте.
Парни быстро решили, что Стивен будет отвлекать их, а Мерф отправится на поиски Анны и Вронского. Прежде чем они успели разойтись, рядом с ними появилась босоногая Беатрис.
– Я все вижу… проблемы с большой буквы П.
– Мы уже работаем над этим, – ответил Стивен, а Мерф кивнул и начал пробираться через танцпол.
– Мистер Уик, не так ли? – спросила Би, положив руку на плечо Стивена, после чего они покинули танцпол и направились прямо в пасть льва, к Александру и Элеоноре, которые держали бокалы с газировкой.
– Чувак, что стряслось? – сохраняя беспечный тон спросил Стивен у Александра. – Я и не знал, что в эти выходные ты будешь здесь. – Привет, Элеонора.
– Привет, Беатрис, – Александр проигнорировал Стивена, чтобы поздороваться с Беатрис, как того требовал этикет. Сначала необходимо поприветствовать дам. – Ты ведь знаешь мою сестру Элеонору?
– Конечно, – резко ответила Беатрис. Она ненавидела людей, которые озвучивали очевидные факты, словно лишь так можно было поддержать беседу. Беатрис склонилась, чтобы поцеловать Элеонору, но та отступила на шаг.
– О, прости, – сказала Элеонора, но в ее голосе не было ни капли сожаления. – Я не люблю касаться голой кожи незнакомцев. У тебя нет простуды? Почему ты вся блестишь? Это что, хайлайтер?
– Блеск для тела, – объяснила Беатрис. – Такой используют стриптизерши.
– А где Анна? – спросил Александр, чувствуя себя так же неловко, глядя на наряд Беатрис, как и его сводная сестра, хотя он скрывал это лучше. – Она ведь тут, верно?
– Конечно, – заявила Беатрис. – Наверное, порхает где-то поблизости. В конце концов, это же вечеринка. – Она не стала утруждаться и скрывать язвительный тон. Возможно, виной тому стали три дорожки, которые она уже вынюхала.
Вся четверка была так занята поглаживаниями против шерсти, что не заметила, как Анна и Вронский вошли в шатер вместе с Бенджамином и Эддисон, чей доступ к костюмерной канала «Дисней» заставил их переодеться Чипом и Дейлом. Они сразу выскочили на танцпол, не обращая внимания на то, что многие другие гости уже прислушивались к тому, что творилось возле бара. На вечеринке было много тех, кто никогда раньше не встречался с Анной, но все присутствующие знали Гринвичского Старика в лицо.
Анна и Вронский танцевали под «Правда ранит» Лиззо [70]. Они смотрели лишь друг на друга, что заметили все гости, веселившиеся в шатре, но на вечеринке собрались друзья Беатрис и Алексея, поэтому никому из них не было до парочки особого дела. Многие уже изменяли своим парням или девушкам или, по крайней мере, всерьез задумывались над этим.
Анна потеряла белый тренч час назад, и черное шелковое платье липло к ней самым привлекательным образом. Одна из тоненьких лямок упала с плеча, и Граф не мог удержаться, поскольку был пьян в стельку. Он склонился, сжал лямку зубами и потянул ее вверх. Теплое дыхание Вронского на ее обнаженной коже заставило Анну вздрогнуть, хотя в шатре вовсе не было холодно.
– Эй, Анна! – завопила Лолли. Она стояла рядом с колонками, но благодаря урокам актерского мастерства знала, как заставить голос звучать громче.
Половина гостей тотчас вытянула шеи в сторону Анны и Вронского. Очарованная своим партнером, сестра Стивена отреагировала на слова Лолли на
