дверь и сразит тебя наповал, вот увидишь.
– Мы не торгуем любовными романами такого пошиба, – сказала она с едва заметной улыбкой и спустилась со стремянки, чтобы взглянуть на украшенную витрину. – Это, по-твоему, не оригинально?
– Это прекрасно, – усмехнулась я.
– Вот и хорошо, – сказала Милли. – На День святого Патрика оформлением займешься ты.
– Идет. – Я замолчала и поморщилась: поясницу пронзила волна боли, и я схватилась за бок.
– Все хорошо, Эл?
– Да, – ответила я, немного задыхаясь. – Но это странно. В последнее время у меня начались непонятные боли в спине – возможно, просто проблемы с пищеварением. – Я отыскала за прилавком баночку адвила и приняла две таблетки.
– Когда ты в последний раз проходила медосмотр? – спросила Милли.
– Стыдно признаться, но не помню. Наверное, сразу после рождения Валентины.
– Элоиза, ты серьезно?
Я пожала плечами.
– Ты же знаешь, я никогда не болею.
– До поры до времени, – сказала Милли. – Тебе нужно сходить к доктору Хестеру. Просто чтобы убедиться, что все в порядке.
Я достаточно хорошо знала местного врача, но не как медика, а всего лишь как клиента, который в выходные приходил вместе с дочками-близняшками, чтобы выбрать новые книги.
– Когда я была у него месяц назад, – добавила Милли, – он сделал мне пару анализов, и оказалось, что у меня нехватка витамина D. Сейчас я принимаю добавку. Наверняка у тебя тоже авитаминоз. Нам всем не хватает солнечного света в этом чертовом городе.
– Хорошо, я запишусь к нему на прием, – сказала я, выглядывая в окно. Пусть день был невозможно серым, но прочитав открытку Эдварда, я чувствовала только тепло солнца.
Через несколько минут перед магазином остановился грузовик FedEx и привез кучу посылок, в том числе одну очень большую коробку. Курьер положил упаковки на прилавок, и я расписалась за них.
– Вы, должно быть, новенький, – сказала я курьеру. – Кажется, мы еще не встречались.
– Да, – улыбнулся он. – Меня зовут Фернандо. Сегодня мой первый рабочий день.
– Я Элоиза, а это Милли.
– Рад познакомиться, – сказал он, взглянув на нашу витрину, и повернулся к Милли, которая решила приклеить с правой стороны еще одно розовое сердечко. – Красиво, – добавил он, когда она начала спускаться с лестницы. Она пропустила третью ступеньку, ее нога соскользнула, и Фернандо протянул руку, чтобы поддержать ее.
– Спасибо, – сказала она, краснея. – Хорошо, что вы тут оказались. Я могла подвернуть лодыжку.
– Было бы очень жаль, – сказал он, задерживая ее руку в своей. Милли возвышалась над его приземистой фигурой, но почему-то вместе они выглядели… очаровательно. Я улыбнулась про себя. Забавная получилась валентинка.
После его ухода я стала разбирать посылки, и адрес на большой коробке привлек мое внимание.
– Милли, – сказала я. – Смотри, это от… сестры Фрэнка из Сиэтла. – Я сразу узнала ее имя – Эллен Ривз, – хотя встречалась с ней всего несколько раз до нашего с Фрэнком развода. Что, черт возьми, она могла мне прислать?
Милли стояла рядом со мной, пока я проводила острым краем ножниц по заклеенному шву коробки и отгибала крышку. Внутри оказалось огромное количество писем – сотни и сотни. Я взяла одно, потом другое, третье, и земля поплыла у меня под ногами, и я вместе с ней. Все письма были от меня. Все адресованы Валентине. Ни одно не распечатано.
– Милли, – закричала я; мои руки тряслись. – Он… все эти годы скрывал мои письма. Он не давал Валентине читать их. Ни одного.
Она положила руку мне на плечо.
– Ох, Эл, не знаю, что и сказать. – Она вглядывалась в мое лицо. – Конечно, ты всегда подозревала что-то подобное, но, – добавила она со вздохом, – эта жестокость… за гранью понимания.
Заметив конверт, приклеенный скотчем к внутреннему краю коробки, я открыла его и прочитала вслух:
Дорогая Элоиза,
Это может стать для вас шоком, и мне очень жаль. После смерти моего брата Фрэнка в прошлом году я нашла эти письма в его кабинете и поняла, что вы заслуживаете того, чтобы они были у вас. Мне, как матери, показалось немыслимым, что он скрыл их от Валентины, но я уверена, что у Фрэнка были свои причины, и я не буду о них гадать, особенно сейчас. Я думала отдать их Вэл, но решила, что это не мое дело. Вместо этого отправляю их вам обратно. Надеюсь, когда-нибудь вы простите Фрэнка. Я могу только представить, как он сожалел обо всем в конце жизни. Он был неплохим человеком, хотя и тяжелым. И я знаю, что когда-то он действительно любил вас, очень сильно. Еще раз, я очень сожалею.
С наилучшими пожеланиями,
Эллен
Валентина
Год спустя
Сегодня первое декабря; утром мы с Милли застаем в магазине Лайзу, которая сражается с гирляндой белых елочных лампочек. Несколько месяцев назад она уволилась с должности личного помощника и перешла к нам на полную ставку, что меня очень радовало. Насколько я помню, письмо об увольнении, которое она отправила своему боссу, состояло всего из трех слов: «Пошел на хрен».
– Я нашла ее в подсобке, – говорит она. – И подумала, что можно уже начинать украшаться.
Я улыбаюсь, беру из открытой коробки рядом с ней искусственный рождественский венок и вешаю на входную дверь.
– Вот, – говорю я и подхватываю конец гирлянды. – Давай помогу.
– Спасибо, – говорит она и указывает на скамью под окном, где по стойке «смирно» выстроились десятки растений с рубиново-красными листьями. – Сегодня привезли пуансеттии, посмотри.
Я улыбаюсь, вспоминая свои детские рождественские праздники в Санта-Монике.
– Мама любила пуансеттии.
Вскоре в дверях появляется Фернандо с утренней доставкой. Он машет Лайзе и мне, затем быстро целует Милли. Ее кольцо, подаренное на помолвку, сверкает с другого конца комнаты.
– Я привез почту, – говорит он, выкладывая на прилавок большую стопку.
Милли перебирает корреспонденцию и вдруг останавливается: что-то привлекает ее внимание.
– Смотри, Вэл, тебе, – говорит она, протягивая мне открытку. – От Дэниела.
Я улыбаюсь при виде фотографии Тадж-Махала, переворачиваю открытку и читаю текст.
– Ну? – говорит Лайза, заглядывая мне через плечо. – Что он пишет?
– Говорит, что Индия – чудо, а его проект почти завершен. Собирается скоро вернуться, может быть, к Рождеству. – Я кладу открытку на стол. – Вам обеим передает привет.
– Как мило, что он вспомнил о тебе, – говорит Милли.
– Очень даже, – говорю я, хотя меня это мало взволновало. Перед его отъездом в Индию мы с Дэниелом решили, что наши пути расходятся, и за последний год я о нем почти не думала.
– Может быть, ваша история
