и упала на пол. Люси провела руками по моей груди, инстинктивно понимая меня.
– Я должен с ней поговорить. Она… Если я этого не сделаю, она совершит большую ошибку.
Люси отстранилась и внимательно посмотрела мне в глаза.
– Понимаю.
Я улыбнулся. Вряд ли она могла понимать, насколько Эйдену станет плохо, если Аделина перед камерами сморозит какую-то глупость, чтобы отвлечь внимание от себя.
– Сомневаюсь. Когда-нибудь я все тебе объясню.
В ту самую секунду, когда эти слова сорвались с моих губ, я понял, что сказал что-то неправильное. Люси вздрогнула и отстранилась.
– Да, ты уже говорил, что мы все обсудим. Когда-нибудь.
– Люси, нет. – Я коснулся ее лица и обрадовался, что она не отпрянула в сторону. – Это… это происходит в жизни Аделины, и это ничего не меняет между нами. Ты все равно не убежишь от меня.
Эйден вернулся с двумя подушками, прижатыми к груди. Подушки были больше него самого, поэтому я отпустил Люси, чтобы помочь сыну.
Я взял сына на руки и поцеловал в лоб.
– Мне нужно съездить к твоей маме, но я постараюсь поскорее вернуться. Ты не против?
– А Люси останется? – спросил мальчик, покосившись на нее.
– Да. Люси останется с тобой. Вы начнете смотреть мультик, а я потом присоединюсь к вам, ладно?
– Ты позаботишься о маме, чтобы она больше не плакала? Я хотел ее обнять, но она не дала.
Я покрепче прижал сына к груди.
– Я позабочусь о ней. Тебе не стоит беспокоиться, приятель. Договорились?
Он обнял меня за шею и кивнул. Я одними губами поблагодарил Люси и опустил Эйдена на пол, чтобы он продолжил строительство своей крепости. Потом украдкой поцеловал Люси и вышел на улицу.
* * *
Помощница впустила нас с Дэном через главную дверь. В гостиной Аделины все шторы были задернуты, а сама она расхаживала по комнате. Я оказался прав: вся улица оказалась усеяна папарацци, которые оживились при виде моей машины.
– Оставьте нас, – попросила Аделина, обращаясь к помощнице и Дэну. Телохранитель и так все о нас знал, но я все равно предпочел бы поговорить с Аделиной наедине. – Мы должны сделать заявление, – начала бывшая, закуривая сигарету. – И не смотри на меня так, – добавила она, хотя я даже не успел что-то сказать. – Это из-за стресса. Я не курю. – Я промолчал. Она могла накуриться до потери сознания, меня это совершенно не волновало. – Итак, нам нужно сделать заявление, – повторила она. – Вместе. Я не знаю, что мы должны сказать, но, по крайней мере, мы должны появиться перед ними, держась за руки и с улыбками. Нил и твоя мать поддерживают.
– Моя мать? Ты все еще общаешься с ней?
Она выпустила колечко дыма, и я поймал себя на мысли, что пытаюсь точно определить момент, когда у нас все пошло под откос. Наши отношения вообще когда-нибудь были нормальными?
– Она сказала, что ты не отвечаешь на ее звонки. Это… это тоже влияет на них. Они не хотят, чтобы где-то упоминалась их фамилия.
– Они совсем забыли, что ты больше не член нашей семьи?
Аделина потушила сигарету в пепельнице, а потом достала новую.
– Разве я не мама Эйдена, а? Разве это не делает меня постоянным членом вашей семьи? Возможно, ты не хочешь с ними общаться, но я все еще считаю их близкими.
Разумеется. Она отлично вписалась в их компанию.
Я сжал кулаки и отвернулся к окну, которое выходило в небольшой двор с гостевым домом:
– Ну и ну…
– Итак, вот мой план. Нил считает, что нам стоит сыграть на том, что лицо другого человека не попало в кадр, поэтому никто не может установить его личность. Мы можем опубликовать самостоятельное заявление или попросить Нила взять у нас интервью. Можно попросить и кого-то другого. Он считает, что нам следует заявить, будто видео было снято без нашего согласия и мы ничего об этом не знали.
Видимо, примерно тогда она и оторвалась от меня.
– Прости? Без нашего согласия? Что ты имеешь в виду?
– Мы должны сказать, что это наше видео. Даты совпадают. Все считают, что я изменяла тебе, поэтому наш брак распался. Поэтому все так одержимы этой ситуацией. Если мы опровергнем слухи, все быстро потеряются к ним всякий интерес. Ты уже приехал… – Аделина указала в сторону улицы. – И они уже успели тебя сфотографировать, это нам поможет. Если бы я тебе действительно изменяла, ты бы даже не думал приезжать сюда.
– Но я приехал не из-за этого, верно?
Она сделала глубокую затяжку и выпустила дым в потолок.
– Нет, все не так. Я уже говорила тебе по телефону, что мне совершенно не хочется говорить что-то об Эйдене, но если ты заставишь меня, то я пойду на такой шаг, чтобы спасти мою карьеру. Адам, после развода у меня совсем ничего не осталось. Если бы ты не подал заявление на единоличную опеку, о нас бы все позабыли. Но нет, теперь все заново. Я не могу допустить, чтобы это видео все испортило.
В полной тишине мы уставились друг на друга. Я улыбнулся и похлопал в ладоши.
– А когда ты навредишь нам, ты спокойно добавишь, что так все и планировалось?
Она улыбнулась, ее лицо стало кротким и милым.
– Конечно. Но ты же не хочешь, чтобы ему кто-то навредил, верно? Поэтому я смогу тебя убедить. Ты же не сможешь возразить, да?
– Что с тобой, Аделина? Что с тобой случилось? – Я испытывал шок и отвращение.
Потушив сигарету, она подошла ко мне.
– Я люблю его. Я люблю его, Адам. Пожалуйста, не заставляй меня причинять ему боль. Все вышло совсем не так, но я сделала все, что было в моих силах. Я сделала все, что могла сделать в роли твоей жены, поэтому не заслуживаю таких обвинений. Сейчас я просто прошу тебя о помощи. Вот и все. Мы просто должны притвориться, что нам удалось помириться. Мы притворимся, что снова стали парой. Все успокоятся, и я смогу вернуться к съемкам. А потом я дам тебе разрешение на единоличную опеку.
Дверь в гостиную с грохотом распахнулась, и мы оба вздрогнули.
– Дэн, что происходит…
– Нам нужно уходить. Сейчас же.
Люси
Мы лежали вместе с Эйденом и медленно засыпали, оба в ожидании возвращения Адама. Я сомневалась, что у нас состоится какой-то разговор об отношениях, ведь ему совсем не до этого. Но если он вернется, я однозначно почувствую себя лучше.
Вместе с Эйденом нам удалось построить импровизированную
