край света. Если уж быть до конца откровенной, не скрою, что у меня осталось ощущение незавершенности. Впрочем, я сама все испортила, постоянно приставая к нему и подталкивая к браку. Будь у меня возможность все изменить, сейчас я ни за что не повторила бы своей ошибки. Не знаешь ли ты случайно, есть сейчас у него кто-нибудь? С тех пор как я приехала в Эдинбург, я умираю от желания ему позвонить… Я…
– Остановись на секунду, Мэри. Да, у него есть кто-то, и эта «кто-то» – я.
Лицо Мэри резко изменилось, она с недоумением уставилась на Кейт.
– Ты? Нет, я, наверное, в бреду…
Она нервно сглотнула и посмотрела куда-то в сторону. Умирая от жалости к ней, Кейт не знала, что говорить дальше, но Мэри, наконец, обрела дар речи, и это был взрыв негодования:
– Мне невозможно это представить. На самом деле. Он всегда воспринимал тебя как сестренку… Это же полное бесстыдство с его стороны!
– У нас с ним нет родственных связей.
– Вот уж не думала, что Скотт на такое способен!
– Почему? Мне уже девятнадцать лет, Мэри.
– Но не ему! Скотт не из твоего поколения.
Страшное разочарование Мэри вскоре переросло в настоящий гнев:
– Значит, тебя не тянет к студентам твоего возраста? Что может дать тебе Скотт? Сколько раз я тебе говорила, что он до ужаса независимый человек. Ничего, кроме интрижки, он тебе не предложит! Вероятно, в вашей семье не в восторге от такого оборота дела, ведь так? Ты просто сошла с ума, раз уступила ему. Спасайся скорее от него, пока ты еще не слишком к нему привязалась, послушай меня!
Мэри резко встала, едва не перевернув столик, в то время как Кейт словно приросла к месту, слишком обескураженная, чтобы возражать.
– Ты еще совсем девчонка, это видно по всему, ты не знаешь жизни и Скотта не знаешь, – грубо бросила Мэри, перед тем как уйти.
Через окно чайного салона Кейт смотрела, как она удалялась. Высокая, стройная, Мэри была очень элегантна даже сейчас, находясь в полном смятении. А ведь всего несколько лет назад Кейт так ей завидовала! В то время все считали, что они со Скоттом были великолепной парой, и все же он ее бросил. И, как сама Мэри ей призналась, она все еще не отошла от этого.
Оставив нетронутой чашку с чаем, Кейт тоже встала и вышла из салона. Была ли Мэри права, предостерегая ее, или это всего лишь злобная реакция? Какая разница, никогда Кейт не усомнилась бы в словах Скотта. Со дня приезда в Шотландию она привыкла доверять ему во всем, и это останется неизменным. Увидев издалека приближавшийся к перекрестку автобус, девушка бросилась бежать, чтобы его не упустить.
* * *
– Вы действительно поженились? Ну, Бетти, я не знаю, что вам сказать. Ах да! Мои поздравления!
Громкий смех Бетти заставил Скотта отодвинуть телефон от уха.
– Не слишком приятная для вас новость, не так ли? Послушайте, я знаю, что все очень удивятся, но Джон действительно полностью изменился с тех пор, как мы оказались во Франции. Я нашла здесь себе работу бухгалтера, и мы решили воспользоваться этим, чтобы пожениться. Я познакомилась с его отцом, который показался мне не слишком симпатичным. К счастью, мы редко с ним видимся, но он все-таки был на церемонии бракосочетания в мэрии. Зато Джон отыскал прежних приятелей и сейчас пытается устроиться на работу.
– В какой области?
– Хочет пойти по коммерческой части. Вы ведь знаете, что он красивый, язык у него хорошо подвешен, думаю, что он своего добьется.
– Если вы счастливы, Бетти, я очень рад. Стало быть, вы не планируете возвращаться в Шотландию?
– Что касается Джона, то для него об этом не может быть и речи. Он просто ненавидит годы, проведенные в Шотландии. Отец его говорит, что Джон приобрел в своем английском ужасный акцент!
– А сами вы не тоскуете по дому?
– Не особенно. Мне очень нравится во Франции.
– Известно ли об этом его матери?
– Нет, поэтому я и звоню. Мне хотелось бы, чтобы вы ее предупредили, это неправильно со стороны Джона оставлять ее в неведении.
– По-вашему, это я должен ей сказать?
– Буду с вами откровенна: Джон с ужасом воспринимает все, связанное с Джиллеспи, винокурнями, вашим отцом и особенно с вами, Скотт. Да и свою мать Джон относит к явлениям того же порядка.
– Она всегда так защищала и баловала его, что теперь он решил за это ее отвергнуть?
– Не будьте жестоки. Я звоню вам, потому что не знаю Амели, но это нормально, что она должна узнать о моем существовании. В конце концов, я теперь ее сноха. Когда-нибудь Джон успокоится и возобновит с ней отношения, я в этом уверена. Так что чем раньше она узнает, тем будет лучше, хотя, разумеется, она будет расстроена.
– Скорее оскорблена.
Бетти промолчала.
– Хорошо, – вздохнул Скотт, – я передам.
– Спасибо.
– Вы можете дать ваш адрес?
– Зачем? Чтобы мать написала Джону, осыпая его упреками, или чего доброго нагрянула к нам нежданно-негаданно? Нет, узнай об этом Джон, он пришел бы в ярость.
– Всегда может случиться что-то серьезное, Бетти. Не знать, как с вами связаться, это уж слишком жестоко.
После нового, еще более продолжительного молчания она все-таки решилась продиктовать ему адрес в пригороде Парижа.
– Только пусть адрес будет только у вас, ладно?
– Как хотите.
– Вы всегда были очень добры ко мне, Скотт. И я знаю, что вы тот человек, кому можно довериться. Клянусь, я всегда стояла за мир в семьях. Вот увидите, все скоро как-нибудь наладится.
– Надеюсь на это. А пока старайтесь получше заботиться о себе, Бетти.
Он отключил связь, но сохранил номер звонка. Что же ему дальше делать с этой новостью? В данный момент он не мог быть желанным гостем в Джиллеспи, а переступить порог только затем, чтобы сообщить о женитьбе Джона, вообще казалось ему невообразимым. Такая новость нанесла бы дополнительный удар Амели, которую он в последнее время жалел, несмотря на их взаимную антипатию. Он решил, что не может довольствоваться простым телефонным звонком, который его отец воспримет как новое оскорбление. И как бы это ни было неприятно, лучше всего ему отправиться туда самому.
– В конце концов, это и мой дом тоже! – произнес он вслух не слишком убежденно.
Став любовником Кейт, он рисковал быть отлученным от Джиллеспи надолго. Скотт предвидел возможные последствия своего поступка, однако его любовь к Кейт не подлежала обсуждению. Предупредив секретаршу по интерфону, он сказал, что уезжает и его не будет на месте до конца дня.
* * *
– Какой же ты все-таки счастливый у нас человек! – проворчал Ангус.
Озадаченный, Дэвид лишь пожал плечами. Опершись на рукоятку грабель, он стоял и терпеливо выслушивал упреки Ангуса.
– Чтобы прийти в такое дурное настроение, – сказал он наконец, – ты
