в пределах досягаемости, поэтому я поднял пистолет и выстрелил ей в спину. Она повернулась ко мне с воплем.
— Ты жулик, ты не досчитал до… — я выстрелил ей в лицо, прежде чем она успела закончить фразу, а затем стал приближаться к ней по воде. Идти по гладким, круглым камням было неудобно, но у меня длинные ноги, так что это не заняло много времени. — Я быстро считал, — самодовольно сказал я ей. — И ты должна мне два поцелуя.
Она уставилась на меня, но, когда я поймал ее за шею и притянул к себе, чтобы забрать свой приз, она не протестовала. Через долгие секунды мы разъединились, хватая ртом воздух. Ее мокрая футболка плотно прилегала к ее сиськам.
Выдающиеся.
Затем она наклонилась вперед, чтобы на этот раз поцеловать меня. Я закрыл глаза, наслаждаясь нежным прикосновением ее губ и…
— Твою мать!
Сучка выстрелила мне в член из своего пистолета, в упор.
Лондон начала смеяться и побежала вверх по реке, крича мне в ответ.
— На этот раз ты считаешь по-настоящему, придурок! Иначе я заберу у тебя пистолет.
К тому времени, как мы добрались до маленького водоема, мы оба промокли насквозь, так что не было смысла оставаться в одежде. Глубина была всего около трех футов, а ширина — около десяти, так что плавать мы не могли, что меня вполне устраивало. Вместо этого мы плескались друг на друга, потом поборолись, а в следующий момент я понял, что сижу под каскадом воды, а Лондон скачет на моем члене.
Лучшая. Игра. На. Свете.
Позже той ночью я лежал на спине, глядя на звезды, Лондон лежала на моей руке, одну руку положив мне на грудь.
— Если бы мы только могли остаться здесь навсегда, — тихо прошептала она. — Там, где нас никто не найдет, и нам ничего не нужно делать. Боже, девочки сводят меня с ума.
— Мелли скоро уедет, — напомнил я ей. Над нами пронеслась звезда, потом еще одна. — Мы с Хизер приезжали сюда каждый год в это время, чтобы посмотреть на поток Персеиды. Видишь это? Они будут падать всю ночь.
— Да, — прошептала она. — Ты часто думаешь о ней?
Я обдумал вопрос, пытаясь подобрать правильные слова.
— Иногда. Но о тебе я думаю гораздо чаще. После ее смерти я поклялся, что у меня никогда не будет другой старухи. Я просто не мог свыкнуться с этим, до этой минуты. Но у нас все по-настоящему, правда? Ты тоже это чувствуешь?
Она секунду не отвечала.
— Я тоже это чувствую, — согласилась она.
— Ты готова объявить об этом официально? — спросил я. Она покачала головой, теребя свои волосы. Запах был приятный.
— Пока нет. Знаю, звучит глупо, но давай оставим это между нами еще на некоторое время. Просто маленький секрет, которым мы не должны делиться ни с кем другим. Все постоянно рассчитывают на нас, и это никуда не денется… но пока давай не будем говорить им об этом. — Я сомневался. Хотел, чтобы обо всем стало известно, чтобы все знали, что Лондон — моя женщина, по-настоящему. Я чертовски гордился ею. Но также все понимал.
— Значит, в конце лета? Осталось всего две недели, милая.
— Звучит прекрасно.
— Сколько еще ты собираешься оставаться в этом крошечном домике, когда у меня есть целый дом, который только и ждет тебя?
Она фыркнула от разочарования.
— В тот день, когда Мелли съедет, я соберу свои вещи. Я там схожу с ума.
— А как же Джессика?
— У нее есть планы. Я вроде как разрываюсь из-за них. Я хочу, чтобы она была со мной… но я также знаю, что она не будет счастлива у тебя дома. Она еще не готова вернуться к такой жизни. Но я очень горжусь ею за то, что она понимает, что должна двигаться дальше, принимая собственные решения.
— Правда? Что она собирается делать?
— Она переезжает к Мэггс Дуайер.
— Старухе Болта?
— Нет, бывшей Болта, — твердо сказала она. — Она довольно категорична в этом вопросе. Она руководит программой в общественном центре для детей с особыми потребностями. Джесс работает там волонтером уже несколько лет, и она решила поступить на программу специального образования в колледже. Мэггс дает ей работу на неполный рабочий день и комнату в аренду. Это идеальный вариант по многим причинам.
— Болту это не понравится, — размышлял я. — Он пытается вернуться к ней. Если Джесс будет рядом, это не облегчит ситуацию.
— Не Болту решать.
Справедливо.
— Итак две недели, и ты вся моя.
Она кивнула, зевая.
— При условии, что ты все еще хочешь меня.
— Да, чертовски, хочу тебя.
Она издала довольный звук, и мы снова замолчали. Над головой пронесся еще один метеор. Дыхание Лондон замедлилось, и она задремала.
Привет, детка, — прошептала Хизер. — Помнишь, как мы приезжали сюда вместе? Две маленькие девочки, прижавшись друг к другу, всю ночь смотрели на падающие звезды? Ты сказал им, что это люди, летящие в небеса на ракетах.
Да, я помню.
Я все помню, хотя это причиняло такую боль, что иногда мне хотелось стереть эти воспоминания. Но сегодня вечером? Сегодня они были прекрасны.
Она хороша для тебя — вот чего я хотела. Когда-нибудь, когда у Эм и Кит будут дети, ты привезешь их сюда ради меня, хорошо? Скажи им, что бабушка Хизер присматривает за ними… А потом скажи, что бабушка Лондон подарит им еще больше любви, потому что они такие особенные дети, что заслуживают ее вдвойне.
Я сглотнул.
Лондон зашевелилась рядом со мной, и я вдохнул ее аромат. Чистый и свежий, ее волосы еще немного влажные после реки.
Я буду скучать по тебе, — сказал я Хизер. — Но пришло время отпустить тебя.
Она не ответила. В темноте промелькнула еще одна звезда, и Лондон подняла голову.
— Ты в порядке, Риз?
— Я люблю тебя.
Молчание.
— Ты никогда не говорил мне этого раньше.
— Не был готов. Теперь готов.
— Я тоже тебя люблю.
Она снова прильнула к моему телу, и я почувствовал себя так хорошо, что почти забыл о существовании этого ощущения. Темнота окружала нас, нарушаемая только метеоритным дождем.
Я ждал, что Хизер что-нибудь скажет.
Ничего.
Теперь были только Лондон и я.
И мне было хорошо.
Тринадцать месяцев спустя
Южная калифорния
Пак
— Не могу решить — сначала напиться, а потом потрахаться, или наоборот?
— Заткнись на хрен, — пробормотал Пак, уставившись в потолок. Он лежал на верхней койке, пытаясь не обращать внимания на надоедливого болтуна, с которым он
