— Да. Вчера был здесь.
— Он уже начал расследование?
— Как раз сейчас он осматривает наши склады, — осторожно сказал Сала, некоторых тем он старался по телефону не касаться.
— Нашел он хоть какой-нибудь след? Напал на что-нибудь такое, с чего мы можем начать? — спросил Лафонн.
— Нет. Пока ничего. Ничего. В отчаяние прийти можно, — посредник снова пал духом.
— Какое же у Салинаса мнение по поводу всего этого?
— Не знаю... Да меня это не очень интересует! — взорвался Сала, мгновенно потеряв маску уравновешенного и воспитанного человека. — Вы же, как и я, знаете: ни мы, ни Салинас, ни кто другой не может напечатать деньги, которыми я должен расплачиваться по векселям за это масло! — Он тут же пожалел, что упомянул про масло по телефону, но было поздно и он решил об этом не думать.
— Послушайте, Сала: не падайте духом! Мне пришла в голову мысль. Это, мне кажется, действительно хорошая идея, — уверенно заявил бельгиец.
— Какая? — спросил Сала, понизив голос. Он готов был на все.
— Это не телефонный разговор. Садитесь на первый же рейсовый самолет... или наймите частный «мистэр»... и прилетайте как можно скорее в Брюссель.
— Вы уверены, что идея эта нам подойдет? — возбужденно спросил посредник, не веря своему счастью.
— Да. Уверен, — коротко ответил Лафонн.
Сала сразу же почувствовал, как отступила от него смертная тоска и кровь снова живо побежала по жилам. Выйдя из своего заторможенного состояния, он приступил к действию — казалось, вокруг него снова закрутился тот вихрь деятельности, в эпицентре которого он только и мог ощущать себя в своей тарелке. Вызвав одного из служащих, Сала стал выкрикивать ему приказания:
— Срочно нужны бельгийские франки. Отмени все мои встречи. Принимай всех представителей, но не заключай никаких сделок. Подожди до моего возвращения — к тому времени они станут сговорчивей. Предупреди шофера! Схожу переоденусь и тут же вернусь, — он надумал в первый раз одеть новый светлый костюм.
Среда, 13 январяСалинас ума не мог приложить, куда могло подеваться масло Салы. Выглядело все это странно, адвокат никак не мог представить, кто мог провести операцию подобных масштабов: чтобы срочно выкачать, перевезти куда-то и спрятать такое количество оливкового масла, требовалась целая боевая группа.
«Может быть, просто кто-то желает разорить Салу? — подумал Салинас. — Но такой метод все же представляется мне слишком уж сложным». Доктор Тена вез его на своей машине по извилистому, с крутыми поворотами шоссе. Когда они доехали до Элс Мунтс, перед ними открылся вид на Пиренеи. Вершины их были покрыты снегом, от светящейся его белизны слепило глаза.
Тена, хорошо знавший эту местность, предложил:
— На следующем повороте есть старая масиа, которую переоборудовали под ресторан. Там, в «Эл Коллет», готовят самые вкусные на свете макароны с капустой.
— Хорошая мысль. Проголодался ужасно, — в такой холод это и неудивительно.
Они поставили машину у входа и вошли в ресторан. Зал был отделан деревом, потолок подпирали мощные бревна, что придавало особую прелесть этому заведению. Хозяйка вышла из кухни, любезно предложила им сесть за столик.
— Могу угостить вас уткой или, если хотите, телятиной с грибами.
— А макароны с капустой есть? — спросил Тена.
— Конечно, сеньор... только придется подождать, их надо разогреть.
По ходу разговора Салинас чувствовал, как ему все больше хочется есть.
— Ну, что будешь? — спросил Тена Салинаса.
— Выбирай на свой вкус. По мне, пусть подают, что есть, — все хорошо.
— Значит, так, — сказал Тена хозяйке ресторана. — Начнем с макарон, потом принесите утку.
Та, радуясь тому, как у гостей при обсуждении меню разгорелись глаза, быстрым шагом направилась на кухню.
На закуску им принесли тонко нарезанные ломтики твердой копченой колбасы. Салинас, поедая их, задумчиво сказал:
— И все-таки никак не могу понять, с какой целью украли масло. Может, у тебя есть соображения на этот счет? Или ты что-то знаешь?
— Не знаю... Не знаю... Тесть мой совсем этим подавлен. Он считает, что кто-то хочет довести его до краха. А для него бизнес — вся жизнь.
— А что твоя теща? Твоя жена? Как они смотрят на все это?
— Ну, Сала в семейном кругу обсуждает лишь те стороны дела, которые тешат его гордыню... подтверждают его якобы незаурядность. Пока что он жене сообщил только, что попал в трудное положение... больше не сказал ничего.
— А тебе не кажется, что он несколько странно ведет себя при создавшихся обстоятельствах? — заметил адвокат.
— Да нет. В наших краях, если говорить на языке шахматистов, важен только король, королева на доске почти ничего не значит, а уж такие пешки, как я, и подавно, — ответил Тена, не скрывая горькой досады.
Салинас переключил разговор на другое:
— Ну, а кому на руку разорение Салы?
Уставившись в тарелку, Тена сказал:
— Может быть, я зря это говорю, но сдается мне, что в таком случае его бельгийские партнеры из СОПИК могли бы купить его дело за бесценок. Я не могу это утверждать с уверенностью, но такая гипотеза вполне правдоподобна. Ведь СОПИК, — и это не секрет, — купила у моего тестя десятипроцентную долю в его деле с тем, чтобы глубже изучить возможности испанского рынка — лишь после этого они собираются более серьезно влезть в наши дела.
Адвокат помолчал, раздумывая над предположением Тены, которое представлялось ему вполне логичным.
Было ясно как божий день, что люди, укравшие масло, должны были располагать соответствующими емкостями, чтобы хранить его, а также и возможностями незаметно сбыть его в будущем — ведь реализовать такое количество оливкового масла вовсе не так просто, как потратить банкноты по пять тысяч песет. Выдвинутая врачом версия не столь уж глупа, потому что давала ответ на два важных вопроса. Первый: зачем подвергать себя риску при краже такого огромного количества продукта, который трудно хранить и транспортировать? Ответ: чтобы разорить испанского партнера, а затем купить его фирму за гроши. Второй: кто способен хранить, а затем распределить такое количество оливкового масла? Ответ: СОПИК — одна из крупнейших в Европе компаний, торгующих пищевыми продуктами.
Но тогда возникал другой вопрос: где же хранится масло? И если в Испании — то в каком именно месте?
Салинасу захотелось узнать, что думает на сей счет Тена, который уже доедал макароны, начисто вычищая тарелку, и адвокат в упор спросил:
— Ну, хорошо, Тена... а где же масло?
— Я же только врач — не инспектор Мегрэ. Но если, как я предполагаю, в этом деле замешана СОПИК и цели у нее именно такие, что я сказал, то масло должно находиться в Испании. В ином случае СОПИК пришлось бы столкнуться с трудностями при перевозке крупной партии через границу. А так, если ей удастся прибрать к рукам фирму тестя, у нее к тому же будут и все возможности, чтобы превратить само масло в деньги.
— Что же, для служителя Гиппократа ты мыслишь вполне логично, — сказал Салинас, оценивший остроумие этой версии. — Чувствуется... да, чувствуется, что тебе, видимо, нравится играть в шахматы.
Помолчав несколько минут, пока они доедали содержимое своих тарелок, адвокат продолжил:
— А как же нам проверить твою гипотезу?
— А ты действительно заинтересован в этом? — переспросил Тена, понизив голос. — Ведь ты представляешь интересы СОПИК — будешь ли ты искать дальше, если окажется, что именно на нее придется взвалить ответственность?
Салинас принял этот удар как честный спортсмен.
— Послушай, Тена, уверяю тебя: меня интересует только правда, я буду искать только настоящих виновников. Если поиски приведут меня к тому, что дело подстроено СОПИК, то, убедившись в этом, я перестану вести для них расследование.
— И что ты будешь дальше делать?
— Продолжу поиски на свой страх и риск.
— В таком случае, Салинас, мы тоже могли бы предложить тебе соглашение — работать на нас.
— Нет. Я займусь этим один, в качестве своего рода хобби.
За десертом и кофе Тена с Салинасом продолжали обсуждать загадки, связанные с пропажей масла. Они чувствовали себя уютно в этом сельском ресторанчике, а потому попросили принести еще по чашке кофе. Говорили теперь они уже обо всем, лишь бы поболтать, а не потому, что беседа их могла пролить новый свет на мучившую их тайну.
За другими столиками обедали торговцы лесом, продавцы скота, местные фермеры, пребывавшие в самом добром расположении духа, за некоторыми столиками просто сидели за чашечками дымящегося кофе.
Тена вдруг сказал, возвращаясь к прежней теме:
— И все-таки мой тесть не примет твоей помощи, а это затруднит расследование.
— Как тебя понимать?
— А он считает, что лишь он один способен во всем разобраться. Такой уж он человек — чужое мнение вообще ни во что не ставит.
— Но ведь он же сам настоял, чтобы ты показал мне пустые цистерны, ввел бы в курс дела.
