— Месяц! — решительно потребовал Сергей Борисович.
Начальник посмотрел на Виктора. Тот с умоляющим видом пошевелил губами. «Архип Степанович», — расслышал Морозов.
— Хорошо… — сердито буркнул Архип Степанович и сразу же заторопился: — Штаты конструкторов и производственников нам необходимо удвоить. Даже утроить! Будут работать посменно…
— Договорились! — согласился председатель. — Вам, товарищ Дорошенко, поручим срочно запустить в район пятна искусственный спутник с телевизионной камерой.
— Три недели… — буркнул Дорошенко.
— В проект решения — три недели! — коротко бросил председатель референту. — Еще замечания есть? Нет? Тогда вас, товарищи, — он взглянул на Виктора и Архипа Степановича, — прошу задержаться. Остальные свободны.
Поднявшись с кресла, Николай Павлович немного помедлил, но Виктор и Архип Степанович направились к председателю.
— Вы регулярно занимаетесь полетами? — спросил Сергей Борисович Виктора. — Я имею в виду авиацию.
— Да, достаточно регулярно, — сдержанно ответил Виктор, потом с подкупающей откровенностью добавил: — Я люблю полеты. Подъемов в космос у меня было всего два, но я продолжаю специальную тренировку для космонавтов.
— А здоровье?
— Жена говорит, что по мне можно проверять приборы, которыми измеряют давление крови. Она у меня медик.
— Спортом занимаетесь?
— Немножко боксом.
Брови председателя взлетели вверх.
— Почему же боксом?.. Или думаете, придется с марсианами драться?
— Нет, — засмеялся Виктор. — Просто много читал о войне. Ну, и хотелось, конечно, быть разведчиком. В институте пригласили в секцию бокса. Так вот и остался драчуном.
— Чемпион города, — сказал Архип Степанович. Николая Павловича неприятно кольнуло чувство, похожее на ревность. В реплике начальника Виктора прозвучала неприкрытая отцовская гордость. Впрочем, Лена ведь писала, что главный конструктор — приемный отец Виктора или что-то в этом роде.
Бесцельное топтание у кресла становилось смешным, а Виктор мог задержаться надолго. Николай Павлович подошел к нему, слегка коснулся руки. Виктор оглянулся.
— Будь осторожен, Виктор! — волнуясь, сказал Николай Павлович. — Не горячись. За человечеством людей не забывай… Обдумай все! Ты зайдешь к нам сегодня?
— Да, Николай Павлович… Обязательно! — растерянно сказал Виктор.
И Николай Павлович вспомнил, что никогда прежде не обращался к зятю на «ты»…
В ту ночь в обсерваторию Николая Павловича пришел председатель правительственной комиссии. Вечером в район «Неизвестности» запустили искусственный спутник с телекамерой. Сергей Борисович хотел получить сведения о нем, так сказать, из первоисточников. Сергей Борисович устроился у контрольного приемника станции, которая вела прием сигналов телевизионной камеры спутника. Николай Павлович придвинулся к окуляру телескопа.
— Услуга за услугу, — пошутил он. — Я вам сообщаю, что видно в телескоп, вы мне — что показывает телекамера.
— Договорились, — согласился Сергей Борисович.
Спутник уже вышел на последний виток своей траектории. Вот-вот он должен был встретиться с «Неизвестностью». Николай Павлович не отрывался от окуляра. Механизмы автоматически держали поочередно меркнувшие звезды в поле наблюдения, непрерывно и плавно поворачивая телескоп.
— Да, да… вижу… — услышал он голос Сергея Борисовича. — Видимость на экране прекрасная, — добавил он для Николая Павловича. — Хорошо видно среди звезд и черное пятно довольно крупных размеров.
Крупная звездочка спутника показалась в поле зрения телескопа. Николай Павлович ощутил знакомое спокойствие, приходящее в напряженные минуты наблюдений, на повторение которых рассчитывать не приходилось. Главное сейчас было не пропустить момент наибольшего их сближения. Спутник, как и метеоры, будет отброшен в сторону, но важно — как! Возможно, это силы, имеющие характер гравитационного поля, но с отрицательным знаком. Не исключена возможность и принципиально другого характера взаимодействия. От этого пятна всего можно ожидать! Прохождение мимо него спутника с довольно значительной и точно известной массой должно окончательно решить этот вопрос. Потом он, конечно, проверит все с исчерпывающей точностью на снимках, но сейчас нужно было увидеть общую картину.
Яркая звездочка медленно приближалась к центру поля наблюдения.
— На экране значительные помехи, — сказал Сергей Борисович. — Очень значительные. — Он помолчал, затем сообщил: — Только — помехи. Совсем ничего не видно, кроме помех. Что у вас, Николай Павлович?
— Сближаются… — успел только сказать Николай Павлович и больше ничего не смог произнести, ошеломленный неожиданностью.
Звездочка спутника стала плавно уходить со своей траектории. Но она отклонялась к пятну! Не от него, как все метеоры до этого, а к нему… И это явно не было простым притяжением масс! Что-то другое, непонятное происходило сейчас наверху… Светящаяся точка ринулась было туда, к «Неизвестности», потом словно испугалась, замедлила движение, остановилась… Там вспыхнула слабая зеленоватая искорка. Свечение было отчетливо видно секунду, другую, третью… Ровное, немерцающее, спокойное… И все исчезло… Ни зеленоватого свечения, ни летящей звездочки уже не было. Ничего!..
— Экран пуст, — изменившимся, напряженным голосом сказал Сергей Борисович. — Ни сигналов, ни помех станция не принимает.
— Спутника больше нет, — торопливо отозвался Николай Павлович.
Автоматы плавно поворачивали телескоп. Николай Павлович еще долго смотрел, как далекие звезды, набегая на пятно, меркли, исчезали, потом, словно освобожденные от плена, радостно вспыхивали вновь. Но спутник исчез безвозвратно.
— «Неизвестность» упряма, — сказал Николай Павлович, вставая. — Она явно не хочет, Сергей Борисович, чтобы мы познали ее. Пятно сожрало наш единственный глаз. Мы снова слепы.
Он коротко рассказал о том, что удалось увидеть.
— Когда мы можем посмотреть снимки? — спросил председатель.
— Через полчаса будут готовы.
Но ни снимки, ни сообщения других обсерваторий не открыли ничего принципиально нового.
Председатель подолгу рассматривал каждый снимок, а Николай Павлович думал о Лене и Викторе.
Виктор отдыхал с Леной и Мишуткой в Ялте.
«Неизвестность» словно предупредила, что шутить с ней опасно. Виктор умчится туда, и, возможно, снова лишь зеленая искорка известит людей о том, что он долетел, что его больше нет. А звезды будут по-прежнему радостно вспыхивать, освобождаясь от плена…
— Я буду настаивать, чтобы задержали полет с наблюдателем, — быстро сказал Николай Павлович. — Как видите, все это очень опасно!
Сергей Борисович отложил снимки в сторону.
— Поэтому, Николай Павлович, профессия разведчика и была во все времена у всех народов почетной, — негромко, но твердо сказал ои.
— Не могли бы вы в таком случае помочь мне немедленно улететь в Крым? — спросил Николай Павлович.
— Вас доставят туда специальным самолетом.
* * *
Дни, последовавшие за памятным совещанием, показались Виктору продолжением удивительной сказки. Необычайными были события, и люди вдруг стали богатырями. Конструкторы в белых халатах, чертежники, рабочие — они же сотворили чудо, соорудив ракету в такой небывало короткий срок!..
Море длинными грядами волн набегало на раскаленную белую гальку и снова откатывалось, убаюкивая размеренным рокотом. Теплый ветерок ласковыми порывами освежал лицо. Сухо шурша, покачивались веера пальм.
Ялтинский пляж, сверкая яркими красками, сонно и широко раскинулся на берегу.
Виктор и Мишутка, болтая ногами, лежали на горячих камнях. Рядом в шезлонге, укрыв лицо мохнатым полотенцем, дремала Лена.
Прошло уже пять дней с тех пор, как Виктора буквально вытолкнули в Ялту — отдыхать перед полетом. Сначала покой и тишина, которые царили здесь, показались ему невыносимыми.
Где-то там, далеко отсюда, подходила к концу сборка ракеты и космолета. Сейчас, именно сейчас первую ступень монтировали на стартовом устройстве. И монтаж проходил без него!
Виктор знал, что прошлой ночью была запущена автоматическая станция Дорошенко с телевизионной камерой. Но результаты были ему неизвестны.
Он ничего не знал, ни в чем не участвовал! Он отдыхал!
Это было обидно, как незаслуженное наказание. Но он смирился.
Мишутке наскучило лежать, и он побрел искать развлечений.
Виктор приподнялся на локтях, разыскивая его среди отдыхающих. Мишутка невдалеке что-то сооружал из плоских, как плитки, галек. За его головенкой Виктор увидел большую, сутулую фигуру человека в таком нелепом здесь плаще, в шляпе, надвинутой на глаза, с тяжелой палкой в руках.
