Какое это имело значение?
Обратит ли он человеческую женщину или пройдет через пятьдесят нянек? Его сын Дэрриан процветал, и скоро, всего через сорок восемь часов, у него будет еще два потомка.
Жизнь прекрасна.
Древний, Джегер, был бы рад.
Глава 18
Тристан и Уилли ушли примерно час тому назад, когда Джослин нашла ключи от сарая. Шторм стал настолько сильным и холодным, а снег тяжелым, что не возникло никакой необходимости связывать ее. Как бы то ни было, они уже столкнулись с белой тьмой, где можно потеряться в десяти футах от собственного дома и никогда не вернуться.
Тристан был достаточно умен, чтобы знать, что любая попытка бегства будет означать верную смерть от сил природы. Без спутникового телефона или рации Джослин не представляла угрозы. И у нее явно не было никаких возможностей сбежать.
Ее единственный шанс — добраться до арсенала в сарае, но Тристан и Уилли удостоверились, что он надежно заперт, прежде чем ушли... охотиться.
Найти... и убить… Натаниэля.
К счастью, Джослин знала Тристана в течение трех лет, и то, как он действовал. Тристан всегда имел резервный план. И Джослин была уверена, что он не стал бы брать единственный набор ключей к сараю с собой: вопрос только в том, где находится запасной комплект. После длительных поисков — и еще больших размышлений — Джослин смогла обнаружить тайник Тристана в самом неожиданном месте, о котором могла подумать: месте, на которое никто бы и не посмотрел, если бы только не пришлось. Ключи были присоединены к нижней стороне канализационного резервуара, аккуратно закрепленные скотчем к крышке в маленьком полиэтиленовом пакете.
Вздрагивая от обжигающего холодного воздуха, Джослин провернула последний из трех ключей в замочной скважине маленького, полуразрушенного сарая, расположенного меньше чем в двадцати ярдах от места, где река Бухта Змеи протекала у подножия утеса.
Ключ повернулся, и замок открылся. Потребовался только один толчок, чтобы распахнуть тяжелую деревянную дверь. Запах внутри сарая практически заставил ее задохнуться, пока она изо всех сил пыталась сохранить хладнокровие, прикрыв нос рукой, чтобы дышать.
Что это было за зловоние? Мертвое животное? Гниющее мясо? Сарай использовался в качестве дома мясника?
Джослин потянула вверх свой тяжелый шерстяной шарф с шеи, обернув его плотно вокруг носа. Для исследования сарая нужны были свободные руки, но она знала, что не продвинется далеко, если не сможет контролировать этот ужасный запах.
Широкий луч ее фонаря бросал тени всюду по темному строению, когда она медленно пробиралась вперед в поисках хорошего оружия. Возможно, некоторые предметы можно будет использовать для создания ловушки для мужчин, по возвращению. Она не надеялась найти рацию, но была полна решимости обыскать каждый квадратный дюйм захудалого сарая так или иначе, чтобы удостовериться.
Поскольку ее глаза приспособились к тусклому свету помещения, она начала осматривать обстановку.
На старой деревянной скамье лежало множество ржавых инструментов и предметов: пара коробок c патронами, большая коробка спичек, три или четыре рулона ленты и маленькая упаковка ракетниц. Все, что могло пригодиться.
Запчасти старого сельскохозяйственного оборудования валялись по всему полу. Над несколькими запечатанными коробками, скорее всего с просроченными продуктами, на стенах висели инструменты. На красной тачке со сломанной ручкой лежало два маленьких колеса. У задней стены сарая было две двери, ведущих в смежные комнаты.
Джослин осторожно пробиралась к той, что слева, надеясь обнаружить искомое. Когда она открыла тяжелую дверь, ее сердце упало в груди с глухим стуком, и вопль ужаса поднялся из горла, когда ее глаза остановились на кошмарной картине перед ней: это был Брейден Братиану. Молодой подопечный Накари.
Подвешенный, безжизненный и окровавленный, на массивном деревянном кресте.
Его тело было жестоко истерзано, руки пробиты насквозь тяжелыми железными шипами. Из грудной клетки торчал огромный деревянный кол. Он выглядел более хрупким, чем любая жертва, которую она когда-либо видела.
Сердце Джослин разбилось на тысячу осколков, когда она подумала о том, что, должно быть, вынес бедный молодой человек.
Тристан сделал это? Мысль была настолько отвратительна, что в нее верилось с трудом. И если так, почему? Как кто-то мог получать удовольствие, заставляя страдать беспомощного мальчика?
Даже если Тристан был охотником на вампиров, какая причина могла заставить так издеваться над беспомощным ребенком?
И именно над Брейденом, из всех людей.
Его сердце было таким же чистым, как золото.
Эхо крика Джослин, должно быть, пробудило ребенка, потому что он медленно наклонил голову и посмотрел на нее своими заплаканными глазами, изо всех сил пытаясь сфокусироваться.
Джослин задохнулась, потрясенная тем, что он все еще жив. Это казалось невозможным.
— Брейден.
Она подбежала к тяжелому кресту, отчаянно пытаясь приподнять его, снять тяжесть тела с кольев, которые натягивали плоть, вызывая непрерывные муки. Но Брейден был слишком тяжел. Его тело висело мертвым грузом.
Когда Джослин попыталась еще раз переместить его, сдавленный крик вырвался из его горла, словно отзывающееся эхом завывание раненого животного, молодого медведя, пойманного в ловушку.
Слезы Брейдена начали неудержимо течь, и его молящие глаза внезапно стали соответствовать ужасному гриму.
— Джослин? — его голос был не громче шепота.
Он несколько раз моргнул, чтобы убрать кровь, которая сочилась из глубокой раны на голове. Большая часть уже засохла в волосах, но все же несколько алых ручейков стекали по его страдающему лицу.
Джослин должна была бороться, чтобы остановить собственные слезы.
— Это я, Брейден, — прошептала она и погладила его по щеке очень мягко. — Ты помнишь меня? Джослин, жена Натаниэля?
Она не могла придумать другой способ объяснить, кем была. Прояснить, что она друг, а не враг.
Сейчас не время быть гордой и правильной. Сейчас нужно сделать мир Брейдена настолько простым, насколько возможно.
— Помоги мне, — захныкал он, — пожалуйста, сними меня, прежде чем они вернутся, — его голос был полон отчаяния, и этот звук заставил сжаться ее сердце.
— Я пытаюсь, Брейден… я пытаюсь.
Джослин оценила всю ситуацию, ее ум отчаянно метался в вихре мыслей. Чувства беспомощности, отчаяния и гнева крутились у нее внутри.
Все это время она боролась с подступающей рвотой. Как, во имя всего святого, ему помочь? Она не могла снять его.
И не могла бросить.
Резкий стон вырвался из горла Брейдена, он всхлипнул, стараясь сдержать еще больше слез.
Джослин изучила один из железных шипов в его руках: если кол проник сквозь него полностью, то молоток выбьет его только наполовину. Возможно, был какой-то способ. Она знала, что боль будет невыносима, если попробует, но альтернатива казалась намного хуже.
Оставить его Тристану и Уилли, чтобы они закончили свою работу.
Завершили извращенную больную пытку.
Джослин не могла позволить этому случиться. И не позволит.
Сделав глубокий вдох, она прошептала:
— Держись, Брейден.
А потом потянулась, чтобы проверить тяжелый кол, чтобы понять, насколько он был крепким, и какой инструмент ей понадобится, чтобы его вытащить. Она надеялась, что древесина была гнилой, или гвоздь согнутым, что он каким-то образом уступит, если сильно потянуть.
— Хватит! — Брейден плакал, его муки остановили ее на полпути. Его голос был хриплым от страдания.
— Пожалуйста... пожалуйста... остановись, — его грудь тяжело поднималась от рыданий, — не трогай шипы. Ты никогда не сможешь вытащить их. Пожалуйста, просто приведи Накари. Пожалуйста... — он кашлял между словами.
— Я не могу, Брейден, — Джослин покачала головой, закрыла глаза и провела рукой по лицу. — Я тоже здесь заключенная, — она выглянула через открытую дверь задней комнаты в сарай, ее сердцебиение усилилось, — я не знаю, сколько времени у нас есть, прежде чем они вернутся, но обещаю, что вытащу тебя отсюда... как-нибудь.
К несчастью, это, возможно, будет больно.
Брейдену удалось поднять голову и осмотреть сарай, как будто в попытке предложить решение для нее. Каждое движение приносило еще больше невыносимой боли.
— Ты не сможешь вытащить эти шипы, Джослин, — это была констатация факта... поражения. — Я умру здесь.
Ее сердце разбивалось.
— Нет! Нет, ты не умрешь, Брейден! Мы просто должны подумать.
Чем дольше она рассматривала его раны и его безвыходное положение, тем больше боялась, что он прав. Нужна сверхчеловеческая сила, чтобы достать его с креста, и те шипы не собирались сдвигаться с места. Джослин потерла лоб. Думай. Думай! Возможно, она могла спустить его, не вытаскивая шипы. Что если она спилит доски вокруг кольев, оставив его руки прикрепленными к дереву, но освободив от основной массы креста?
