Тея стоит в стороне, пока я выпускаю дым. Ей не нравится, когда я курю, но она больше не говорит мне, как это вредно для здоровья. Мы все должны от чего-то умереть. Рак легких — лишь один из вариантов.
— Что мы здесь делаем? — спрашивает она, когда я беру ее руку, переплетая свои пальцы с ее. У нее через плечо фотоаппарат. Я не уверен, что это стоит запечатлеть, но я молчу.
Я веду ее за пределы участка моих родителей и вниз по дороге к парку, где мы вчера играли в регби. Теперь, когда мой день рождения уже позади, мы наконец-то можем побыть здесь наедине, прежде чем возвратиться в Кембридж сегодня днем.
— Я веду тебя туда, где это случилось, — говорю я, и она застывает. Ее глаза расширились, потому что она не ожидала, что я продолжу эту тему. Честно говоря, я и не собирался этого делать, пока Чарли не привел веские доводы в пользу того, что я потерял ее раньше.
— Почему?
— Ты хочешь знать, верно? — Она кивает. Я сокращаю пространство между нами, обхватывая ее щеку. — Я не умею говорить словами, Тея, когда дело доходит до таких вещей. И меня это не волнует. Но если ты хочешь знать, я скажу тебе.
Она тяжело сглатывает, но делает еще один шаг, и мы идем через парк к каменистой дороге, ведущей к озеру. Я не был там последние два года, но этот путь я не забуду.
Ветер дует в нашу сторону. Сегодня холодно, но, по крайней мере, дождя пока нет. Я не хочу торчать здесь в сырости, и я не хочу, чтобы Тея заболела.
Мы пробираемся через кусты, чтобы сократить путь. Насколько я вижу, кустами давно не пользовались, поэтому они немного заросли. Тем не менее, Тея не против испачкать свою куртку, что мне в ней нравится. Она не жалуется на это.
Вскоре мы оказываемся у озера. Оно большое и глубокое. Я плавал в нем несколько раз, но, зная о рыбе, обитающей в нем, я не вижу в этом ничего привлекательного. И это всегда заставляет меня думать о папе, выныривающем из озера с холодным, мертвым Лео на руках.
— Мама уже рассказала тебе подробности?
Тея смотрит на озеро, погруженная в свои мысли. — Она рассказала мне со своей точки зрения о том, что произошло, и о твоей агрессии позже.
Конечно, рассказала.
Честно говоря, что мне тогда ей сказать?
— Откуда взялась ваша агрессия? — спрашивает она, как будто понимает, что я не знаю, с чего начать.
— Именно здесь, в тот день, — говорю я ей, делая глубокий вдох. — Я поссорился с Лео. Я не помню, из-за чего. Скорее всего, ничего важного. Но я помню, что был очень зол, в ярости. Следующее, что я помню — он в воде, тонет.
Я все это помню. Все, кроме причины ссоры. Как будто кто-то стёр из моей памяти эту единственную вещь, и это единственное, к чему я возвращаюсь, когда думаю о том дне. Потому что это раздражает меня… Незнание.
— Вы подрались?
Я качаю головой. Лео упал в воду, потому что не смотрел, куда идет. Больше ничего такого не было. Я начал драться позже. О большинстве драк мои родители даже не знают, потому что у меня хватало ума либо как-то скрывать синяки, либо вообще не попадать под удар.
— Это было плохо. Мое психическое состояние. Я не знал, как просто злиться. Я переходил от нуля к тысяче. Или если я обнаруживал, что хоть одна часть меня все еще спокойна, я становился чрезвычайно злым. Никакого промежуточного состояния.
— Помогли ли визиты к психологу?
— Нет. Помог диазепам. Благодаря ему я каким-то образом начал контролировать себя все больше и больше.
Тея прикусила губу. Она пытается промолчать.
— Расскажи мне, — подбадриваю я ее. Если я должен вести этот разговор, то сейчас и никогда больше.
— Это плохо. Он вызывает привыкание, — говорит она. — И ты уже давал мне его раньше.
— Одна таблетка или две не изменят ничего, кроме твоего состояния в тот самый момент, любимая. Ты была взволнована, слишком много думала и, возможно, у тебя был приступ паники. Я дал тебе их, чтобы ты могла расслабиться, — объясняю я. — И я теперь редко их принимаю. Я много работал над собой в школе, а потом в университете. Я стал лучше держать себя в руках.
В ее глазах мелькнуло понимание. — В большинстве случаев ты слишком хорош в этом.
— Ты же не хочешь увидеть, как я снова потеряю его, Тея. Поверь мне, не хочешь. У меня голова идет кругом, когда я не сдерживаю себя.
Наступает пауза, пока мы идем вокруг озера.
Она снова сомневается в чем-то, слишком много думает. Я ненавижу это. Тея так увлечена тем, чтобы люди чувствовали себя лучше, старается всем угодить и не разозлить их, что забывает время от времени быть немного эгоистичной.
Я слегка сжимаю ее руку, возвращая ее обратно.
— Когда ты агрессивен, ты борешься, — шепчет она, и мое сердце учащенно бьется. Я знаю, к чему она клонит, и мне это не нравится.
Я разворачиваю ее, притягивая к себе за талию. Ее глаза смотрят на меня. — Я никогда не причиню тебе вреда, — обещаю я ей и знаю, что это то, что я никогда не нарушу.
Среди всех людей, которые могут вызвать во мне уродливую сторону, Тея тоже может. Наверное, больше, чем кто-либо другой. Но моя любовь к ней всегда остановит меня от того, чтобы причинить ей боль. По крайней мере, физически. Я бы никогда. Я убью себя, прежде чем сделаю это с ней.
— Я знаю, — говорит она, и мне становится легче дышать.
— Я всегда буду защищать тебя.
Я наклоняюсь и целую ее. Она целует меня в ответ.
— Я не помню, кто сделал это с Сэмюэлем, — признается она, хотя я знаю, что это не так. Тем не менее, разум не дает ей покоя, когда у нее есть на то причины.
— Ты никогда не спрашивала Офелию.
Это не вопрос. Она не спрашивала. Но я не знаю почему.
— Я не хочу знать. Знание не всегда хорошо. Иногда быть невеждою — это блаженство.
Это правда. И я бы все равно ей не сказал, так что я рад, что она не спрашивает. Мы все вместе в этом. Все остальное не имеет значения. Если только Элиас снова не взбесится из-за меня. Офелия справляется с этим, полностью игнорируя происходящее, Уилл замалчивает свою вину, Тея думает об этом, но никогда не говорит, а мне просто наплевать.
Я живу и дышу доказательством того, что не все люди хорошие, и их сознание не просто помрачено, но и безвозвратно изменено.
У меня нет вины за это. И за смерть Лео тоже.
— По-другому поводу, я хочу спросить тебя кое о чем, — меняю я тему.
Она поднимает бровь. Ее губы растягиваются в мягкую, едва заметную улыбку.
— Теодора Мур, ты пойдешь со мной на Зимний юридический бал?
— Ты хочешь пойти?
Не совсем, но я знаю, что она хочет. Время от времени ей нравится делать что-то большее, чем просто учиться и писать эссе. А бал — это лучше, чем какая-нибудь дикая студенческая вечеринка вроде той, что была на Хэллоуин.
— Я пойду за тобой.
Она встает на цыпочки, ее губы приближаются к моим, ее глаза смотрят на них. — Пока ты не перестанешь называть меня полным именем.
Я ухмыляюсь. — Ни за что.
— Стоило попробовать, — говорит она, пожимая плечами. — Я с удовольствием пойду.
ГЛАВА 31
Тея
— Да ладно! Это не было фолом!
Я слышу крики, доносящиеся из гостиной, до моей спальни с наушниками в ушах. Уилл пригласил Адриана и Бена посмотреть футбольный матч. Когда я вернулась с выходных, они уже были здесь. Уилл не обратил на меня внимания, вообще.
Новая норма для нас.
Следующий час я провела на полу, прислонившись спиной к кровати, просматривая фотографии, которые я сделала. Большинство из них — Ксавьер. Кто-нибудь назвал бы меня сталкером, если бы увидел это честно. Но несколько раз я поймала его с улыбкой, так что мне все равно.
Если подумать, вся поездка получилась лучше, чем ожидалось. Даже с учетом мрачного подтекста смерти Лео Кэмпбелла. Я чувствую, что лучше понимаю Ксавьера, и мне не хочется бежать.
Моя жизнь далека от совершенства, над всеми нами висит дело Сэмюэля, но по одной проблеме за раз. Эти выходные были посвящены только Ксавьеру и преодолению моих сомнений. Завтра будет время вернуться к реальности.
